Сафир (СИ) - Голованчук Василий. Страница 18

— Это здорово! Вонючка кудрявый нужен мне, только чтобы отключить тревогу. И сюда прекратили щимиться эти вооруженные ведра с болтами. — она смачно стукнула его по голове рукояткой тяжелого земного пистолета. — Ты же отдашь такой приказ, чепушила?

— Дэ-э… — проскулил Зор Хор.

Сталина пристально посмотрела в его большие испуганные глаза.

— И че ждем?

Зор Хор отдышался. Взял себя в руки:

— А вы меня оставите в живых?

— Да вы что все, сговорились на этой гребаной планетенке? Когда вы перестанете задавать вопросы после того, как вам задают вопрос? Слушай, глазастый, я тебя сейчас убью, если ты сию секунду не отдашь приказ отключения режима защиты на платформе! Я о тебе много что знаю. Ты же под колпаком Альянса, и прибить такую мразь как ты, поверь, у меня точно рука не дрогнет. Лучше не давай мне повода. — Сталина просто зарычала от возмущения и поднесла горяченное дуло пистолета к голове перепуганного кучерявого.

— Протокол восемьдесят три двадцать пять семнадцать.

Электронный голос среагировал мгновенно.

— По показаниям датчиков уровень опасности на территории платформы красный.

— Я подтверждаю протокол восемьдесят три двадцать пять семнадцать.

— Режим защиты снят. — голос системы снова ответил крайне подхалимажно и недоверчиво.

Зор Хор обернулся к Сталиной.

— Вы же знаете, что существо само в праве менять решение…

— Заткнись, никчемность. — резко оборвала его Сталина. — Кыся, втащи-ка этому лошаре как следует.

Трущаяся об волосы Мары вечнодовольная ульянка тут же зарядила своим убойным электрошокерным языком Зор Хору прямо в лоб, четко в место, оставшееся от горячего дула нагана, в яблочко, так сказать, и не прекратила его калашматить, пока тот не вырубился. Дракон довольно свистнула и пробежав по стене и потолку прыгнула на плечо к хозяйке.

Сталина и Мара бежали вглубь платформы сломя голову. Две такие разные и такие красивые женщины. Одна практически обнаженная и в наколках, с развивающимися белыми кудрями, и длинноногая брюнетка, в красном платье до пят, сверкающая своими блестящими зелеными глазами, а прямо по потолку за ними спешила, что-то там рокоча на своем свистячем драконском шестилапая ульянка.

Миновали длинные коридоры, глубокие лестничные шахты, резкие повороты и внезапные наклонистые спуски на петляющих пандусах. Все вокруг, имеющее очертание: перилла, ступени, откосы, углы были выкрашены яркой флуоресцентной краской, которая своим неоновым оранжевым искусственным светом заливала все вокруг.

Чем глубже они забегали в серо-оранжевые коридоры подземелья, тем жарче становилось вокруг. Мигающие красным лампы словно еще сильнее нагнетали и поднимали температуру. В одной из камер они надели маски-респираторы с охлажденным кислородом, и продолжили свой уверенный спуск. Кыся же расправила прозрачные жабры вокруг шеи и так же счастливо продолжала следовать за бегущими впереди неустанными спринтершами.

Перед одной из дверей огромных шлюз они остановились. Пока красивый и сложный замок плавно раздвигал шестеренками блестящие ригели, они наклонились и пытались отдохнуть, используя каждую секунду. Одевая специальное снаряжение, похожее на альпинистское, закручивая карабины на крепкие металлические тросы.

— Товарищ Сталина!

— Что, Мара?

— Как вы узнали, что я на станции, и что мне нужно помочь?

— Тебе на волосы нанесен спрей-жучок местонахождения. И поэтому я в коммуникаторе увидела, где тебя носит в момент, когда последнее место, куда бы ты собралась идти, была бы по идее платформа, но, вуаля, ты оказалась здесь! Будь на лысом черепе твоего муженечка хоть одна волосинка, не дотянулись бы до всего вот этого вот.

— Вы хотите убить Крока и Грока?

— Я хочу разобраться какого черта вообще происходит. Ради партии газа поднимать восстание самой разрозненной расы во вселенной странновато, на мой взгляд. Есть у меня парочка вопросов к твоим родственничкам. — майор Сталина резко выпрямилась и нахмурилась, ткнув пальцем прямо в аккуратный и маленький нос Мары. — Только попробуй что-нибудь исполнить, шкура, и я оставлю твоих детишек сиротинушками!

