Между нами химия (СИ) - Рэй Вера. Страница 13

— В твоих интересах обращаться именно ко мне, — подходит к Стасу очень близко. — Если я замечу, что ты еще хоть раз пялишься на Женю, пожалеешь! — хватает за воротник рубашки и шипит ему прямо в лицо. Но Стас тоже не тюфяк какой-нибудь, отталкивает Кирсанова от себя и ненавистно смотрит в его сторону.

— Женька — свободная девушка, и она сама будет решать, можно на нее смотреть или нет! — Кирсанов бьет кулаком о парту прямо возле меня, отчего я вздрагиваю и издаю какой-то непонятный полувсхлип-полувизг.

— Прости, — Женя ласково обращается ко мне, словно сам не ожидал, что перепугает меня. А потом ненавистно бросает Стасу, но в то же время боковым зрением наблюдает за моей реакцией. — Если она не будет моей, не будет ничьей! — застываю, а дыхание перекрывает. Что это, вообще, значит. Угрозы? Так Кирсанов, оказывается, тот еще собственник.

— Вообще-то, она мне еще к сессии обещала помочь готовиться. Так что, хочешь ты или нет, но мы с ней будем проводить много времени вместе. Уяснил? — тыкает пальцем в грудину Кирсанова, а тот резким движением отталкивает руку Стаса от себя.

— Я сам тебе помогу готовиться к сессии. Ты у меня еще отличником станешь! — он что, сейчас серьезно?

Пока я думала о произошедшем, парни испарились. Притом не заметила, ушли они по отдельности или вместе. По-быстрому собрала принадлежности в сумку и отправилась на их поиски. Поговорить нужно было с обоими: с Кирсановым расставить все точки над И, а Стаса убедить, что с сессией помогу, пусть не беспокоится.

Но мне не удалось найти ни одного из них. Несколько минут поисков не увенчались успехом, и я отправилась в лабораторию. Опаздывать на лабораторные работы по неорганической химии нельзя, потому что профессор может не впустить на лабораторную. А это значит, что потом будет сложно сдавать зачет. От старших курсов слышала, что Валерий Петрович — тот еще зверь, гоняет по всем разделам и находит такие вопросы, которые помогут завалить каждого…

Профессор поделил нас на группы по двое и всем дал свое задание. Я с Надей уже 15 минут трудились над выполнением опыта, когда в дверь в лабораторию постучали. Валерий Петрович внимательно посмотрел на дверь, а когда она отворилась, приспустил свои очки.

— Извините, можно? — услышала голос Стаса.

— Егоров, неужели решили порадовать нас своим присутствием? Так часто Вас вижу, что сейчас даже не знаю, радоваться мне или плакать, — говорит с сарказмом, потому что Стас появился на лабораторной всего третий или четвертый раз. — Ладно, то что Вы пришли, уже похвально. Проходите, можете наблюдать за работой Ваших сокурсников.

Стас входит в лабораторию, надевает белый халат и осматривается по сторонам. Ловлю на себе его взгляд, киваю, чтобы тот подошел к нам с Надей. Но вместо этого он отводит глаза в сторону и идет к Воронцову с Семеновым. Странно… Слышу, как ребята тихо угорают над Стасом, но издалека непонятны причины их смешков.

После лабораторной работы решаюсь подойти к Егорову и извиниться за то, что ему наговорил Женя. Парень замечает, что я направляюсь в его сторону. Он не пытается сбежать, но мое приближение явно не вызывает у него большого восторга. Подхожу еще ближе и замечаю огромный фингал под глазом. Прикладываю ладошку ко рту.

— Это что? — как-то выдавливаю из себя, но сама внимательно разглядываю его травму.

— Жень, не надо нам с тобой больше общаться, ладно?

