Плен – не подчинение (СИ) - Рай Ангелина. Страница 14

 — Не торопись так, — самодовольный голос.

— Я тороплюсь, потому что замерзла. — И это было чистой правдой. — И нет, не надо меня отогревать. Я справлюсь без тебя. Открывай.

Наши перепалки всегда заканчивались войной, и побеждал только он. Но я не смирилась, я просто прощупывала границы его терпения. Кажется, он становится все менее диким и более мягким с каждым сексом. И умная женщина точно бы этим воспользовалась. Но я упрямая женщина.

Как только он открыл хижину, я вошла в дом и бросилась к камину. Подбросила поленья, сняла промокшие спортивный костюм, платок и с разочарованием отметила, что прежние штаны еще не высохли.

— А елка? — спросила я, в надежде, что он уйдет и перестанет так откровенно меня рассматривать. — Не хочешь ее принести?

— Нет. Порублю на дрова.

Взяв с полки теплый бежевый свитер, который был настолько огромным, что слезал с плеча и доходил мне до колен, я дополнительно уплотнилась одеялом и пошла греть кипяток. За окном увидела ту самую елку. Красивая — пушистая, и странного оттенка — голубоватого. Жаль такую на дрова.

— Но ты же сам сказал, что подарки нужно принимать. Бери и уходи.

— Он бы не отстал, — ответил Лайф, начиная приближаться. Шаги хищные, неторопливые, как у хищника, загоняющего жертву. Я отступила, он приблизился.

— Тогда выходит, ты зря рубил дерево и тащил. И игрушки…

— Игрушки я принесу, — с нехорошим огнем в глазах заверил мужчина. Извращенец! 

— Они для елки, — напомнила я, все отходя. Был бы на кухне стол, мне было бы проще от него сбегать. — Но Рождество. Кстати, когда оно?

— Сегодня, — ответил Лайф, и его взгляд упал на обломки деревянных досок — результаты его психов. Он нахмурился и со вздохом посмотрел за окно. — Ладно, притащу чертову елку, если ты так хочешь. Все равно она пойдет на дрова. Но наряжать ее будешь сама.

Я охотно кивнула, отступая еще немного. На этот раз он за мной не пошел. С прищуром развернулся и пошел во двор.

— Я принесу все необходимое, пока не замело двор. Освободи пол.

На полу были десятки упаковок и банок от деда. Да, пора прибраться.

— Будет здорово, если ты поможешь мне убрать пол, — поправила я и… сразу пожалела. Он бы уже ушел. А так застыл у двери и медленно ко мне повернулся.

— Что? — его бровь изумленно поползла вверх. А я уже просто не могла остановиться. Раз уж он так хочет уточнения…

— Я не твоя рабыня. Когда просьба звучит как просьба, а не как приказ, ее приятнее выполнять. Попробуй еще раз. Мягче. Ну: «Будет здорово, если ты поможешь мне убрать пол, Рин-Рин».

Я поморщилась, потому что теперь то, как он называл меня, звучало еще глупее.

Лайфорд улыбнулся. Господи, я не знала, это хорошо или плохо для меня, ведь его губы были слишком красивыми. Но глаза точно злыми.

Я испуганно сжалась, когда он резкими шагами подошел ко мне и схватил мои волосы. Без боли, не переусердствуя, только чтобы убедиться, что я никуда не денусь. Я и не могла, смотрела на него испуганный кроликом, пока его лицо приближалось. Словно я до последнего не верила, что он отважится… Наивная. Горячие губы обожгли мои, а язык нагло вторгся в мой рот, хозяйствуя и властвуя, с каждым плавным движением доказывая, за кем здесь последнее слово. Ну вот опять… Руки уже чесались его лупануть, и я их сжала в кулаки за спиной. А тело предательски шатнулось вперед, навстречу безумию, которое закончилось так же внезапно, как началось.

Дав мне наконец глотнуть воздуха, Лайф с горящими глазами зашептал.

— Будет здорово, если ты встанешь на колени и отсосешь мне.

Мои глаза от шока полезли на лоб.

— Нет? Черт. Видишь, это не всегда действует. — Он отошел с дурацкой улыбочкой — издевательской и соблазнительной одновременно. — Убери пол, Рин-Рин.

