Крылья феникса - Матлак Ирина. Страница 65

Конечно, я этого не видела, но показалось, что Нориан наградил его недовольным взглядом.

— Говорят, что Лосцен и Аэллина, разделив силы, преумножили их в разы, — добавил он. — Стали подобны двум огненным духам, возглавившим уцелевшие легионы. Они одержали верх над тьмой, пожертвовав всем — своими силами, крыльями, тогдашней жизнью и всеми непрожитыми. Распавшись на эфирные частицы, вознеслись к Пресветлому. Об Аэллине практически ничего не известно — лишь то, что в академию она поступила под другим именем. Имя «Аэллина» знал только Лосцен. Он же перед смертью назвал его, а находящиеся рядом фениксы услышали и после, как дань уважения к великой любви, стали называть так своих избранниц. Случившийся тогда всплеск силы затронул многих. Согласно Второму закону света не все напитанные силой эфирные частицы исчезают без следа. Некоторые находят себе новых носителей — в большинстве случаев это не приводит к заметным последствиям. Но если таких частиц слишком много, рано или поздно они могут проявиться у носителя или его потомков.

— Можно, я скажу проще? — в третий раз нетерпеливо встрял Кайл. — Появившейся силе нужно было куда-то деться. Часть улетела куда-то в небо, а часть, с большой долей вероятности, нашла себе нового хозяина. Словом, ты, мышка, опять же, с большой долей вероятности, можешь оказаться потомком этого самого «нового хозяина». И носителем силы соответственно.

Хоть он и сказал «проще», легче для восприятия это все не стало. Меня как будто чем-то тяжелым по голове ударили.

— Кстати, сомневаюсь, что ты можешь поглощать свет одного только Нора. Я, например, такой же дальний родственник Лосцена, как и он. Так что вполне возможно, со мной этот трюк тоже сработает. Предлагаю проверить…

— Нет! — отрезал Нориан.

— Не сейчас, конечно, — невозмутимо закончил мысль Кайл. — Позже, когда мышка… то есть мисс Инида Трэйндж поправится.

Я не знала, что сказать и даже что думать. Осознать всю свалившуюся информацию было совсем непросто, а уж то обстоятельство, что во мне есть какие-то особые эфирные частицы, — и подавно.

А еще, что особенно странно, эта теория казалась мне немного неправильной. Не знала и не могла объяснить, чем именно, но это ощущение некоей неправильности и недосказанности ощущала предельно отчетливо.

— Это только предположение, — словно прочитал мои мысли Нориан. — Но оно многое объясняет. В том числе и тот факт, что ты нашла дневник, который принадлежал Аэллине. И что мы оба, в отличие от остальных, его видим.

Кайл напомнил о себе в очередной раз:

— Мог бы и мне его показать. Заодно мою версию проверили бы — увижу его или нет.

Пока они говорили, я все смотрела за спину Нориана, где не так давно мне почудилось сотканное из огня и света крыло. Оно прекрасно вписывалось в выстроенную теорию и служило лишним подтверждением ее правдивости. И все же…

Я тряхнула головой, отгоняя неясное волнение и беспокойство.

Еще раз мысленно прокрутив все, что узнала, в том числе и о покушении на Нориана, я сделала главный вывод:

— Полагаете, совершенные покушения и призывы тьмы могут быть как-то связаны с этой нашей… особенной связью? Простите за тавтологию.

— Возможно, — согласился Нориан и с предельной серьезностью добавил: — Это держится на уровне государственной тайны, Ида, но раз зашла речь, я скажу — в последнее время сторонников тьмы среди подданных Артогана становится все больше. Постоянно плетутся заговоры, происходят попытки восстаний. Многие хотят впустить тьму в империю, совершить переворот и получить от нее власть. Не императорский дворец, а бывшая Академия света и нынешний Институт аэллин всегда были главным оплотом, главной крепостью, падение которой будет означать конец всему. Сейчас угроза как никогда серьезна. Но мы не сможем вычислить заговорщиков, если станем действовать слишком открыто. Приходится быть осторожными. Вдобавок, как ты правильно заметила, их действия могут быть связаны непосредственно с нами. Сила взаимодействия Лосцена и Аэллины смогла сдержать тьму в прошлый раз, и это может повториться снова.