— Это Кирсанов? Я с ним поговорю, он еще поплатится…

— Не надо ни с кем говорить. Мне хватило… А этот фингал — месть за то, что причинил тебе сегодня утром боль. Кстати, Жень, прости… Я ведь на самом деле случайно. Не думал, что ты сразу к Кирсанову жаловаться побежишь… Разбирайся с ним сама, а меня больше в ваши игры не впутывай. Надоело…

Стас уходит в сторону, а я остаюсь стоять на месте. Кирсанов совсем безбашенный. Ишь ты вздумал, устраивать разборки на территории университета. А если бы это заметили? Ведь могли даже отчислить…

Пока шла в общагу, только слепой не заметил «моей красоты». Не люблю я находиться в центре внимания. Гораздо лучше, когда ты — невидимка, никто тебя не трогает и не пытается познакомиться. У двери в наше общежитие замечаю знакомую фигуру. Кирсанов… Решительно наступаю на него, он замечает меня и недовольно поджимает губы. Уже готов к тому, что я ему скажу…

— Ты совсем из ума выжил? Что ты о себе возомнил? Обещал ведь оставить меня в покое, совсем не держишь своих обещаний? — Кирсанов только слегка улыбается уголками губ.

— Жень, я по этому и пришел. Извиниться решил — сам не знаю, что на меня нашло, зачем со Стасом драться полез. Ты должна знать, больше я тебя не потревожу. И ты имеешь право встречаться и общаться, с кем угодно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍-Рада, что ты это понял! — улыбаюсь. — А теперь извини, но мне пора. — Демонстративно обхожу его и готовлюсь войти внутрь общежития.

— Только ты должна кое-что знать! — кричит мне в спину.

— И что же? — разворачиваясь к нему, спрашиваю я.

— Я не дружу с теми, кто мне нравится и динамит меня. Так что… — договорить ему не даю.

— А я не дружу с теми, кто меня бесит. О какой дружбе идет речь?

— Значит, война?

— Это может плохо закончиться для обеих сторон. Лучше перемирие и тотальный игнор. Меня не существует для тебя, а тебя — для меня! — закусывает щеку, отчего появляется красивая ямочка.

— Согласен, лучше вообще не общаться. Тем более, каждые наши беседы оканчиваются чем-то ужасным. Тебе в принципе противоположно общаться с людьми, разносчик негатива! — смеется, а мне хочется его отлупить…

— А ты — энергетический вампир. После каждого общения с тобой чувствую себя ужасно…

— Что ж, тогда решено! Больше никаких контактов?

— Идеально! — фыркаю, разворачиваюсь и на этот раз просто бегу в общагу. В комнату не спешу, потому что ужасный ком снова подкатывает к горлу. Я — разносчик негатива? Словно какой-то вирус? Почему этот Женя всегда так делает… Постоянно портит мне настроение…

Как обычно, забегаю в кабинку туалета и плачу. Но я не учла одного — Юлькина тушь далеко не водостойкая, а раньше у меня не было опыта слез с косметикой на лице. Поэтому, когда мой приступ рыдания прекратился, и я взглянула на себя в зеркало, ужаснулась — на меня смотрела самая настоящая панда! Как же это ужасно и смешно одновременно!

Зато в этот момент решила, что больше не буду краситься…Я люблю себя такой, какая я есть. А пытаться кому-то понравиться при помощи макияжа я не буду. Тем более, такому заядлому интроверту, как я, никто особо и не нужен. Достаточно Юльки, которая постоянно жужжит над головой. С этого момента я должна думать только об учебе. Ведь на носу сессия, а завалить ее я не могу.

Достаю из сумки влажные салфетки и тщательно протираю размазанную косметику. Фингал под глазом стал еще более заметным, чем сутра. Ладно, на пару дней придется одолжить у Юли тональник. Тщательно умываю лицо, но глаза красные от слез.

Решаю еще немного прогуляться, прежде чем идти в комнату. Выхожу на улицу и накручиваю круги вокруг общаги. Только мысли о Кирсанове не дают мне покоя…

Сажусь на скамейку, достаю листок бумаги и пишу на нем: «Кирсанов, я тебя не люблю. Уйди из моей головы!». Поджигаю бумагу спичками (их всегда ношу с собой, потому что на них в универе настоящий дефицит, иногда бывает нечем поджечь спиртовку) и смотрю, как она горит — сначала интенсивно, а потом медленно тлеет.

Морозный воздух ударяет в ноздри, ноги в колготках уже продрогли, а голова без шапки требует тепла. Но вместе с тем я чувствую странное умиротворение… Чувствую, как вместе с горением бумаги исчезает моя «любовь» к Кирсанову. Вот и все…

Еще в детстве такому приему меня научила бабушка. Я долго ждала маму, мечтала, что она приедет. А потом поняла, что я ей не нужна. Плакала, истерила, пока однажды бабуля не посоветовала мне написать ей письмо, в котором указать все, что накипело за эти годы.