Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Погонин Иван. Страница 70

– А когда поехали, число не припомните?

– А сразу после Всех Святых, в понедельник, стало быть.

Кунцевич посчитал в уме.

– Восьмого?

– Может, и восьмого, не припомню уже. Значит, приехали мы в Петербург, Жорж… Георгий Иваныч взял на вокзале извозчика и повез меня по городу. Долго мы ехали. Я во время пути все глаза проглядела. Ну и красива же столица-то наша! Одесса красива, а Петербург – в сто раз краше. Тут и дворцы, и храмы, и фонтаны! Да один – лучше другого. Ехали мы ехали и наконец приехали в какой-то огромный сад. Пошли по аллее, дошли до круглой полянки, где много-много скамеек стоит. Георгий Иваныч меня на одну из этих скамеек усадил, попросил немного подождать и ушел.

– А в какой сад вы приехали, не припомните?

– Да в обыкновенный сад, с деревьями и кустами. Большой он и красивый. Там еще скульптуры везде стоят.

– А река там рядом есть?

– Да в Питере кругом одни реки, и рядом с садом была. Широкая такая река, по ней и пароход даже плыл. Вспомнила, Георгий сказал, что это летний сад. Я еще смеялась, нешто сад бывает летний или зимний? Сад он и есть сад, правда?

– Летний – это у сада название такое. Рассказывайте дальше, пожалуйста.

– Дальше. Дальше я два часа на лавке просидела! Сначала интересно было, дам все разглядывала, наряды ихние, а потом скучно стало. Тут ко мне офицер какой-то подсел, стал комплименты говорить, такой интересный, надо сказать, мужчина. Звал меня в аквариум какой-то. Я ему говорю, милостивый государь, да я на своем веку рыбы столько повидала, что она ни в один аквариум не поместится. Он давай смеяться. Обиделась я на него, отвернулась, уже хотела заплакать… Хорошо, тут Георгий… Иваныч пришел. Дал мне руку, вывел на набережную, извозчика кликнул, и мы опять поехали. Приехали снова на вокзал. Тут нас Егорка со Спиридоном встретили. Я еще удивилась, мол, чегой-то они тут делают. С собой у них были такие большие корзины. Они их в нашу пролетку положили. Георгий Иванович сошел с нее, а мне говорит: «Езжай, Женя, в багажное отделение и сдай эти вещи в багаж на поезд до Одессы». Я не соглашалась, боялась. Но Георгий меня успокоил да извозчику дал полтинник и все ему подробно приказал. Оказалось, сдавать вещи совсем не страшно. Извозчик меня к багажному отделению привез, носильщика крикнул, со мной пошел, все служителю за меня разъяснил, мне только осталось расплатиться да квитанцию получить.

– А сам Георгий Иванович не мог вещи в багаж сдать? Зачем вас посылал?

– Я не знаю. Я сама удивилась. Я у него спрашивала, а он в ответ одно твердил: «Так надо, Женя, так надо». Ну вот. Сдала я вещи, села опять на извозчика, что меня привез, и вернулись мы на то место, где Георгия Ивановича с Егоркой и Спиридоном оставили. Только Георгий Иванович был уже один. Он этого извозчика отпустил, взял меня под руку, и прошли мы с ним по улице. Шли правда недолго – только до угла. Там он другого извозчика крикнул и подрядил его до вокзала. Только не до того, на который мы приехали и на который вещи отвозили, а до другого. Приехали мы на тот вокзал, сели в поезд и поехали в город Таганрог. Я когда увидела, что мы из столицы уезжаем, так на Георгия Ивановича осерчала! Мы два дня до столицы ехали, а глядела я на нее полчаса, да и то из экипажа. Да еще в саду одну он меня бросил… Полдороги с ним не разговаривала.

– Прощения просил?

– Просил, только я не прощала, пока…

– Пока подарок не сделал? Верно? Какой подарок? Ну?

– Колечко с камушком. Вот это. – Женя протянула руку.

Кунцевич посмотрел на кольцо, встал, подошел к двери и велел дежурившему у нее городовому позвать Соломона.

Приказчик не замедлил явиться и уверенно опознал кольцо как одно из похищенных у его хозяина.

Головко рассказывала еще около часу: как они приехали в Таганрог, как поселились в какой-то квартире, как через день встретили там Егора и Спиридона, как Георгий с ними уехал в Ростов и больше не возвращался, как она опять на него обиделась, как он наконец вернулся и как они поехали домой в Одессу.

