Отпуск на всю жизнь (СИ) - "Генрих". Страница 46

– Роскошные бёдра, надо заметить, – Алёнка скоро каждое слово не пропустит без замечания.

– Мальчишки, короче, как-то не очень возражают. Всё это непотребство надоедает, я начинаю прилаживать её ноги к канату. Она, гадюка такая, саботирует! Тогда я сплетаю её ноги с канатом как попало, а Юлька…

– Твоя, небось, идея? – догадывается Алёнка. Юлька подтверждает смешком.

– Юлька сильно щиплет её за задницу. Иришка взвизгивает, подпрыгивает и слетает с мальчишек. А ноги-то канатом заплетены, и я их придерживаю. Парни пытаются её поймать, она валится вниз, ноги застревают в канате, мальчишки валятся на неё. Я расплетаю канат, её ноги…

– И жопа… – а как же? Конечно, это Алёнка.

– Её ноги и жопа накрывают парней сверху. Получился такой…

– Мальчишник в тесте, – точно, Алёнке надо сегодня приз дать за самый отвязный юмор.

– Ты забыла сказать, что всё время орала: «Работай ногами, жиробасина!», – заключает мой рассказ Алёнка.

Даже Юлька до слёз смеётся от алёнкиных комментариев, хотя сама всё видела и принимала участие. Парни, те стонут и рыдают. Я немного приукрасила то, что было, но совсем чуточку.

Эх, как же здорово с ними! И вообще здорово! Учёба на сегодня закончена, впереди несколько часов безделья и веселья. Сейчас пройдёмся с Серджио, всласть покапаю ему на мозги. Ибо нефиг расслабляться! У каждого свои удовольствия. Ему на мои ножки посмотреть и за руку подержать, мне – аккуратно ему мозг вынести. О, придумала! Попрошу его проверить ровность стрелок на чулках, провокация будет высшего уровня. Главное, вид сделать абсолютно невинный и по-детски непосредственный, хи-хи-хи.

22 мая, среда, время 15:50

Школьная учительская.

Педсовет по случаю завершения учебного года

– Решения, вынесенные прошлым педсоветом, который проводила Людмила Михайловна во время моей командировки, утверждаю целиком и полностью, – первыми словами объявляет директор, – Сводки вы все подали, мы их проанализировали. Мы ожидаем по выпускным восьмым классам трёх человек, претендующих на свидетельство с отличием. У всех ожидаются четвёрки по русскому, но русский это русский, а одна четвёрка допустима.

– Одна из претенденток – Молчанова, но у неё ряд проблемных предметов, – добавляет директор.

– Если целый ряд, то какая она претендентка? – ворчливо замечает русачка.

– Мы уже договорились ориентироваться на фактические знания, а они у Молчановой на высоком уровне. Её хвалят учителя математики, химии, английского, физики, а это всё очень непростые предметы.

– По-английски она скоро лучше меня говорить будет, – замечает Ангелина Петровна.

– Я напоминаю, что рейтинг школы складывается, в том числе, и по количеству отличников. Особенно выпускников, – веско говорит директор, – Завышать оценки категорически нельзя, но прошу не забывать, что уровень дополнительного финансирования школы зависит от рейтинга.

– Мало у нас отличников, мало, – кручинится директор и вдруг резко переключается, – Ирина Владимировна, как у вас с Молчановой.

– За четверть твёрдая пять, но в аттестат вывести пятёрку трудно. Экзамен по биологии она не выбрала…

– Она к вам подходила? – взгляд директора выражает только вопрос.

– Да, она предлагала мне сделать несколько десятков цветных снимков местной флоры и разных насекомых. Могла получиться неплохая коллекция и наглядное пособие для детей.

– И вы?

– Не я, Леонид Прокофьич, она. Она отказалась оформлять снимки, как полноценные иллюстрации. Сами понимаете, насколько снижается ценность картинки, если нет поясняющего текста.

– Жаль, жаль… – огромное сожаление отражается и в голосе и лице директора, – я так надеялся, что у нас будет три отличника. А ведь и те двое могут споткнуться…

На Ирине Владимировне сошлись взгляды почти всех присутствующих. И в подавляющем большинстве они выражали не сочувствие.

