Тьма на пороге (СИ) - Махавкин Анатолий. Страница 17

Глава 8

«Батут» и «Дискотека». Смирение

Все смотрят на меня. Как бы так лучше охарактеризовать взгляды товарищей…Странно смотрят. Если быть абсолютно честным, то взгляд Егора чётко говорит: «да ты сбрендил, приятель», Фёдор — само недоумение, а обе женщины определённо встревожены.

— Да ты сбрендил, приятель, — говорит Егор и крутит пальцем у виска.

— С тобой всё в порядке? — спрашивает Надя. — Лёня, я же вижу, что-то не так.

— Не понимаю, — в конце концов говорит командир. — Лёнь, ты это сейчас на полном серьёзе предлагаешь? Кроме шуток?

Я киваю. А что я ещё могу сделать или сказать? Сам понимаю, как выглядит предложение, но тут уж выбора особого нет. Или мы остаёмся здесь, ждать у моря погоды и понятное дело, эта самая погода вряд ли изменится в лучшую сторону. Или же делаем то, о чём мне рассказали.

— Я прыгать не стану, — Егор отрицательно качает головой. — Хотите, слушайте этого чокнутого и бейтесь, к чёртовой матери, а я ещё поживу.

Настя делает несколько шагов и становится на краю обрыва. Смотри вниз, вверх, светит фонариком и тяжело вздыхает. Да, уже все так сделали, после того, что я сказал и никто не заметил малейшего признака фактора, который может нас спасти, после прыжка. Ну вот вообще ничего — провал и провал.

Вопрос: доверяю ли я своей невидимой собеседнице настолько, чтобы прислушаться к её безумному предложению? Вопрос: доверяют ли товарищи мне, чтобы присоединиться к попытке спасения, выглядящей, точно самоубийство? Проверить можно одним единственным способом: прыгнуть во тьму.

— Не знаю, — говорю я и становлюсь рядом с Настей, — как убедить вас п-другому.

Внутри всё замирает. Так бывало, перед прыжком с парашютом. Но тогда, блин, я знал: за спиной у меня есть то, что должно спасти. А сейчас? А сейчас я почти уверен в хреновом исходе. Анастасия хватает меня за рукав и смотрит в глаза.

— Лёня, — говорит она. — С чего ты вообще это придумал? Какая муха укусила, а? Сидел, сидел и вдруг выдал это. Озарение?

— Типа того, — я осторожно освобождаюсь от её хватки. Рядом становится Федя. — Следите, за мной. Если просто улечу, то придумывайте другой вариант.

— А что ещё может быть? — командир криво ухмыляется. — Воспаришь? Давай, ты не будешь хренью страдать, посидим ещё, подумаем…

— И ничего мы не надумаем, — я на миг зарываю глаза и смотрю вниз. Там без изменений. — В конце концов на одну проблему станет меньше. И всё. А то ещё передумаю.

— Лёня, — в голосе Нади слышится надрыв. Лицо у неё белее мела. — Не надо, прошу! Я же без тебя…

Настя смотрит на неё и молчит. Ещё этого не хватало. Пытаясь не допустить дурацкой мелодрамы, я глубоко вздыхаю и прыгаю вниз. Слышится короткий вскрик.

Я, честно говоря, ожидал чего угодно: бесконечного падения, удара и хруста костей или даже чудесного воспарения, о котором говорил Фёдор. Вместо этого происходит нечто неожиданное. Пролетев пяток метров, я опускаюсь на упругую подушку и несколько раз подпрыгиваю на ней, точно на батуте. Внизу, как и раньше не, не видно ни черта, кроме непроглядной тьмы. Зато в стене становится заметно круглое отверстие, где мерцает слабый голубой свет.

Поднимаю голову и смотрю на товарищей, которые стоят на краю обрыва. И Егор подошёл. И выглядит таким же потрясённым, как и все остальные. Потом Надя прыгает ко мне и с коротким возгласом, несколько раз подпрыгивает рядом. Подлетает ко мне и крепко обнимает. Всё лицо Надежды в слезах.

— Придурок! — закончив обнимать, бьёт в грудь кулаком. — Напугал, гад.

Рядом уже приземляется (или как это назвать?) Фёдор. После — Настя и последним решается Егор. Мы вновь в сборе, живы-здоровы и вроде как нашли выход из безвыходной ситуации. Осталось выбраться на поверхность.

— Ладно, — говорит командир. — Не знаю, как ты это делаешь, но теперь стану прислушиваться к самым безумным твоим предложениям. Похоже, они работают.