– Когда приехали, он жить к нам не пошел, где-то в другом месте поселился.

– Ну а много у него было бриллиантов?

– Ничего не видела. Пока вы сегодня под бочкой коробку не нашли, никаких бриллиантов не видела.

– Евгения! Как вас, кстати, по отчеству?

– Алексеевы мы.

– Евгения Алексеевна! Вас же три приказчика узнали. Зачем скрывать то, что уже открыто?

Головко заплакала.

– Каюсь, ваше благородие. Батюшка велел мне эти вещи по ломбардам разнести да заложить. Но то, что они Георгия Иваныча, я не знала. Батюшка сказал, что он их за долги получил.

Взяв у писца протокол допроса, Кунцевич его внимательно прочитал, заставил прочитать Головко, дал ей расписаться и велел отвести в камеру. Поскольку в полицейском доме женской камеры не было, плачущую навзрыд вдову сразу повезли в тюремный замок.

На следующий день в 9 утра Кунцевич вышел из гостиницы, взял извозчика и проехал по Греческой до Александровской. Здесь в угловом доме помещался одесский адресный стол.

– Как вы говорите, Карабас? – Начальник адресного стола Попов был сама любезность.

– Да, Карабас.

– Пожалуйте сюда. – Начальник подвел посетителя к дубовым шкафам со множеством выдвижных ящиков. – Вот-с, ввел недавно карточную систему. Намного, знаете ли, удобнее прежней дуговой. Поиск нужного листка занимает считаные минуты. Извольте убедиться. – Попов открыл нужный ящик и сноровисто стал перебирать небольшие картонные листки. – Так-с: Карабанов, Карабариди, Карабасси, Карабастов. Карабаса нету.

– Как нет, не может быть!

– Извольте сами взглянуть. – Начальник паспортного стола вытащил из шкафа ящик с адресными листками и поставил его на стол. Видите – Карабариди, а потом сразу – Карабасси. Никакого Карабаса! [26]

Кунцевич повернул ящик к себе и, выхватив нужную карточку, прочел вслух:

– Карабасси, Георгий Иванович, пятьдесят один год, греческий подданный, прописан в гостинице «Одесса». А говорите, нет! Благодарю. – Кунцевич переписал все данные Карабасси в свой блокнот. – Надо же, прописан в соседнем с полицейским управлением доме! Честь имею.

В сыскном его уже ждал Донской. Оказывается, что в девять часов утра к Каравье явился старик лет шестидесяти. Донской узнал его сразу – это был хорошо известный всей одесской сыскной скупщик краденого по кличке Симка, а по фамилии Перельман. Оставив в квартире Каравьи городового, Донской поволок Симку в сыскную. У Перельмана незамедлительно был произведен обыск. Несмотря на то что у старика ничего найдено не было, Кунцевич принял решение его арестовать. Как и положено «ивану», Перельман молчал. Выписав постановление и поручив Донскому проверить гостиницу «Одесса», Кунцевич пошел к полицмейстеру.

– А, господин коллежский асессор, прошу, присаживайтесь. – Полицмейстер встретил его довольно прохладно.

– Благодарю. – Кунцевич опустился на стул. – У меня будет к вам просьба, Евлампий Владимирович.

– Просьба? Просить вы горазды, а вот обещанное исполнять… – Полицмейстер многозначительно замолчал.

– Вы про Львовского? Обстоятельства несколько изменились, ваше высокоблагородие. Отпустить я его смогу только после того, как переловлю всю шайку. Более того, считаю, что его заточение в данный момент отвечает его же интересам.

– Это как же?

– Расследование показало, что к краже бриллиантов причастна целая группа завзятых уголовных, большая часть которых пока находится на свободе. А у таких громил в головах самые разные мысли кружиться могут. А ну как задумают свидетелей устранять?

Полицмейстер вытаращил глаза.

– Вы думаете, до этого может дойти? – с испугом поинтересовался он.

– Не исключаю. И чтобы ускорить розыск, мне необходимо ваше полное содействие.

– Всегда можете рассчитывать!

– Благодарю вас. Прикажите тогда, пожалуйста, разрешить мне беспрепятственно пользоваться полицейским телеграфом. Уж очень накладно выходит слать телеграммы частным порядком. Даю вам честное слово, что все депеши буду отправлять только в служебных интересах.