Летописец 2 (СИ) - Буров Егор. Страница 43

– Становится интересно.

Неожиданно чувство опасности взвыло, указываю на угрозу откуда-то сверху. Я совершил перекат и, взмахнув длинным клинком, зацепил какую-то преграду. Атаки повторялись с разных уровней, но ориентируясь на интуицию, я как-то умудрялся отбиваться. Потом я понял, – для того чтобы не видеть мерцающие глаза совершенного создания, вовсе не обязательно зажмуриваться. Нужно просто расфокусировать зрение и тогда не придется напрягать слух, тем более что пользы от этого нет – призрак передвигался абсолютно бесшумно.

Используя такой прием, я осознал, что как-то предугадываю направление его атак. Видимо мне удавалось подмечать малейшие движения противника. Если я правильно понял, призрак – всего лишь отражение настоящего Грома-Дория, а значит, он мог выполнять только те приемы, какими владел оригинал. Это так называемая проекция в реальном времени: он – «персонаж» он-лайн игры, а я в его понимании «непись». Я бы и сам рассердился, если бы мне бросил вызов какой-то там оцифрованный болванчик.

– Как ты это делаешь? Более сотни ударов сердца тебе удается отбивать наши атаки. Тебе помогает Хаос? Нет, ты один. Хотя… – воскликнул Грома-Дория и, сделав шаг назад, пристально всмотрелся в мою ауру. – У тебя есть хранитель. Только у совершенных созданий бывает две души. Кто ты такой? Ты поглотил Удди-Варна? Нет, мы не ощущаем его присутствия. Значит, все-таки Хаос. Как он проник под «купол отрицания»?

– Это важно? – спросил я, пытаясь продлить временную передышку.

– Если Хаос всегда с тобой, то он может неверно истолковать наш дружеский поединок, – расплылся в улыбке Грома-Дория. – Согласись, что отвечать за испорченные игрушки старших и более сильных не очень приятно.

– Угу, – кивнул я, продолжая наслаждаться отдыхом.

– В начале ты нас не впечатлил, но потом, когда вмешался хранитель, у тебя начало кое-что получаться. Мы воспользуемся парочкой твоих приемов, но думаем копье с широким наконечником более удобная вещь. Ты хотел вооруженного нейтралитета? Ты его получил. Ползи отсюда, а в награду за проваленное испытание мы дадим тебе знак, сообщающий нашим слугам, что прощаем тебе прошлые преступления, – с пафосом заявил Грома-Дория. – Мы обдумали твои слова о вместилище Удди-Варна и его Зале героев, и признали твою правоту. Отдавать его на суд мы считаем нецелесообразно, так что пусть полежит там, где ты его спрятал. Может позже он проявится и сделает нашу игру более интересной. Мы распорядимся, и старцы из других храмов уберут тела павших слуг. А пока убирайся из нашего дома и постарайся больше не попадаться нам на глаза, иначе…

На этой многозначительной паузе призрак пропал и купол, удерживающий меня в храме, растаял, словно снег по весне. Я постоял несколько секунд, а потом медленно опустился на пол. У меня сложилось впечатление, что я похож на шарик, из которого выкачали воздух. Тело начало болеть, но я попытался взять чувства под контроль. Разумеется, у меня ничего не получилось, и к сознанию подступила тьма. Она обволакивала и манила тишиной и забытьем. Не имея сил противиться, я окунулся во мрак беспамятства.

Глава 22

Никогда не думал, что веки могут быть настолько тяжелыми. Я с огромным трудом раскрыл глаза и осмотрелся. Я лежал на широкой лавке в какой-то избе. Обстановка помещения выглядела не сказать, что спартанская, но и до роскошных покоев было далеко: наверху дощатый потолок. С одной стороны штора, отделяющая мое ложе от остального помещения. С другой окно с занавеской и горшочком рассады на подоконнике. В углу большой сундук с ровной крышкой, видимо для того чтобы на нем можно было лежать или сидеть. Именно его оккупировали две девицы, а точнее беременные женщины: Баратия и Алура. Они тихо переговаривались, но, о чем шла беседа я не расслышал.

Неожиданно с правой стороны воскликнула Элька:

– Он очнулся! Деда, ты живой?

Баратия и Алура подскочили с сундука и, обступив меня, засыпали вопросами о моем самочувствии. Я с огромным трудом ворочал языком. Слабость была жуткой, а каждая мышца напоминала о себе ноющей болью.