– Ну что ж… – директор примиряется с неизбежным, не будет же он выкручивать руки учителям, чтобы те фальсифицировали пятёрки, – Тогда сделаем так. У меня с ней хорошие отношения, попробую выкупить у неё эти снимки, она ж какие-то деньги на них затратила. А вы, Ирина Владимировна, раз уж Молчанова отказалась, возьмите это на себя. Пару десятков снимков надо срочно оформить в наглядные пособия. У нас в конце месяца конкурс среди школ на методический материал, сделанный руками учителей. Тоже, кстати, прибавка к рейтингу. Так что у вас неделя, Ирина Владимировна.

– Два десятка снимков? Но, Леонид Прокофьевич, мне придётся всю неделю заниматься этим, не поднимая головы, могу и не успеть!

– На самом деле, у неё наверняка больше, я наобум сказал. Но вам помогут, Ирина Владимировна. На уроках рисования и черчения дети напишут текст, вам только его составить, и окончательное оформление на вас. У меня есть отличные альбомы с устаревшим материалом.

– Но, Леонид Прокофьевич! – жалобно причитает биологиня.

– Знаете, не получится выделить неделю, – спохватывается директор, – Только три дня! И чтобы двадцать иллюстраций были готовы!

– Это же невозможно, Леонид Прокофьевич!

– Почему же невозможно? – и вдруг мягкий голос директора становится неприятно стальным, – Как это невозможно?! Вы же сами сказали, что вынуждали заниматься точно таким же оформлением Молчанову? Причём речь идёт, как я понимаю, о многих десятках фотографий! Почему вы считаете возможным такой объём работы для школьницы, у которой идут итоговые контрольные и выпускные экзамены на носу, и почему считаете невозможным для себя?! Взрослого опытного человека, специалиста! Выбирайте! Или делаете пятьдесят иллюстраций за три дня, – лицо директора сделалось непроницаемо жестоким, – или договариваетесь с Молчановой.

В учительской кто-то тихо скрипнул стулом. На биологичку старались не смотреть. Все напряжённо молчали, пока биологиня не вышептала:

– Я поговорю ещё раз с Молчановой… – все разом выдохнули. Директор чуть улыбается, но видится всем или чудится в улыбке предупреждение.

– А куда она денется? – вальяжно объясняет завучу уже в своём кабинете директор, – Она ж сама сказала, что поручала заняться этим Молчановой. Понимаете? Конец года, итоговые контрольные, экзамены, ничего её не смущает. Это все видели. Значит, она не считает работу тяжёлой и кропотливой. И тут же жалуется, как ей будет тяжело. Как можно оценивать одну и ту же работу настолько по-разному? И что получается? Либо она дура, которая краёв не видит, либо сознательно хочет утопить Молчанову и лишить школу отличника.

30 мая, четверг, время 9:00

Школа, торжественная линейка вне здания.

Директор бла-бла-бла, потом немного завуч и какой-то неубедительный перец из управы. Все поздравляют нас с окончанием учебного года и желают… а далее длинный список, желающие могут пополнить. Солнышко нас тоже поздравляет, как и вся погода. Солнце пригревает, но не жарко, нас обдувает лёгкий по-утреннему свежий ветерок.

Мы, то есть, наш класс с моей подачи, кроме дежурных цветов, отдарились индивидуальными подарками. Физкультурнику карманные часы на цепочке с режимом секундомера. Ангелине – набор французской пафосной косметики. Математику – двухтомник какого-то приключенчества от модного автора, кто-то прослышал, что он читать любит. Судя по реакции, мы угадали. Больше никого не одаривали, пусть другие классы тоже не спят.

Не на линейке мы дарили, в частном порядке, так что открытых обид и сравнений подарков не будет.

Отдельной толпой стоят родители. Так что весёлой компанией мы сегодня не встретимся. Я примерно в том же наряде, что приходила на начало четверти, только бант на другой стороне и ботики сменены на босоножки.

Эльвира, кстати, в ужас пришла, когда узнала, что я надену костюм, в котором уже показывалась.

– Эльвира, это у меня парадная форма школьной одежды. А наряд на выпускной вечер ты мне ещё сочинишь, – аргументы сработали, и она отстала.