Эксклюзивно для Его Величества (СИ) - Кадуцкая Татьяна Владимировна. Страница 27

Нудным, тоскливым вечером открыла домашний бар, чтобы налить себе вина, и увидела ту самую пачку. Машинально достала одну сигарету. Понюхала. Прикурила. И осторожно вдохнула горьковатый дым, прислушиваясь к собственным ощущениям. После первой глубокой затяжки зашлась дерущим кашлем, а потом появилось такое странное щекочущее чувство на языке! И я снова поднесла сигарету к губам. Принюхивалась к тонкому запаху ментола и смотрела на белые завитки, убегающие к потолку… Свою первую сигарету я не докурила, но мне понравилось. Было в этом действе что-то успокаивающее, то, что помогало мне расслабить внутреннюю пружину, вздохнуть свободнее. И следующим вечером я открыла пачку уже осознанно.

Знаю, нечем гордиться… Я обязательно брошу. Да я и не курю почти. Так, балуюсь иногда. Но мне правда легче становится. Не верите?.. Вот и папа не поверил. Такой скандал закатил, когда узнал! Он и так у меня любит крепко ругнуться, а в этот раз превзошёл сам себя. В его речи нормальными одни междометья и остались! Даже по заднице надавал. Я клятвенно пообещала, что брошу.

И какое-то время держалась, пока не увидела по телевизору Авизара с Камиллой Гальяно, одной из высокородных леди, представленной на нынешнем весеннем балу. Ничего особенного, обычная девица, над которой поработали стилисты. Но я видела, как король смотрел на неё. И я знала этот взгляд: Авизар хотел её! Он спал с этой породистой девкой!.. И не потому что, она — выгодная жена из Саноса, а потому что захотел сам! Захотел её, а не меня! Меня он давно выбросил и забыл, как…

— …Да ты мусор и есть!..

И летящий огонь! Одной сплошной стеной! С гулом несётся на меня!..

Меня трясло от застарелого страха и от измены короля. А я восприняла это именно как измену. Конечно, я понимала, что между нами всё кончено. Я злилась на Авизара за то, что он так поступил со мной: не поверил, сломал и, что хуже всего, не просто убрал меня из своей жизни, а вообще убрал из ЖИЗНИ, запретив заниматься любимым делом. Но это была его месть мне как журналисту, как человеку. Сегодня он предал меня как женщину. Это было ожидаемо, но всё равно больно!.. Даже не осознавала, что так приросла к королю, вопреки всем предостережениям и доводам разума. Я до сих пор думала о нём, не постоянно, но довольно часто. Иногда мне снились кошмары, когда Авизар бил меня, унижал в той квартире. А иногда снилось, что мы занимались любовью, так сладко, так нежно… И я не знаю, какие из этих снов были хуже.

Я ещё раз посмотрела на улыбающуюся пару и выключила телевизор. Прикурила сигарету, только сейчас обратив внимание на то, как дрожат мои руки… Жизнь в очередной раз отвесила мне оплеуху. Я с детства не знала отказа ни в чём. И моей самой большой трагедией и потерей стал развод родителей. Как компенсацию за это я получила известное имя, достаток, внимание окружающих. И вот сейчас методично, одно за другим теряла всё. Что следующее? Что у меня ещё осталось?.. Только продать меня саму вампирам!.. Почему эта мысль вызвала нервный смех. Я хохотала как ненормальная, пока на глазах не выступили слёзы. Даже не услышала, как хлопнула входная дверь.

— Софи?! Что?.. — перепуганный отец схватил меня за плечи. — Что опять?

— У его величества Авизара новая подруга.

— Тьфу! Чтоб тебя! Я уже думал, что серьёзное… — папа рухнул рядом и, отдышавшись, хмуро посмотрел на меня: — Софи, выбрось его из головы! Четыре месяца прошло! Всё! Забудь!

Четыре месяца! Вот так, переползая изо дня в день, прошли четыре месяца моей жизни. Скучно. Бесцельно. Неинтересно. Дрожащими руками я сделала новую затяжку, глотая горький дым.

— Софи! — угрожающе рявкнул отец на такую наглость с моей стороны.

— Прости, папа! — прохрипела я. — Но лучше так, чем снова захлёбываться слезами… Хватит! Наплакалась на всю жизнь вперёд.

