У каждого свои недостатки. Часть 1 (СИ) - Гусина Дарья. Страница 29

— Чушь эта твоя «инь-янь»… дело в другом, — глухо сказала я, глубоко вздохнув. — Видишь ли, Кир…

Он посмотрел на меня странным долгим взглядом и сказал:

— Сэм, ты не поверишь, но…

— Что? — спросила я, затаив дыхание.

— … Микки вызывает меня на мостик. Он кое-что увидел. И это корабль!!!

Демидов вскочил на ноги, подбежал к иллюминатору, разочарованно рявкнул и понесся к двери. Я выпустила воздух из груди и сказала в пустое пространство каюты:

— Я чуть было не организовала нам первую брачную ночь, а ты даже не заметил.

Вскочила и понеслась следом.

… Кир стоял не у пульта, а у лобового иллюминатора. В него отлично было видно, что за корабль встретился нам на пути.

— Чужие? — вырвалось у меня.

Демидов кивнул. Он стоял спиной ко мне, и не видела его лица.

— Летучий голландец?

— Сэм, ты начитался вбросов в Сети? — Кир повернулся.

Нет, лицо его не было разочарованным. Оно было усталым. Время от времени то в одном, то в другом месте Кластера (с самых первых лет освоения космоса) на пути следования кораблей землян встречаются вот такие тарелочки величиной с предпосадочную станцию. Большинство из них пускают в себя гостей, некоторые герметично заперты и взрываются при попытке проникновения внутрь. Пара таких взрывов, и земляне усвоили урок. Теперь на тарелочках бывают лишь ученые и черные археологи, правда, не совсем понятно, зачем и те, и другие так упорно в них лезут — корабли Чужих обычно пусты и скудны на находки, словно наши друзья по разуму (некоторые поспорят со мной в этом утверждении), уходя, упаковывали все свое имущество, включая судовою аппаратуру и технику, под роспись, оставив только то, что и так было изучено землянами в процессе передачи технологии двести лет назад. И зачем, спрашивается, Чужие бросали свои блюдечки? И куда они ушли?

Я подошла к окну и принялась жадно рассматривать корабль пришельцев. Невероятное, конечно, зрелище — эдакая махина! Тарелка медленно вращалась, ярко освещенная по окружности собственными источниками. Даже самые старые из найденных блюдечек продолжают светиться. Торс-энергия. Космос щедр к своим детям.

— Тоже бедолага? — спросил я. — А вдруг там внутри кто-то есть!

— Нет там никого, — сказал Кир. — Я уже видел такие штуки. И даже бывал внутри.

— Сколько у тебя профессий! Ты и ученый, и импресарио, и черный археолог.

— Скажешь тоже… археолог. Так, пришлось однажды войти в тарелку, считай, по необходимости. Это было на астероиде-маяке. Одна из первых тарелочек, найденных в космосе. Ничего особого там нет. Внутри пусто. Обычный торс-двигатель, правда, никому ни разу не удалось их на тарелках запустить. Ученые так и бросили эту груду металлолома на маяке. Короче, — Демидов вздохнул, — нам нет смысла тут задерживаться. Сейчас перезапущу «зеркало»…

— Постой, — сказала я. — Те тарелки, которые находили… это случалось в районах, где было поле?

— Конечно, — Кир фыркнул, — иначе как бы до них добрались?

— И они все светились?

— Большинство. Торс-поля практически неистощимы… Торс-поля, — повторил Кир, глядя в иллюминатор.

… Корабль нас впустил. Шлюз приветливо распахнулся, я позавидовала решимости Демидова, храбро шагнувшего внутрь, хотя сама полчаса умоляла его взять меня с собой. Гравитационное поле работало, датчики на Микки показали отсутствие патогенной микрофлоры, опасных газов и прочей дребедени, способной навредить человеческому организму. Кир почти сразу снял шлем и махнул рукой мне. Он был опытным исследователем НЛО, а вот у меня коленки дрожали. Уходя, Чужие забыли выключить свет, это было очень мило с их стороны. «Каюты», уютные такие помещения, абсолютно пустые внутри, тоже оставались открытыми — заселяйся, завози мебель.

— А кухни у них были? — спросила я.

Взгляд у Кира был очень красноречивым.

— А что? — обиженно пробормотала я под нос. — Кто ж без хорошего меню в космос отправляется?