– Ты нормальный? – воскликнула Баратия. – Каким же нужно быть идиотом, чтобы вызвать на поединок Громодора. Тебе жить надоело?

– Я не хотел, – удалось промямлить мне.

– Алура, ты слышала? Он, видите ли, не хотел, – продолжая возмущаться, амазонка стукнула меня по плечу. Я сморщился и она произнесла: – Ой, прости меня, я не хотела. Тебе сильно больно?

– Не сильно, – с трудом ответил я, хотя, в самом деле, хотелось взвыть.

– Жена Родима бульон приготовила, тебе надо кушать, а то совсем ослаб.

Меня накормили и я уснул. На следующий день мне стало легче, и я перестал подозревать паралич ног, так как если судить по ощущениям, у меня болело все! Как говорится: «от усов до кончика хвоста».

Из рассказов Алуры стало ясно, что Родя прикрыл нас от гнева князя и поведал «правдивую историю», в которой выставил меня настоящим героем, спасшим воинов из сети. Но, к сожалению, ратников оказалось слишком много и в бою с ними Гордя пал смертью храбрых. О том что он погиб именно в храме никто кроме князя так и не узнал, потому что Родим вернулся в подвал и вынес тело бывшего друга.

То что в зал явился Громодор, пленницы молчать не стали, но и о битве между нами никто не знал. В народ ушла байка о том, что старцы встали на путь порока, пленили и снасильничали многих знатных девиц и за это Громодор их покарал. Он прислал чистого воина, убеленного сединой, и тот в одиночку сразил нечестивых еретиков.

Как только князь узнал о беременности Алуры, он сразу отказался от намерений поворковать с сизокрылой голубкой и решил отправить ее домой. Изначально он требовал немедленно убираться из Озерска, но Родя его убедил подождать моего выздоровления. Князь топнул ножкой, но вскоре одумался и, сменив гнев на милость, разрешил дождаться морозов, чтобы отправиться в путь по замерзшей реке на санях. Таким образом ей дали пару лун до того момента, пока трескучие морозы не скуют текучие воды.

Если бы в наличии имелся источник магии, мне было бы несложно восстановить здоровье, а так я лежал без движения, не имея сил подняться на ноги. Обследовав организм, я поставил диагноз – магическое истощение. Оказывается, во время поединка с Громодором я постоянно тянул энергию из внутренних ресурсов. В результате сил не осталось и теперь нечего прогонять по мышцам, чтобы хоть как-то избавиться от ноющей боли. Лечебный амулет после исцеления Родима полностью опустел, а той капли энергии, что имелась в защитном артефакте Эльки мне бы точно не хватило. Я решил приберечь его на всякий случай, вдруг ситуация изменится.

Мне нужен более емкий накопитель, и вспомнив о посохе, поинтересовался, куда он делся? Однако никто не смог ответить на этот вопрос. Прозвучала версия, что его сперли в княжеском тереме, потому что когда Родим нес сонную Эльку, чтобы погрузить ее в телегу рядом со мной, никакого посоха он не видел. Вещи были. Меч-каролинг так же присутствовал, а вот палки с витой верхушкой он не заметил. Когда-то давно, после слов ведуна я замазал фиолетовый камень дегтем и обвалял в опилках, чтобы никто не видел сияния драгоценности. Внешне это была обычная палка длиной два метра. Да, если присмотреться, то можно заметить узоры, но ради нее никто не станет рисковать репутацией. Я выругался и попытался сосредоточиться на проблеме восстановления здоровья. То что я третий день ходил в горшок, меня не очень устраивало, но меня отвлекали голоса, звучавшие за ширмой. Женщины охали и причитали, а я никак не мог понять, почему их так много? Наконец я не выдержал и поинтересовался об источнике шума. Ответ меня озадачил. Оказывается, князь отказался от участия в судьбе бывших пленниц, одарив благородного рыцаря Нихолора ли Косхéльт семью из десяти пленниц. Трех девушек приняли обратно в семью, а семерым некуда идти. К тому же пять из них на разном сроке беременности. Родя понятия не имел, куда их деть. Изначально он хотел отправить женщин на сеновал, но на улице пошел снег, и Филя – жена Родима заявила: «в тесноте, да не в обиде», вот и поселили всех в один дом.