Отец тяжело вздохнул и брезгливо глядя на тлеющую сигарету, зажатую между моими пальцами, сказал:

— Доча, не увлекайся ты этим делом. Потом захочешь бросить — и не сможешь. Себе же хуже делаешь. Ему-то что? Живёт в своём дворце, леди еб. т, а ты уже из человека превратилась в оголённый нерв — тонкий, звонкий. Потяни сильнее — и не выдержишь!..

Я понимающе кивнула.

— Обещаю, пап, что буду ограничивать себя, — и помахала перед ним пачкой. — Оставлю её как успокоительное на крайний случай. Идёт?

Отец осторожно забрал сигарету и крепко-крепко обнял меня.

— Девочка моя! Я знаю, что сейчас тебе очень плохо. Внутри всё горит, ведь тебя предали те, за кого ты пошла бы на смерть. К сожалению, нет заклинаний и зелий, которые могут исцелить душу! Это нужно пережить. Пройдёт время, и ты поймёшь, что жизнь продолжается…

Я слушала его и понимала совсем другое: отец так остро чувствовал меня, потому что сам пережил подобное.

— …Можно жить дальше без тех, кого ты считал самыми дорогими и близкими, без которых не мыслил своей жизни. Можно смотреть на них рядом с другим человеком и не корчиться от боли и звериной тоски. Можно встречаться с новыми женщинами и по-настоящему улыбаться им, — папа словно опомнился и растерянно улыбнулся мне: — Пройдёт время, Софи… Всего лишь пройдёт время… И я буду рядом с тобой столько, сколько потребуется.

— А у тебя не было никого, когда мама ушла, — я сглотнула слёзы. — Прости, пап.

— У меня была ты, детка! Я знал, что ты любишь меня и скучаешь. Знал, что нужен тебе. Это очень помогало. Наши разговоры по вечерам… Ты думаешь, я звонил, чтобы ты не скучала?.. Не только, Софи. Я звонил, чтобы не сойти с ума в пустом доме, без вас… — отец снова обнял меня. — И ты никогда не забывай, что нужна мне. Ты моя дочь. Моя гордость. Моя умница. Моя красавица… Главным успехом в своей жизни я считаю не премию Иржи Горака и не звание «Легенды журналистики», а тебя.

— Папочка!..

Мой голос сорвался. Я больше не смогла сказать ни слова. Да и не нужно. Отец ласково поцеловал меня в макушку и прижал к себе, закрывая от всего мира. Мы были друг у друга. И это главное!

Наверное, именно в этот вечер, когда Авизар официально появился с новой любовницей, а я, едва поднявшись с колен, снова упала вниз, мучаясь от боли и ревности, когда папа впервые признался, как ему было плохо после развода, и что только мысли о маленькой дочери помогли выкарабкаться из депрессии, я поняла, что буду жить. Пусть не так, как планировала до этого, но буду. Назло всем — и врагам, и друзьям!

…

Утром я ждала отца во дворе. Он не ожидал и в первый момент даже не заметил меня. Сбежал по ступенькам, на ходу надевая наушники и выбирая музыку, и только потом его взгляд замер на мне.

— Доча? — удивился папа.

Я нервно передёрнула плечами.

— Ты волнуешься за меня, за моё здоровье. Поверь, мне тоже не всё равно. Я тоже хочу жить, пап. Пока не знаю как, правда… Я столько лет планировала для себя один единственный сценарий. И сейчас, когда всё рухнуло, ещё растеряна. Но я смогу. Я придумаю, чем и как себя занять. Я буду развиваться, совершенствоваться. Я не скачусь вниз, как бы меня туда ни толкали… А сейчас я побегу с тобой.

Отец ничего не сказал на мою тираду, только протянул один наушник и открыл калитку.

Так я начала бегать по утрам. Поначалу было трудно, но постепенно привыкла, просыпалась без будильника и пробегала пять километров наравне с отцом. Потом стала ходить с ним в тренажёрный зал. Это помогало тренировать не только тело, но и характер. Заниматься вместе мы не могли. У отца была своя программа. К тому же он маг Металла. Папа напряг знакомых и нашёл мне тренера — мага Воды, как и я.

Роберт Кроссман перебрался на юг пару лет назад, до этого он служил боевым магом где-то на севере. А сейчас, выйдя в отставку, иногда подрабатывал в спортивных центрах.

— Я не профессиональный тренер и никогда не работал с девушками. Терпеть не могу нытьё и сюсюканье, — сразу предупредил мужчина. — Я больше с парнями тренируюсь, по старой памяти.