Тёмные пути - Васильев Андрей. Страница 3

– Даже не слышал о таком, – признался я, – хоть вроде по должности и положено.

– Подобные нюансы интересны только специалистам, – приободрил меня Шлюндт. – Так вот, серебряных жетонов уцелело не так и мало, относительно, разумеется. А золотых – нет. Время к подобным предметам безжалостно. Я держал их в руках, не стану скрывать, но ни один к ним так и не прилип, не сложилось. Впрочем, любой коллекционер знает, что поиски той или иной реликвии всегда увенчаются успехом, если тебе она по-настоящему нужна. Вот и здесь так случилось. Валерий, надеюсь, ты не откажешь мне в небольшой просьбе и продашь эту вещичку? Или же я могу тебе ее на что-то сменять.

– Полагаю, мы договоримся. – Я подбросил тяжеленький жетон на ладони. – Как должно двум друзьям. А теперь, если вы не против, я пойду. Время завтрака.

Надо будет в сети цены на это дело посмотреть. Шлюндт вряд ли станет меня надувать по-крупному, но все же стоит подготовиться.

Собственно, на это и ушел остаток воскресенья. Попутно я выяснил, что в куче добытого мной золота встречаются не только петровские монеты. И Екатерина Первая тут присутствовала, причем тоже в двухрублевом номинале, и Анна Иоанновна, та, правда, в виде десятирублевика. Причем последней очень не повезло, не любили, как видно, ее монетных дел мастера. Просто ну очень некрасивой ее изобразили. Невероятно. Я бы на месте матушки-императрицы их всех за эдакое творчество на плаху послал, честное слово. Впрочем, кто ее знает, может, она именно так и поступила, неспроста ведь ее Кровавой кликали?

А вот более поздних императоров и императриц мне не встретилось. Ни Екатерины Второй, ни Павла Петровича. Впрочем, и ладно. Все равно барыш куда как хорош оказался. И, что важно, совершенно безопасным в плане разных трах-тибидохов. Просто случись по-другому, то рядом со столом уже бы отирался и печально сопел Анисий Фомич. А то и самого Филата Евстигнеевича бы принесло, этот старый хрыч не станет миндальничать, на то он и старший по нашему дому. Всем подъездным он начальник и… и кому-нибудь еще наверняка командир. Трубам там или мышам.

Да и вообще последний отпускной день, прямо скажем, задался. Я никуда не бежал, ни с кем не дрался, не пытался добыть то, что мне, признаться, вовсе не нужно. Нет, я просто наслаждался небольшой передышкой в тишине и покое. Собственно, я даже телефон отключил.

А еще я отлично выспался, поскольку видения меня не тревожили совершенно. Впрочем, тут даже не знаешь, к добру это или нет. С одной стороны, спокойно спать – это прекрасно. С другой – лето перевалило на вторую половину, скоро в утреннем воздухе станет чувствоваться прохлада и предосенняя терпкость, дни станут короче, а листва начнет потихоньку желтеть. А я, между прочим, меньше половины положенных предметов нашел. Эдаким макаром я не то что до останнего дня не успею, но и до Нового года не управлюсь. И вряд ли меня Великий Полоз за такую нерасторопность по голове погладит.

Но это все было вчера, а сегодня я таскаю коробки, чихаю от пыли и искренне сожалею о том, что за каким-то лешим не майку с джинсами на себя натянул, а рубашку и костюмные брюки. И жарко, и угваздал я их по полной.

Все когда-нибудь кончается, и ближе к вечеру я, опухший от выпитого чая, страдающий изжогой от количества съеденной сдобы всех видов, грязный и пропотевший до ужаса, смог плюхнуться в свое кресло, вытянуть ноги и закрыть глаза. Кроме меня, в полуподвальной комнатке никого не было, ушли две моих соседки по помещению наверх лясы точить, благо наша начальница Розалия Наумовна к высокому руководству отбыла, то ли с отчетами, то ли на поклон, с целью выбить хоть какие-то фонды. Ну а мне только того и надо было, ибо здорово я устал. Настолько, что почти сразу задремал.

Одно плохо – отдохнуть особо не получилось. Только я немного опечалился на тему того, что видений нет, и кто-то сверху меня услышал. Услышал и отсыпал очередную порцию туманных загадок. В обе руки отсыпал.