По-моему, есть на свете только одна вещь, способная объединить разные цивилизации — любовь к вкусному. Во время долгих перелетов в космосе еда становится центром интереса. На «Монмартре» нас поддерживала только мысль о том, что будет в этот день на завтрак, обед и ужин. Мне, правда, корм был не в коня.

Кир шел уверенно, я же в этих пустых, похожих друг на друга коридорах, потерялась бы сразу. Я и потерялась, заглядевшись на странный узор на стене возле одной из стандартных кают. Хорошо, что Микки остался со мной и вывел меня на голос Демидова. Мостик на «Голландце» (про себя я окрестила его именно так, для остроты момента) был огромен и пуст. Кир тут же подошел к пульту. Панель-уловитель послушно выросла за его спиной. На этом дружба с системой корабля закончилась, так толком и не начавшись — двигатель по приказу Демидова запускаться не захотел.

— Но попытаться же стоило, — виновато обронила я.

Кир кивнул, выйдя из-за панели. Мы обошли мостик по окружности. Можно было подумать, что мы на обычном земном круизном лайнере, в рубке, куда иногда за деньги пускают богатых туристов.

— Зачем я потащил тебя с собой, Сэм? — тихо произнес Кир, стоя у панорамного иллюминатора. — Нужно отправить тебя домой сразу после Нью-Маркет.

Я покосилась в его сторону и провела рукой по пульту.

— Хватит говорить так, будто ты в чем-то виноват, — пробурчала я.

— Я виноват. Я увлекся, — тихо сказал Кир.

— Чем? — фыркнула я.

— Кем, — Демидов усмехнулся уголком рта. — Тобой, Сэм. Нашим общением. Твоей искренностью. У меня никогда не было таких друзей. Прости, что заставлял тебя делать все эти вещи, терпеть эту глупую игру.

— Зато я познакомился с самым странных циклоном на свете, повидал корабль Чужих…

— Ты понимаешь, о чем я, Сэм, — твердо сказал Кир. — Есть столько людей, которым ты мог бы подарить свою любовь, а я эгоистично пытался присвоить ее себе.

— И присвоил, — тихо сказала я. — Но никто же не против.

— Никто, — сказал Демидов, поворачиваясь ко мне лицом, — особенно я. Я эгоист. Мне нужно все и полностью.

Кровь бросилась мне в лицо, сердце жарко забилось. Пульт корабля Чужих ожил, всего на несколько мгновений — вспыхнул, заиграл яркими гололучами. Я отпрыгнула в сторону, пульт погас. Демидов уже был возле меня, удивленно бегая взглядом по гладким сенсорам.

— Что, что ты сделал?

— Не знаю… я не понял!

— Ты на секунду запустил активатор торс-двигателя! Откуда здесь торс-поле?

— Да я… я понятия не имею! Я просто… думал.

— О чем именно ты думал? Мысли, эмоции — что?!

— Ну… как ты говорил, радуги, единороги, «я — человек, я гражданин Вселенной»!

— Отойди, — Кир встал перед панелью, бормоча сквозь зубы. — Радуги, говоришь? Единороги? Какие именно единороги?

Он вдруг поднял глаза вверх, и я проследила за его взглядом. Над пультом чуть выше лобового стекла были выведены иероглифы Чужих. Их язык так никто расшифровать и не смог — пришельцы общались с представителями Земли лишь вербально.

И все же в процессе контакта несколько символов Чужих стали известны. В основном это были знаки с предметным значением: ребенок, взрослый, звезда, планета. Кто-то из ксенолингвистов утверждал, что Чужие владели двумя языками: своим, в высшей мере сложным, и упрощенным, способным однажды стать ключом к общению с другими цивилизациями.

— Я знаю этот знак, — пробормотал Кир. — Его определил Мацумото, когда изучал тарелку на маяке. Это было только предположение, но… А что если это инерциоид, что если сам корабль и есть поле, без внешней опоры и реакции отбрасываемой массы? Если Мацумото был прав… если не прав я… что если… Сэм, иди сюда!

— Зачем?

— Да иди же, …!

Я подошла.

— Стань рядом со мной. Сюда. Да ближе, парень! Сейчас не время строить из себя брутала! Ближе, я сказал! — Кир так рявкнул, что я подпрыгнула и прижалась к нему спиной. — Теперь думай!