100 свиданий с ведьмаком (СИ) - Гусина Дарья. Страница 7

Когда в темном переулке моего дядю Эшу поймали два борзых тролля с целью сделать себе гешефт на кладах, дядя Эша с невинностью на лице привел их под радугу, что была на табличке в радужном квартале над клубом «Э-ге-гей!», и благоразумно сделал обратный ход. И шо в итоге? Несерьезной гопоте не досталось ни одного клада и ни одной девушки, шоб и под юбкой тоже она».

Из выступления стэнд-ап комика Изи Валуриуса

Нынешнее рандеву в кабинете Романа Евстафьевича было бы полным дежавю, если бы не наличие рубашки, бо́льшая степень запыленности (дождей в Сильверграде не было уже неделю) и отсутствие характерного похмельного амбрэ.

Вздохнув, Веденеев-старший начал медленно доставать из ящика стола и выкладывать на зеленое сукно документы разной степени официальности.

— Заявление в полицию. С трудом перехватил в управе. От потерпевшей. Ты обвиняешься в похищении и… почитаешь, тут большой список. Вот это свидетельские показания присутствующих в момент… хм… похищения, собранные подружками девицы, очень, скажу тебе, ушлыми барышнями. Это копия. Оригинал до сих пор у них. Что скажешь?

— Денег им побольше дай, — неохотно пробурчал Еся, отводя взгляд.

Спокойствие отца его очень нервировало. Роман Евстафьевич реагировал на очередную проделку сына с подозрительной мягкостью.

— Пытался. Не хотят. Чуют, что на интервью для «Искушенного Знатока» больше заработают. С немагами, Есенька, сейчас очень трудно. Это раньше их можно было жрать и нечисть на них подманивать, а сейчас везде толерантность и гуманизм. Партия «За права немагов», слышал? В этом году впервые на выборах вошла в Палату Общин.

— Плевать мне, — мрачно сказал Елисей, — с девчонкой я договорюсь.

Елисей покосился на Изю, который, сидя на полу у окна, с умилением на лице играл двумя золотыми монетами, подбрасывая их в воздух и заставляя крутиться. Одну монету Еся передал ему в качестве компенсации (за безвозвратно утерянную в Темном Квартале), вторую, внеочередную, лепрекон выцыганил с формулировкой за «сокрытие улик» и «подвергание своей особы смертельной опасности во время выполнения мероприятий по защите доброго имени хозяина». В ответ на вопросительный взгляд Елисея, Изя цокнул языком и покачал головой, словно еще раз повторил то, что сказал утром: «не договоришься, не тот случай».

Роман Евстафьевич расстегнул пиджак и ласково проговорил:

— Ах так?! Уверен в своей неотразимости? Или застращать хочешь? Ну тогда на закуску тебе. На, читай!

Еся шагнул и взял со стола листок бумаги.

— Вслух читай! Утром пришло. От мэра.

— «Уважаемый Роман Евстафьевич. В ответ на вашу записку уведомляем вас, что нет причин для беспокойства. Дракон-Коммьюнити не усмотрело в поступке вашего сына никаких оскорбительных действий. Напротив, наша Диаспора выражает свое полное одобрение. Нам очень импонировал выбор ипостаси вашего сына во время проведения обряда. В то время, как молодежь Сильверграда все чаще отказывается следовать непреложным заветам и традициям наших предков, ваш сын, популяризировав древний обычай Выбора Невесты, вдохновил своим примером многих молодых людей Двенадцати Драконьих родов. Надеемся на благополучное завершение периода ухаживания. Напоминаем о том, что во избежание недопонимания в ситуации, сложившейся в городе в настоящее время, неблагоразумно было бы оказывать на избранницу вашего сына какое-либо давление. Представительница человеческого немагического рода Б.И. Снегова должна принять решение самостоятельно до окончания текущего квартала. Дракон-Комьюнити будет и далее следить за развитием отношений вашего сына и его невесты и всячески им содействовать. С уважением, глава Сакральной Дюжины, мэр Сильверграда Стронциус Стойкий».

— Что это? — бледными губами проговорил Елисей.

— Это ты меня спрашиваешь? — Роман Евстафьевич наконец-то стал самим собой и проорал: — Почему дракон?! Так-растак! Почему не нетопырь?! Не грифон?! Почему не медведь, в конце концов?! Наша потомственная ипостась — медведь! Никого не оскорбляет, всем хорошо!

