Легион хаоса - Хольбайн Вольфганг. Страница 62

Напольные часы не только внешне были настоящим монстром. За ветхими досками их корпуса находился не сложный часовой механизм, как можно было предположить, судя по их внешнему виду, а ворота, которые вели прямо в ад…

В сущности я очень хорошо знал, что Говард прав. Один раз я с огромным трудом избежал гибели, которая подстерегала меня за закрытыми дверцами часов. Но я вряд ли мог рассчитывать на то, что и во второй раз мне так же сильно повезет. Но мысль о необходимости сидеть здесь в бездействии и ждать у моря погоды, в то время как Некрон с Присциллой находились бог его знает где, была просто невыносимой.

— Некрон тоже ими воспользовался, — упрямо сказал я. — Я не понимаю, почему…

— Если двое делают одно и то же, Роберт, — поучающим тоном сказал Говард, — это еще не значит, что они делают это одинаково.

Я сверкнул на него глазами. Говард желал мне только добра, я это хорошо понимал, но другой, злой части моего “я” он казался в настоящий момент самой подходящей мишенью для моего плохого настроения.

— Почему же ты не встретил Некрона пословицей? — подхватил я. — Например: чужое добро впрок не идет? Я уверен, он бы извинился и ушел восвояси.

— Вряд ли, — сухо ответил Говард. — Некрон выбросил бы из этой пословицы частицу “не”. — Он наклонился вперед и загасил свою сигару. — Некрон очень опытный маг, — сказал он убежденно. — Это человек, который пользуется такими воротами много столетий, Роберт. Он знает опасности, которые могут подстерегать на этом пути, и знает, как избежать их. Ты же не знаешь этого.

— Но ведь зато ты знаешь! И кроме того, ты…

Я запнулся и плотно сжал губы.

Я сразу же пожалел о своих словах, когда заметил, как Говард вздрогнул, словно от удара. Он не ответил и не посмотрел на меня, а невидящим взглядом уставился в окно. Он и так постоянно корил себя за случившееся.

Он попытался устроить Некрону ловушку. Она захлопнулась, как он и планировал, но Некрон сумел уйти и забрал с собой Присциллу и “Necronomicon”, а Говард винил во всем только себя. Мои постоянные заверения, что он ни в чем не виноват, не смогли ничего изменить.

А если уж быть до конца честным перед самим собой, то я должен признать, что какая-то маленькая часть моего подсознания постоянно нашептывала мне, что это именно Говард виноват в исчезновении Присциллы. Я пытался бороться с этим и хотел заставить замолчать этот беззвучный голос, но мне это не удалось.

Внезапно Говард встал, расправил плечи и направился к двери.

— Куда ты собрался? — резко спросил я. — Мы еще не договорили.

Говард улыбнулся.

— Я сейчас вернусь. Мои сигары закончились. Я спущусь вниз и возьму новую коробку из моего чемодана. Воздух здесь еще слишком хорош, не правда ли?

Я недовольно нахмурился, но Говард в ответ только еще шире улыбнулся, быстрым шагом подошел к двери и покинул комнату.

Я был совершенно уверен, что он вышел не только для того, чтобы взять новые сигары. Вероятно, он хотел в спокойной обстановке обдумать, как ему лучше всего лишить меня возможности действовать Если бы все зависело от меня, то сейчас мы бы уже были на борту парусника, который доставил бы нас обратно в Америку.

Но не все зависело от моей воли, и Говард в этом не виноват, даже если развитие событий и было для него очень кстати. За последние полторы недели ему очень ловко удавалось избегать меня или придумывать “страшно” важные причины, лишь бы уйти от этого разговора.

В первые дни это было очень легко — дом превратился в пчелиный улей, в котором царила непрерывная суета. Полсотни полицейских из Скотланд-Ярда свалились нам на голову, и в течение первых пяти дней мне едва удавалось поспать, не говоря уж о том, чтобы найти свободную минуту и поговорить с Говардом. Сейчас все закончилось. Каким-то образом Говард и доктор Грей — настоящий доктор Грей — сумели вытащить мою голову из петли — по крайней мере пока.

