Ты моя жажда (СИ) - Бурунова Елена. Страница 43

События описанные Зариной, берут свое начало в двух первых книгах "Атлантида: ступени к власти", и "Атлантида. Ветер перемен".

ГЛАВА 38

Она, легкой поступью кошки, вышла из леса. Даже, обладающий особо острым слухом, Ян не смог различить ее шаги и шорох травы под ласковым ветерком. Придя она с армией, и у них не было бы шанса остаться в живых. Маленький охотничий домик стал бы настоящий западней для Айрин и ее друзей. Но Ли пришла не убивать. Миниатюрная красотка из клана Дракона, пришла с предложением от ее господина. Боджинг вопреки здравому рассудку искал среди Феррат союзников, чтобы свергнуть Саргано и отомстить Белым Львам за смерть единственного сына.

— Я пришла поговорить, Айрин, — подходя к дверям домика, сказала Ли.

Ее когда-то хорошая подруга, открыла двери, демонстративно приглашая войти.

— Ну, так я тебя слушаю. Чего ты хочешь?

Ели заметная улыбка тронула уголки губ Ли. Айрин в отличие от всех остальных Феррат сначала слушает, а уж потом ищет выгоду для себя из создавшейся ситуации. Она из молодого поколения вампиров и не боится перемен. Ее ум пытливо жаждет все познать сам на своих ошибках. Это не тысячелетние вампиры, давно утратившие всякие чувства. Их жизнь, как нить Мойры, прямая без узелков. Древних первородных не интересует прошлое, ведь они были у истоков его. Они писали историю, тщательно скрывая правду от будущих поколений. Они создали законы, противоречащие самой жизни, запретив любимым дарить бессмертие. Обесценили жизни человека, без которого не в стоянии выжить ни один вампир.

— Мира, — запоздало ответила Ли, осмотревшись по сторонам.

— Извращенное понимания мира у твоего господина, — с сарказмом подметил, вышедший из тени Мирослав.

— Хочешь мира, готовься к войне, — не растерявшись процитировала она Корнелия Непоту.

— Ты такого высокого мнения о древних мыслителях людей? — хохотнула Айрин, вспомнив слова отца о скудоумие человеческого мозга. Маркус считал людей ограниченными религиозными писаниями. «Их мир — это край горизонта, а дальше не видят глаза», — смеялся Феррат.

— У них есть чему поучиться, Айрин, — встала на защиту человеческого ума когда-то обращенная Итаро вампирша. — Ты родила бессмертной и тебе не понять, как ценен каждый прожитый миг в шкуре человека, ведь завтра для тебя может никогда не наступить. Среди первородных нет поэтов, художников, врачей. Им не нужно скоротечную красоту мазками кистей переносить на холст для потомков на столетия вперед. Ведь они сами могут рассказать что видели, что чувствовали, что слышали. А все потому что в теле вампира нет такой многогранной души, как в хрупком теле человека. И, да, я восхищаюсь человеческой мыслю. Ведь их труды наделяют их бессмертием. А вот наше бессмертие — это проклятие.

Зачем жить, когда ты никогда не возьмешь на руки свое дитя, не услышишь его первого слова, не увидишь его первые шаги. Зачем тебе знания, Айрин, если ты не способна их передать следующему поколению? — Ли сделала шаг к Айрин, и посмотрела на нее глазами полными надежды. — Я пришла не воевать. Я пришла взывать к твоему разуму, Айрин, задав тебе вопросы на которые ты захочешь узнать ответы.

В последнее время дочери Маркуса многое не нравилось в обществе вампиров. Особенно лицемерие, с которым лгут все древние первородные. Их поступки разнятся с их словами. Что ее отец, что Владыка всегда поступают так как выгодно им, но при этом прикрываются законом, которого никто никогда в глаза не видел. Но все о нем почему-то знают. Все? Вот Айрин не знает! Да и это бред какой-то! Каждый первородный глава клана, его сын наследник клана. Но первородные бессмертны и свое главенство вряд ли уступят по-хорошему. Выходит, что наследники навсегда остаются наследниками? Тогда какой смысл искать волчиц из царских родов, если их общие дети будут всегда довольствоваться вторыми ролями в клане.

— Я уже вижу, как загорелись твои глаза, Айрин, — довольная собой сказала Ли. — Ты задумалась о смысле жизни. Значит, я на правильном пути.

В разговор двух когда-то подруг вмешался любовник Айрин.