— Отец, это не я! Я не…

— А кто?! Кто утащил Б.И. Снегову прямо со сцены и нагло пролетел с нею прямо над поместьем мэра! Совсем страх потерял, соплюх?!

— Меня кто-то подставил! Я чувствовал чары! — завопил Елисей. — Я вообще ничего не соображал! Я не знаю, почему дракон?!

Роман Евстафьевич сел и застегнул пуговицу на пиджаке. Проговорил тише, перекладывая бумаги:

— Не смеши меня. Чары на нас не действуют. Признайся, что опять надрался и начал барагозить. Сил моих нет. Всё. В последний раз тебя из дерьма вытаскиваю, спасибо мэру, что есть шанс все это замять. Стронциус, полюбовавшись на твой… свадебный полет, послал помощников поинтересоваться, что за хрень происходит. В клубе сказали, что прежде чем похитить девицу, ты… высказывался, в своем стиле. Мол, оценил ее прелести с места, громко и вслух. За соседним столиком сидели белые медведи, подтвердили.

Елисей машинально посмотрел на Изю. Тот многозначительно кивнул: «оценил-сидели-слышали».

— Благодари богов, что мэр расценил твой взбрык как реверанс в сторону Драконьей Диаспоры. Или там тоже не ты был?

— Я, — буркнул Елисей.

— Поскольку все это было принято за драконий обряд, быть посему. Отправляйся домой. Приведи себя в порядок… и чтоб не как в прошлый раз! У тебя три месяца, сто дней. Таков драконий обычай. С девицей договор подпишем, по-серьезному. Изя справки навел — есть там, на что надавить, чем заинтересовать. Так! Кислятину с лица стер и ходу! Выполнять, если беды не хочешь! На этот раз ты влип! Это не шутки! Это… драконы!

***

В машине Изя долго уговаривал меня отказаться от жалобы на… как его там… ведьмака Веденеева. Молил и жаловался, что на его хозяина в последнее время сыплются все возможные виды «непрух». Изя был так настойчив, что мое отношение к этому любезному, симпатичному молодому человеку (разумеется, я имею в виду лепрекона, а не ведьмака) стало стремительно меняться со знака «плюс» на знак «минус». Однако потом Изза сдался и даже подвез к полицейской управе. Мало того, получил повышение в «рейтинге», дождавшись меня в машине у ворот.

Из управы я вышла на рассвете. Дежурный полицмен беседовал со мной крайне неохотно. Тянул время, отходил, звонил кому-то на громоздком, жужжащем настенном телефоне у входа и, возвращаясь, заставлял повторять все с начала. Придирался к заявлению, три раза требовал переписать. Была б его воля, вытолкал бы меня взашей, полагаю. В конце концов, тоже сдался и пообещал, что заверит жалобу у начальства.

К концу сего утомительного квеста у меня сложилось стойкое впечатление, что никто моей жалобой заниматься не собирается. Уж больно часто мне намекали, что мой статус (многозначительное движение бровями) и положение моего обидчика (еще более многозначительное движение)… в общем, в управе на меня смотрели, как на городскую сумасшедшую. Учитывая мой вид, я не очень этому удивлялась.

Внутри зрело несказанное раздражение. Я попросила Изю высадить меня в начале Лисьего Переулка. Еще раз поблагодарив лепрекона за помощь, булькая, словно чайник, и прихрамывая, двинулась вдоль правой стороны улицы. Где-то тут, среди лавочек дворфов я видела… Ага!

Рванула на себя тугую дверь под вывеской «Книги и журналы. Свежая пресса» … и этой же дверью грохнула, слегка получив под зад. Гаркнула:

— Здрасьте!

Над высоким прилавком (на табуреточке он там приткнулся, что ли?) возвышался рыжеволосый дворф. Один из семи. Учитывая, что все дворфы в Лисьем переулке были рыжеволосыми и рыжебородыми, пользы в его опознании мне это не прибавило. Ну и ладно!

— Свежую газету! Сегодняшнюю! — рявкнула я. — Со списком телефонов и адресов городских служб на последней странице! И радиопрограммой на неделю!

На лице дворфа боролись два выражения: одно давешнее, презрительное, как тогда, в день моего приезда, другое — свеженькое, изумленно-испуганное. Гном явно меня узнал, даже под слоем пыли с крыши, в одной туфельке, всклокоченную и с яростным огнем в глазах. Уверена, это было нелегко, я сама не узнавала себя в отражении старинного зеркала на стене лавки.