Не то, чтобы дело было полностью закрыто, просто мы получили маленькую передышку с обычными условиями: не покидать город, в любое время быть в распоряжении полиции и так далее. Полицейское расследование продолжится до тех пор, пока не найдется виновный или пока дело не будет сдано в архив. Первое не наступит никогда, а второго мы могли бы дожидаться годами при известной доле невезения.

Мой взгляд снова невольно упал на огромные часы в противоположном углу. Они производили угрожающее, гнетущее впечатление. Этот серый деревянный обелиск, казалось, только ждал момента, чтобы снова нанести удар со всей силы.

Я встал, осторожно приблизился к часам и протянул руку к потрескавшимся доскам боковой стенки. Мое сердце забилось быстрее, хотя я знал, что — по крайней мере, сейчас — мне не грозила опасность от этой… штуковины.

Несмотря на это, при прикосновении к доскам мне показалось, что я ощутил слабый, неприятный зуд в кончиках пальцев. Перед моим мысленным взором возникла картина: дверца открылась, а за нею находился не сложный часовой механизм четырех разных циферблатов, а монотонные, черные волны застывшего океана, страна зла, освещаемая бледным светом луны…

Я рывком убрал руку и так сильно зажмурился, что у меня перед глазами заплясали блестящие точки. Тем не менее прошло несколько бесконечно долгих секунд, пока видение исчезло, а мое сердце перестало бешено колотиться.

Я повернулся, сделал несколько глубоких вдохов и медленных выдохов и попытался отогнать от себя всякие мысли о ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ, о Некроне и его воинах.

Когда я хотел вернуться к моему месту за столом, мой взгляд упал на маленький предмет под стулом Говарда. Я с любопытством наклонился, поднял его и обнаружил, что это был истрепанный американский паспорт. Паспорт Говарда.

Видимо, он выпал из кармана, когда Говард снял свой сюртук и повесил его на стул. Я покачал головой, откинул полу сюртука и сунул паспорт во внутренний карман.

Паспорт проскочил сквозь карман, который, видимо, был разорван изнутри, скользнул за подкладкой и вновь выпал через распоровшийся шов на ковер.

По крайней мере, все так выглядело. Единственное, что меня в этом смущало, это тот факт, что я еще не опустил паспорт в карман, а продолжал держать его в руке, зажав между большим и указательным пальцами…

Я озадаченно вытащил руку с паспортом, некоторое время удивленно смотрел на измятую синюю книжицу в моей руке и на другую на ковре, поднял наконец второй паспорт с ковра и повертел оба документа в руках.

Прошло несколько секунд, прежде чем мне стало ясно, что же именно зафиксировало мое подсознание и подало беззвучный сигнал тревоги. С этими двумя паспортами что-то было не так.

И сейчас я заметил, в чем было дело.

Они были одинаковые.

Они не были похожи, как это бывает с паспортами одной национальности, нет — они были одинаковые.

Абсолютно идентичные.

Десять, пятнадцать секунд я озадаченно смотрел на две синих книжицы с золотым тиснением у меня в руках, потом отнес их к столу, сел и положил их перед собой на крышку стола. Все в этих двух паспортах совпадало — растрепанные страницы, напоминавшая пятирукого карлика клякса на обложке, места, где облупилось золотое тиснение, загнутый правый верхний уголок — абсолютно все. Они были похожи, как две абсолютно идентичные отливки из одной и той же формы.

Я снова заколебался. У меня заговорила совесть, когда мне стало ясно, что я вмешиваюсь в личные дела Говарда, которые меня абсолютно не касались. Но мое любопытство оказалось сильнее меня Я медленным, синхронным движением раскрыл оба паспорта, как бы подчеркивая их идентичность, и с растущим замешательством уставился на первую страницу.

Странное сходство продолжалось и внутри паспортов. У американского белоголового орлана, который красовался на специальной бумаге, пронизанной линиями и символами, на правом крыле имелось грязное пятно, в обоих паспортах виднелись крошечная, полустертая черточка и линия, по которой бумага была согнута и порвалась. Совершенно сбитый с толку, я пролистал дальше, сравнил различные штемпели и записи и убедился, что и они совершенно идентичны, как по расположению и последовательности, так и по датам и яркости.