— Как же я не люблю вашу вампирскую философию и эти долгие прелюдия в словах, — скрипнул стулом Ян, поднимаясь. — Это, то, и так. Не проще сказать зачем пришла и, что предложишь за помощь. Вот мы, волки, любим конкретику и по делу. «Я пришел заключить союз. Хорошо, я согласен, но ты мне дашь вон то и то. Ладно, тогда мне это», — вкратце он описал переговоры оборотней, и с вызовом посмотрел на незваную гостью.

Айрин улыбнулась, бросив взгляд на своего возлюбленного. Прямолинейность Яна уж слишком возбуждала наследницу Феррат, особенно когда он вот так дерзко вмешивался в разговор. Наглый и такой желанный. Ах, если бы они были сейчас одни. Вздохнув, закатила глаза Айрин, переставляя этот сладострастный миг в руках оборотня.

— Ты из рода Белых Волков, но в тебе так мало их крови, — спокойно сказала Ли, пристально рассматривая Яна.

Глаза. У него глаза Мирослава. Они ничем не отличаются друг от друга, словно одни на двоих. И цвет и узор! Магдалена ясно сказала, что рядом с Айрин оборотень из рода Лютов. Но как такое возможно? Чтобы два волка из двух враждующих родов были настолько похожи? Мирослав Лют по матери, но Белый Волк по отцу, и он сын вожака. Соперничество у него в крови. А Ян? По взгляду Альфа, а по статусу обычный волк. Такого никогда не было у оборотней. Сын занимает место отца, а если рождаются два сына с задатками лидеров, то поединка не избежать. Так почему в стаи Белых Волков Ян до сих пор не бросил вызов? Может, потому что это не его стая…

— Ты Лют на половину, или нет? — задумчиво больше сама себе задала вопрос Ли, подойдя ближе к Яну и косо посматривая на Мирослава.

Сотни лет она знает брата Айрин, но только сегодня заметила, как не похож он на Белых Волков. В нем не было характерных черт того рода. Его волосы не белые, а русые. Глаза не голубые, а серые. И тело не худое и жилистое, а массивное с развитой грудной клеткой и мускулатурой. И Ян тоже ни капли не похож на Белых Волков. Дети оборотней всегда унаследовали черты своих отцов, независимо кто были их матери. Даже если на минуточку представить, что отец Мирослава Белый Волк, а мать Зарина, то он должен быть похож на своего родителя мужского пола. Отцом брата Айрин был вожак Белых Волков. Но как тогда мог родиться Лют у Белого Волка? Или Зарина успела наставить рога пленившему ее вожаку? Тогда, насколько помнила пытливая вампирша из клана Драконов, стая не признала бы такого волчонка. Его изгнали бы, как только он бы подрос. Но Мирослав еще до обращения был лучшим воином своей стаи. Как такое возможно? Оборотни не учуяли чужака? Это что-то непостижимое для разума Ли. А, может, это магия? Тогда все сходится. Нет, становится еще больше запутанней. Кто тогда Ян Мирославу и что за тайны скрывают Мойры, сплетая нити судьбы.

— Что?! — в один голос возмутились Ян с Мирославом, ничего не понимая.

— Мы заключили договор с ведьмами Мойры, опередив Саргано. Но даже если бы мы не успели, то Магдалена все равно отказала бы Владыке. У них свои планы на вас, — сведя брови ближе к переносице, задумчиво сказала вампирша. И все еще смотря на странную для нее компанию вампиров и оборотней, добавила. — Магдалена Геральди что-то знает о вашем прошлом. Что-то, что изменит мир в будущем. Когда я попросила ее сотворить заклинание на поиск Айрин, то она сказала искать надо Люта. Где он там и она. Но рядом с ней, — кивнула Ли на бывшую подругу, — Белый Волк и брат вампир. Девчонка не в счет. Она из Бэл. Так кто же этот Лют, судьба которого связана с судьбой Айрин?

В комнате повисла тишина. Слова Ли заставили каждого задуматься, что такого о них знают Мойры, чего не знают они сами. Больше всего напрягал свой мозг Ян, ведь воспоминания его предков и Ярослава бурлили в нем, как весенние воды Двины. Но почему-то он никак не мог пробиться дальше воспоминаний Добрыни. Словно, у него не было предков и его история началась в день, когда он родился. Отец Добрыни берет его на руки и передает своему старшему сыну Будимиру со словами: «Долго же наши боги не давали мне детей. Это твой брат — Добрыня. Береги его, мальчик мой. Матери у вас разные, но отец один. Помни об этом». Первое воспоминание предка. А за ним пустота. Где же воспоминания отца Добрыни — Ратмира? Где деда — Ратибора, о победах которого поют баллады? Ян ничего не помнил. Он помнил все после Добрыни и ничего до него.