— Я вас поняла. Товарищ Сталина, пообещайте мне, что не убьете Крока, я невыносимо беспокоюсь.

— Ничего я тебе обещать не буду! И вообще рот свой закрой.

Тяжелые ригели гигантской двери грузно и звонко затрещали. Многотонные ворота внезапно распахнулись как бумажные и землянку, сафирианку и ульянку, как говорится, как ветром сдуло внутрь.

Нину и Мару тащило вдоль бесконечно длинных тросов в темноте шахты ураганным ветром. Карабины с искрами свистели металлическим скрежетом по железным нитям, удерживающим отчаянных и бесстрашных женщин с разных планет в неизведанную тьму глубины Сафира. Лишь ульянка расправившая крылья, натянутые синеватой кожицей между ее шести лапок, спиралью кружила и виртуозно облетала кувыркающуюся сафирианку и отчаянно пытавшуюся схватиться за пустоту землянку, это одной рукой, второй она держала флягу, и лила в себя наверняка что-то спиртное. Они проваливались как Алиса в кроличью нору, бесконечно глубокого огромного колодца со страшной силы дующем сквозняком. К такому жизнь даже бухую Сталину не готовила.

ЛЮБОВЬ И БАРРИКАДЫ

Раскаты камнепада рассыпающихся валунов все ближе подбирались к прячущемуся за насыпной стеной сафхантеру Ториных. Они молчали и ждали. Крок просто не понимал, что задумал его рисковый братец, а Грок, как обычно надеялся на чудо. Они молчали и даже дышали так медленно, что кислород тек по трубкам практически беззвучно. Рваные лучи ледяного света прожекторов сафхантера управляемого Существом все чаще проскальзывали сквозь битый скальник. Конец близок. Эта бронированная груда металла, да еще и с защитным экраном была непобедима. Искусственный интеллект пробирался только для того, чтобы убедиться, что противник повержен. Чтобы нанести последний добивающий удар, не оставив ни одного шанса мятежникам. И как победитель вернуться обратно в свою нору и снова оставаться на посту.

Словно жук, сафхантрер существа раскапывал завал всеми четырьмя руками, медленно, но верно приближаясь к затаившимся братьям.

В душах близнецов синхронно звенела тревога, они чувствовали страх за каждого, за то, что все тщетно. Смерть не страшна, страшна обида незаконченности начатого. Страшно, что ждущая жена не дождется отца у детской кроватки, страшно, что поверивший в себя и сумевший сплотить разрозненный народ балагур не прошибет следующую стену лбом. Страх перед тем, что губы так и не прикоснулись к прекрасному лицу озлобленной землянки. Страшно, что дети отца станут потомками мятежника и предателями с поломанной судьбой. И меч злого рока уверенно ворошил камни, чтобы одним точным ударом прервать их авантюру всей жизни. Как и их жизни.

Существо мигая своим импульсивным электрическим светом в рубке словно голова циклопа проскальзывала в щелях завала. Оно не торопилось и качественно делало свою работу убирая валун за валуном, поднимая зеленую сафитовую пыль. Глядя в этот глаз приближающейся смерти и неминуемой гибели, братья синхронно затянули песню, которую им пел на ночь отец. У них была одна душа на двоих, и одна судьба, и песня у них сейчас тоже была одна. Они завели ее шепотом, поднимая свои звонкие голоса с каждой строкой, и все громче набивая такт руками хлопая ими по коленям:

«Бра-ат, свет в тебе-е,

Свет в тво-ей ду-уше-е.

Но-очь твой до-ом,

Дом в котором мы живем.

Ли-ишь добра-а

И мира тебе, сестра-а.

Оче-ей тепло-ом

Греешь ты день за-а днем.

Тьма-а сгори-ит

В луче небесной звезды-ы.

Страха-а не-ет

Как нет счастья без бед.

Любви-и река-а

Льется в наших сердцах.

Вера-а в тебя-а

Как крылья возносит ме-еня-я.

Све-ет в тебе-е,

Свет в твоей ду-уше-е.

Оче-ей тепло-ом

Греешь ты день за днем.

Ми-ир тебе-е

Мир твоей се-емье-е.