Не скучайте, ваше величество! (СИ) - Лебедева Ива. Страница 26

И то, как он с детьми возится… Как-то я невзначай спросила, откуда такая сноровка, так Крон, повздыхав, рассказал, что был старшим в большой семье, пока от какой-то неведомой хвори не вымерла почти вся деревня, с тех пор при овдовевшем в той же эпидемии пьянице-дядьке жил, с ним и сам пить пристрастился. Потом поссорился из-за пустяка с новой женой дядькиной и ушел в город лучшей доли искать.

Оказалось — не там искал. Надо было не во дворец, надо было туда, где детишки… и хозяйство свое.

В который раз подумалось — никогда не угадаешь, какой из пинков судьбы отправит тебя в верном направлении. Чего хорошего — спекла мужику мозги клятвой? А вот… оказалось, не столько спекла, сколько лишнее выжгла.

— Купим полотно и с шитьем как-нибудь сами разберемся, — решила я. — Не боги горшки обжигают. Распорем старые Яневы одежки и по ним выкроим с хорошим припуском. А уж сшить — думаю, это у нас получится.

В целом и правда должно быть несложно — тут пока до вычурного кроя в повседневной ребячьей одежде никто не додумался, все вещи шьются на вырост, мешковатые и свободные, без разных там вытачек и прочих изысков. С платьями будет посложнее, но и тут были бы мозги и руки тем местом вставлены.

— Эй! — возмутился обсуждаемый субъект. — Еще чего, мои штаны резать! А в чем я ходить тогда буду, голый?!

— Денек дома посидишь, дел я тебе найду. — Тяжелая рука обрадованного найденным выходом Крона опустилась на мальчишеское плечо весомо и надежно, отрезая все возражения. — Девицам твоим тоже платьишки нужны на зиму теплые, да плащи еще, да обувка. А ежели у швеи все шить — и на работу сестре одежу, и тебе для улицы, — да крышу крыть, да корм Королю с Королевой на зиму, да припасы для нас самих, да дрова — мы столько не зарабатываем. Понял?

— Понял, — угрюмо, но покорно шмыгнул носом Янь. — Платьишки надо… и припасы.

Майю, как всегда, молчала, слушая эти обсуждения, Сиона так просто уснула на руках у Крона. Мы уже почти добрались до дома, знакомый плетень мелькнул в конце улицы, цепляясь острыми колышками за закатные тучи, когда старшая из сестриц робко подергала меня за рукав.

— М-м? — У меня все мысли были о том, что сейчас упаду и усну, а завтра вообще выходной — порт после праздника закрыт на «санитарный день», праздных гуляк туда не пустят, а матросы все равно отсыпаются на кораблях после большой пьянки.

— Я умею немножко шить… только у меня иголки нет, — почти шепотом, как обычно, призналось дите, пряча взгляд. — И ниток… но я немножко умею, меня в ту зиму тетя Ванди брала в помощницы, только потом запила, простыла и померла… но я на дрова и на одно одеяло заработала. Только кроить не умею, тетя Ванди не успела научить, а шов могу…

— Ты умница, — устало улыбнулась я. В который раз подумалось: слышать такое от семилетнего ребенка — убиться. И разделить ее похвастушки на десять — чего она там нашьет? А вот нет… здесь и сейчас эта маленькая девочка не выжила бы, если бы только хвасталась. И никто не стал бы платить ей из милости дровами и одеялами, если бы она не способна была их заработать. — Значит, будешь у нас главной. А мы у тебя на подхвате.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Калитка приветливо скрипнула, я уже успела привыкнуть к этому звуку, и он казался мне уютным, утром вливал в тело бодрость нового рабочего дня — обещал любимое дело и удовлетворение от выручки, вечером устало приветствовал и манил в дом, отдохнуть, расслабиться.

Но сегодня с отдыхом не склеилось так, как я рассчитывала.

Дома нас ждал сюрприз.

Глава 31

— Вот я только козьи роды еще не принимала. — Мой недовольный шепот улетал в ночное небо и терялся среди звезд. Наверное, потому, что только звездам и было дело до того, что я третьи сутки нормально не высыпаюсь.

Остальным мое недовольство до лампочки — они и сами в не лучшем положении. Чертова коза наконец решила разродиться, да не одним и не двумя, а аж тремя козлятами. И весь этот веселый зоопарк внутри нее забыл взять талончики с номерами и потому устремился на выход сразу всем стадом. Естественно, застрял. И не просто так, а перепутавшись в единый мокрый шар со множеством ножек, носов и хвостиков — брюквы лысой определишь, где чьи и за какие тянуть, чтобы вызволить по одному.