И первое, что я увидел, – мужской перекошенный в крике рот и выпученные глаза. Ну, оно неудивительно, когда тебя душат, то и не такую рожу скорчишь. Двое крепких парней деловито убивали третьего на широченной кровати, а стоящая рядом с ними невысокая миловидная женщина радостно хохотала, глядя на это все. Причем по одеждам убийц сразу становилось ясно, что это злодеяние случилось не вчера и не позавчера. Век четырнадцатый-пятнадцатый, кабы не раньше.

Дальше – больше. Перед моим взглядом маршировали армии, чадили жуткого вида костры, наводящие непонятную тоску, и два всадника в сопровождении свиты спешно удалялись по еле различимой дороге, скрываясь за полупрозрачной пеленой.

Видения сменяли одно другое, и вот передо мной средневековый бал во всей его пышности. Яркие наряды, маски, веселье на улицах города, в котором, как мне показалось, я узнал Неаполь, где пару раз бывал в юности, один раз с мамой, другой с Юлькой. Ну да, Неаполь в Средние века и сейчас – это два разных города, но церковь Сан-Доменико-Маджоре и особенно кафедральный собор трудно спутать с другими строениями. Мы столько времени там с мамой провели, что я их хорошо запомнил. Как сейчас в ушах прозвучало: «Валера, пойми, ты видишь одно из величайших творений в мире. Фрески Джованни Ланфранко – это шедевр, не имеющий аналогов». А потом выяснялось, что не один Джованни Ланфранко творил эдакие шедевры, поскольку на творческой неапольской ниве потрудились и Пьетро Каваллини, и Франческо Солимена, и невесть кто еще.

Но в результате мама оказалась права, пригодилась мне ее наука. Если все так, если это Неаполь, то дело, считай, в шляпе. Больно здоровая была та кровать, на которой задушили бедолагу, вряд ли она стояла в лачуге никому не известного бедняка. А значит, это убийство оставило след как в истории, так и в Википедии. Нет, душили тогда многих, европейское Средневековье отметилось в мировой истории редкостной бессердечностью, но все равно список будет не безразмерный.

Как будто издеваясь надо мной, видения закончились тем же, чем начались, – удушением. На этот раз, правда, прикончили не мужчину, а женщину, ту самую, которая чуть раньше так заливисто смеялась, глядя на чужую смерть. Правда, сейчас она была уже не так молода и красива, но тем не менее я ее узнал. Да и убийцы мало походили на дворян, скорее они смахивали на солдат или стражников.

Зато теперь стало предельно ясно, что дама сия и есть та, кто владел неким предметом, мне жизненно необходимым. И я вроде даже понял, о чем именно идет речь. Скорее всего, это был кулон, который убийца сорвал с шеи только что задушенной им женщины, а после засунул в напоясный кошель. Довольно большой, круглый, судя по цвету, золотой, с крупным рубином в центре.

Ох, что-то мне подсказывает, след в истории человечества этот кулон оставил не самый лучший, учитывая то, какими шалостями занималась его первая хозяйка, и то, как она закончила свою жизнь. Таким вещам и правда лучше лежать в земле, это я теперь наверняка знаю.

И неизвестно еще, насколько легко его будет сначала найти, а потом угомонить. Колечко безумного бизнесмена – и то с таким трудом мне в руки далось, я до сих пор вспоминаю.

А еще интересно вот что: насколько же запутаны пути истории и людей. Каким образом кулон из Италии занесло в Россию? Ну, ладно, если сейчас – аукционы вроде Сотби, «черные дилеры», то, се… А раньше? Как приданое? Или какие-то лихие казаки добирались не только до северных морей, но и до теплых стран с апельсинами и оливками? Или, может, некий безвестный разудалый подполковник-гусар раздел за ломберным столиком неудачливого итальянца, в предках которого ходил тот самый хмурый господин, что не побрезговал с еще теплой женской шеи сдернуть цепочку с украшением?

Жаль, что я никогда не узнаю, как оно было на самом деле. А хотелось бы.

Вспышка, я снова вижу страдание в глазах умирающей от удушья бедняжки и просыпаюсь в холодном поту.

– Уф-ф, – пробормотал я, вытирая ладонью лицо. – Что же мне вечно ужасы демонстрируют? Хоть бы раз для приличия женщину голую показали, желательно красивую и молодую.