— А еще мы до сих пор не знаем, кто способствовал твоему избранию на церемонии, — напомнил Кайл и без перехода выразительно фыркнул: — Поскольку, несмотря на задействованные ресурсы, никто до сих пор этого не понял, рискну предположить, что в кои-то веки на церемонии изъявил свою волю сам Пресветлый.

От переизбытка впечатлений и мыслей у меня неожиданно разболелась голова. Странное чувство некоторой неправильности дополнилось ощущением, что я упускаю что-то очень важное. Еще и глазам вдруг стало больно, из-за чего я непроизвольно их потерла.

— Ну все, на сегодня разговоров достаточно, — похоже, мои действия не укрылись от внимания Нориана. — Иде нужно отдыхать и принять лекарства.

Мне бы хотелось продолжить разговор, но внезапно навалившаяся усталость взяла свое. Даже думать было физически больно.

Росс явился по первому зову и с превеликим удовольствием, которого я не видела, но чувствовала, проводил Кайла до выхода. Правда, перед уходом тот пообещал, что непременно заглянет завтра утром.

Несмотря на приход Дайлы, Нориан сам помог мне лечь в постель и сам же дал необходимые для приема по расписанию лекарства. Затем подоткнул одеяло и, склонившись, запечатлел на моем лбу короткий поцелуй. Я покрылась дрожью с головы до пят и не успела отреагировать на этот жест, как он вышел из комнаты. А я вслед за его уходом практически мгновенно провалилась в сон.

Как говорил доктор Шайн, стремительно накрывающий и глубокий сон — первый шаг к быстрому выздоровлению.

ГЛАВА 25

Следующая неделя тянулась долго, но медленно текущее время меня больше не огорчало. Рядом всегда кто-то находился, и я не чувствовала себя потерянной в темноте. А когда приходил Нориан, я радовалась не только его присутствию, но и тому, что могу его видеть, — пусть не в полной мере, а лишь смутным силуэтом, но это все же лучше, чем ничего.

Он читал мне. Сначала — отрывки из художественной литературы, — к слову, мы выяснили, что у нас одни и те же любимые книги, — а затем и параграфы учебников. Идея принадлежала мне, а Шайн назвал жажду деятельности и обучения хорошим признаком. Так что, получив официальное разрешение от доктора, Нориан взялся подтягивать меня по разным предметам. В основном по теории боевой магии.

Лучшего учителя даже представить было сложно. Спокойный, уравновешенный, не устающий заново разъяснять то, что непонятно с первого раза. И не скупой на похвалы, если мне удавалось быстро в чем-то разобраться.

Удивительно, как всего за несколько дней я успела узнать столько нового. Прежде, несмотря на все свое рвение, у меня оставались некоторые пробелы в особо сложных темах. А теперь они оказались заполнены.

Еще у нас появилась небольшая традиция. Вечером, незадолго до отхода ко сну, мы сидели перед камином и разговаривали. Обо всем. О забавных случаях из детства, о героях любимых книг и просто о самых разных вещах.

Всю жизнь фениксы казались мне недосягаемыми. Небожителями, неимоверно далекими от простых людей. И кто бы мог подумать, что они во многом такие же, как и мы, — у них тоже есть простые человеческие чувства и переживания, они так же любят и ненавидят, переживают взлеты и падения, радуются восходу солнца и грустят под барабанящий по окнам дождь.

Каждый раз, когда Нориан переступал порог комнаты, на моем лице расцветала невольная улыбка. Я радовалась возможности просто находиться рядом с ним, чувствовать исходящее от него тепло и слышать успевший стать родным голос.

Я быстро шла на поправку. Благодаря доктору Шайну и его действенным методам мой организм восстанавливался гораздо быстрее, чем можно было ожидать. А, возможно, дело было не только в докторе, но и в Нориане, само присутствие которого меня исцеляло. Как-то раз я даже поймала себя на том, что непроизвольно впитываю его свет, — совсем немного, буквально пару капель. И сразу же вслед за этим ощутила прилив сил.