Естественно, несчастная мамаша такому исходу не обрадовалась и верещала во все козлячье горло. Ее Король, впечатленный женским родовым вокалом, метался с той стороны забора и тоже орал как демон, которому естество прищемили. И бодал плетень, да так, что вкопанные в землю столбы кряхтели и шатались.

Прелести ночному концерту добавляла Сиона, которая неожиданно разревелась от страха и усталости — хорошо поставленным басом. Дите подвывало живности, почти не сбиваясь с тона и удивительно верно попадая в ноты.

— Сестра, у тебя рука маленькая, я буду подсказывать, а ты помогай. — Один Крон не терял присутствия духа и, хотя выглядел слегка встрепанным, уверенно руководил всеми нами: ревущую Сиону вручил Майю, слегка позеленевшего Яня поставил над козой с двумя нашими лампадами, притащил ведро горячей воды и мыльный корень. — Моей шершавой лопатой в таком нежном месте только навредить… ты справишься.

Етить твою брюкву, всю жизнь мечтала оказаться у козы в «нежном месте»! А что делать? Что, что… вспоминать любимого писателя из детства и пытаться по его примеру проследить мокрую шерстистую ногу до плеча, играя в занимательный пазл «собери вместе голову и передние копыта так, чтобы они принадлежали одному козленку». Та-ак… ага. Первый пошел! Его тянем, а остальных аккуратно отжимаем в обратную сторону. Знаете что? Пожалуй, я больше не хочу молока…

К счастью и к утру все закончилось. И закончилось хорошо: козлята выбрались из затруднительного положения живые, я отмылась от липкого, скользкого и прочего с помощью ведра горячей воды и такой-то матери, Крон разогнал детей спать и впихнул в меня что-то похожее на переваренную овсянку — силой пихал, я от усталости еле рот открывала и глотала с трудом. Зато когда желудок наполнился приятной тяжестью — уснула почти мгновенно, хотя по опыту прежней жизни ожидала, что физическое, а главное, нервное переутомление может вылезти самым противным вариантом бессонницы. Это когда ты буквально умираешь от желания уснуть и не можешь этого сделать.

Фиг там. Упала и отрубилась. Только успела подумать, что на троих козлят мы сена не запасли и двоих надо того… к зиме перевести в консервы. И хорошо, что Крон сделал такой крепкий плетень, Король его расшатал, но победить так и не смог…

Едва мои глаза закрылись, хозяйственные и в целом спокойные мысли разлетелись в стороны, как птичья стая, которую спугнул кот. Хороший такой кот… с платиново-золотистой шевелюрой, широченными плечами и зелеными глазами моего внезапного сумасшествия.

Во сне были горячие руки, которые обнимали так крепко и так правильно, и пахло перечными пряниками, шоколадом и еще чем-то остро-горьким, манящим и забирающим разум.

Во сне меня целовали, и я растворялась в этих поцелуях, требовательно покусывая мягкие губы зеленоглазого несчастья, словно наказывая его за что-то, словно требуя — непонятно чего, но большего.

Это было одновременно мучительно и так сладко, что, когда сон начал растворяться, становясь все прозрачнее, и сквозь него стал проступать решетчатый потолок из старой дранки, я застонала то ли от разочарования, то ли от облегчения.

И резко села в постели.

Приехали.

Только эротических кошмаров с участием повзрослевшего первого миньона мне не хватало для полного счастья.

Или не кошмаров? Или наоборот? Я себя чувствую после этого сна… да отлично я себя чувствую. Словно проспала как минимум неделю и великолепно отдохнула.

Солнце чертило теплые мутные квадратики на земляном полу, заглядывая в мелкое окошко с частым переплетом. Стекол мы, конечно, себе позволить не могли, поэтому в раме была натянута промасленная бумага, неплохо, кстати, пропускающая свет и устойчивая к ветру и сырости. Я вообще заметила, что этот мир — в чем-то довольно неплохой микс из знакомых мне земных культур, а в чем-то вообще своим путем пошел, и далеко не самым плохим. Например, тут успешно сочетали элементы классического западного средневековья с заметными удобствами востока. Те же жаровни, дешевая бумага, некоторые варианты гигиены и устройства южного города. Оставалось только радоваться.