Анастасия пришла в себя и даже более того, она уже начала работать и анализировать ситуацию. Встаёт на колени и щупает нашу непонятную опору. Федя тыкает в «подушку» столом винтовки. Видно, как металл погружается в упругое нечто, а после то выталкивает посторонний предмет обратно.

— Силовое поле? — предполагает Егор. Он поправляет съехавший шлем. Похоже, мой удар повредил не только забрало, но и фиксирующий ремень.

— Фантастики перечитал? — рассеянно говорит Настя и пытается ножом резать «батут». Фёдор издаёт предостерегающий возглас. Ну да, если эта штука разорвётся или лопнет, мы точно улетим вниз и уже ничего не поможет. — Не переживай, тут прочности хватит выстрел выдержать.

— Это ты на глаз определила? — язвит Надя и делает несколько шагов в сторону отверстия в стене. — Ты ещё шмальни, для проверки. Но только когда мы уже отсюда свалим ко всем чертям.

— Никто никуда не стреляет, — Фёдор уже рядом с Надеждой. — Уходим. Не стоит испытывать судьбу, она и так к нам неровно дышит сегодня.

— И сегодня, и каждый день, — бормочу я и хлопаю Настю по плечу. — Пошли, исследователь. Даст бог ещё вернёшься, с нужной снарягой и всё тут изучишь, как следует.

— А знаете, — Анастасия поднимается и прячет нож, — эта штука вполне может быть живой. Может мне и показалось, но вроде бы она реагирует на уколы. И да, учитывая, что враг использует в основном биологическое оружие, в этом нет ничего удивительного.

— А тут они, сталбыть, на живых батутах прыгают, — резюмирую я. Непривычно в боевой обстановке оказаться без оружия, поэтому буквально не знаю, куда деть руки. Киваю Фёдору и Наде, которые осторожно заглядывают в круглую дыру. — Что там?

— Тоннель, — Надя не оборачивается, — Вроде как вверх идёт.

— Страшно вообще-то, что под городом такие огромные пустоты, — Федя поправляет мою винтовку, висящую у него на плече. — Как ухнем когда-нибудь, только яма останется.

— Страшно другое, — говорит Анастасия. — То, что эти огромные пустоты населены нашим злейшим врагом. И он готовится выйти на поверхность.

Впрочем, всё это мы уже обсуждали, поэтому тему решаем не развивать. Пока тихо и это наш шанс выбраться наружу. Командир идёт вперёд, Надя и Настя прикрывают тыл, а мы с Егором шагаем в середине группы.

— Помочь? — я указываю на пулемёт.

— Ну уж нет! — товарищ смеётся. Его вроде как отпустило. — Если тебя накроет с пулемётом, наверх точно никто не выберется.

— На нет и суда нет, — говорю я.

Проход мало-помалу начинает уводить вверх. Стены влажные и с низкого потолка летят большие мутные капли. Когда попадают на лицо, я ощущаю ледяной холод.

— А вот если бы ты начал окончательно сходить с ума, — говорит Егор, — ушёл бы к этим, чёрным, а? Ну всё лучше, чем умереть, или нападать на своих? А так, какая-никакая, а жизнь. Так ещё может и понравилось бы. Что думаешь?

— Ты это с какого момента такими мыслями стал задаваться? — ощущаю злость. И так на душе темнее тёмного, а он ещё и подзуживает.

— Какими? — недоумевает Егор. — Ты это о чём?

Ну вот, блин, опять! Как, мать его, отличить настоящие фразы от тех провокационных, которые невесть откуда берутся в башке? И что это сейчас вообще было? Попытка переманить на свою сторону? И как по-хитрому действуют, ублюдки: морочат голову, настраивая против своих, откровенно натравливают на друзей, а после помогают спастись из безвыходной ситуации. Или у меня просто едет крыша, а все эти рассуждения — просто дурацкая теория заговоров? Но тогда, откуда я знал про «батут» в пропасти?

— Движение, — в голосе Фёдора нет уверенности. — Вроде…Чёрт, такое ощущение, что там кто-то долбаный стробоскоп включил.

И реально, из-за спины командира я вижу яркие вспышки где-то впереди. И полыхает не так уж и далеко. Конкретнее сказать трудно, потому как прямо перед нами тоннель поворачивает влево, так что мы видим лишь отсветы на стене перед поворотом.

— Дискотека? — предполагает Надя, останавливаясь рядом со мной. — Лёнь, пригласи меня на танец.