Глава 9 

Работа его отвлекала. Он был весь на взводе, когда уходил, но вернулся совсем нескоро и уже другим. Я успела разобрать вещи, забила холодильник и морозилку продуктами. Собрала остатки разбитого стола и табуретов и сложила доски у камина — все равно от них толку не было. Уж лучше их жечь, чем ель. Но без мебели в доме было пустовато. Я даже очистила пригоревшую сковороду и перемыла всю посуду. А Лайфорд все не возвращался. Когда за окном началась сильная буря, стемнело и замело снегом так, что не было видно двор, а о стекла начал биться град, вот тогда он вернулся. Снежный человек, не иначе. Я даже не сдержала смешок, когда увидела его заледеневшую бороду.

Зато у него на плече был новый симпатичный столик. Круглый на этот раз, на одной металлической ноге. А в свободной руке деревце и уже со сколоченной крестообразной подставкой. Что сказать, руки у мужчины росли из правильного места. Жаль, что манер ему явно не хватало.

Сгрузив стол, он протянул ель к камину, установил и молча пошел обратно во двор.

— Куда? — не поняла я.

Не ответив, Лайфорд открыл дверь, запустил лютый холод и скрылся из виду. Как бы старательно я ни высматривала его в окне, но видно ничего не было. Хорошо, что путь в туалет и баню хоть немного защищен чем-то вроде коридорчика, оббитого деревянными досками по бокам и сверху. Но в случаях подобных метелей, а что-то мне подсказывало, они здесь частые, передвигаться по лесу совершенно невозможно. А что если когда я ехала на машине, именно такая погода и была? Тогда не удивительно, что я врезалась. Может быть, зря я себя накрутила, и моей аварии есть простое объяснение? Просто заплутала, погода подвела. Да… Я могла бы успокоить себя так, оставалось только придумать, откуда на мне взялась украденная одежда старика. Да и что я вообще делаю в этой стране?

Дверь стукнула, заставляя меня взвизгнуть и подпрыгнуть. Не ожидала, что Лайф зайдет с другой стороны. В руках ящик с игрушками, уже промокший от приличного слоя снега на нем. Надо было внести его сразу, а сейчас он буквально расползался. Подбежав, я подставила ладони до того, как все игрушки вывались.

— Держу, — заверила я, и в этот момент проскочило воспоминание. Длиннее, чем прежнее. Не просто вспыхнувшая картинка, а целая нарезка кадров, как будто много лет подряд пустили на быструю перемотку. Одно Рождество, второе, третье, четвертое… Всегда снежно, всегда холодно, всегда с ним. С моим братом. Мы так и не нашли дом, скитались по городкам, раскиданным вдоль трасс. Кажется, за несколько лет побывали везде, в каждом уголке страны, но именно на Рождество возвращались в Нью-Йорк. Брат говорил, что только там даже без дома можно ощутить магию праздника. У нас была традиция — кататься на коньках всю ночь напролет в Центральном парке под музыку, которую он включал для нас на плеере. А потом, уставшие, но счастливые, мы садились на поезд или автобус и ехали куда-то. Неважно куда. Иногда добирались автостопом. И там отогревались горячим чаем, из термоса, а потом он доставал из кармана маленькую коробочку, обернутую газетой или даже огрызками подарочной упаковки. Это был подарок для меня. Заколка, новые наушники, помада — все, что он смог раздобыть. Он знал, что я буду рада любой безделушке. Ни разу не забыл, как бы трудно нам ни было. Всегда заботился обо мне, а я даже не могла вспомнить его имени сейчас.

— Рин? — позвал Лайф, вырывая меня из воспоминаний. Он наклонился, чтобы поймать мой застывший взгляд и сразу все понял. — Что ты вспомнила?

— Я… — выдохнула и сморгнула слезы. — Не знаю. Кажется, в этом году у меня подарка не будет.

Конечно, не поняв, что творится у меня на душе, Лайф фыркнул, поставил коробку на пол и быстро скинул с себя куртку. Она даже не сминалась — задубела. Туда же полетела и легкая футболка.

— А я? — спросил мужчина, раскидывая руки. Теперь на нем кроме штанов ничего не было, только кожа покрылась мурашками. Надо же! Он все же мерзнет, а я уж начала думать, что и правда нашла инопланетянина. — Хочешь сказать, не подарок? Тебе-то всего надо отогреть меня и накормить.

Я указала на камин, к которому придвинула кресло, и приторно улыбнулась.