Между нами химия (СИ) - Рэй Вера. Страница 36

В среду я, ни о чем не подозревая, спокойненько себе шла в аудиторию, готовясь к очередной лекции по биохимии. О том, что что-то не так, поняла еще в коридоре — обычно в группе 21А всегда был галдеж, когда студенты были одни, без преподавателя. Но в тот день все было совсем иначе — идеальная, я бы даже сказала, мертвецкая тишина.

И только войдя внутрь, я поняла, почему…

Евгений Николаевич удобно разметил свою задницу на скамейке и сидел за первой партой, будто он — один из студентов.

Я зыркнула на него, ожидая понять цель его визита. А студенты смотрели на него с интересом, обожанием, восторгом, но только не со злостью, как я…

— Евгения Марковна, начинайте лекцию, а я послушаю! — вывел меня из ступора его голос.

— Евгений Николаевич, можно Вас на пару слов? — хотелось поговорить с ним с глазу на глаз, потому что не могу я с ним общаться любезно-любезно, как не крути. И еще не дай Бог студенты станут свидетелями одной из наших стычек. Еще по универу поползут ненужные слухи. И так некоторые профессорши смотрят на меня с недовольством, почему-то видя во мне главного врага и главную соперницу. А я ведь даже и не претендую на участие в каких-то непонятных гонках за сердце всеми обожаемого декана.

— Евгения Марковна, Вы можете спрашивать меня о чем угодно прямо здесь! Все, что касается учебного процесса, нет необходимости скрывать от ведома студентов! — сжала губы в тонкую ниточку. Ух, как же меня бесит этот невыносимый человек!

— Я настаиваю…

— Ну раз настаиваете! — его губы растянулись в по-приятельски доброжелательной улыбке. Нехотя, но он все же поднял свой толстый волосатый зад (ну это я от злости, попа у него что надо, есть на что посмотреть) и поплел своими капибарскими ножками следом за мной.

Мы вышли в коридор, и я на всякий случай прикрыла дверь в аудиторию, чтобы студенты ненароком не услышали чего лишнего. А потом шепотом обратилась к его величеству, декану:

— Какого черта, Кирсанов? Ты что забыл на моих лекциях? Тебе больше заняться нечем, что ли? — очень агрессивно начала я.

— Евгения Марковна, я Вас попрошу… Обращайтесь ко мне в соответствии с требованиями университетского этикета. Субординацию еще никто не отменял. Тем более, Вы сами честно признались, что друзьями мы никогда не были?

— Ладно… Что ж. Евгений Николаевич, какого жителя преисподней Вы приперлись ко мне на лекцию? Ваше деканское величество соизволило спуститься со своего капибарского трона? Неужели у его величества нет других дел… — Видела, как на глазах Кирсанов бесился… Вот и поделом, потому что нефиг.

— А с каких это пор шимпанзе и поросята научились разговаривать? — стукнула его в плечо, но улыбнулась. Все же приятно, что Женя не забыл наши студенческие «терки». Что греха таить, мой первый год в универе был самым ярким и запоминающимся. И все благодаря этому чуду, то есть, чудовищу, что стоит сейчас передо мной.

— Евгений Николаевич, между прочим, Вы отнимаете мое время… Лекция сама себя не прочитает… Можете ответить нормально? — взглянула на часы, намекая, что я ужасно тороплюсь.

— Хорошо, на самом деле я внимательно осмотрел все ведомости за прошлый год, журналы всех курсов, — начинается, опять он что-то нашел в документах. Интересно, опять что-то не досчитал, или снова накалякал от руки какую-то глупость? — Так вот, оказывается, по Вашему предмету наблюдается наивысшая успеваемость в университете. Как-то подозрительно, не находите?

— На что Вы намекаете? Между прочим, Евгений Николаевич, сам ректор присутствовал на моих лекциях и неоднократно. И он всегда оставался доволен мною, даже раз хвалил перед остальным преподавательским составом. — Женя стоял непоколебимо на своем. Он и не думал прислушиваться к моим словам и даже упоминание о нашем ректоре не произвело на него никакого впечатления…

— В таком случае, не вижу причин для паники, да? Раз уж сам ректор присутствовал, что тогда случится от одного незлобного декана, не так ли? — стукнул своим пальцем по носу, а потом резко вошел внутрь аудитории… Дурацкий Кирсанов, и как теперь с раскрасневшимися щеками вести лекцию? Еще студенты что-то себе напридумывают…

Войдя внутрь, опять нашла Кирсанова на самой первой парте. Вальяжно растянулся на стуле, а руки сложил у себя на затылке…

Нет, это совсем не то же самое, что присутствие Дмитрия Алексеевича. Ректор садился где-то незаметно, не позволял себе подобной фамильярности, а во время лекции записывал и если было нужно, делал замечания (но уже на перемене, без студентов)…

А Кирсанов… Чего он забыл на первой парте? Ведь в университете всегда занимал последние ряды…

И как сосредоточиться, рассказывая материал? Как сосредоточиться, когда на тебя смотрят так внимательно! Прожигают взглядом, словно мечтают сделать дырку в ткани блузки. Словно хотят прожечь ниточки, на которых держатся все пуговки!

Смотрят так, что сердце замирает, а легкие на время забывают о своей главной функции — дыхании. Зато кровь активно приливает к лицу, заставляя его покраснеть…

Ну что Кирсанову неймется? Зачем он меня мучает? Пытается снова унизить… Боюсь, у него это получается.

Потому что вместо валин я уже дважды сказала винил, под формулой лизина случайно написала цистеин и еще много-много чего… Я сразу исправляла себя, просила прощения за свои ошибки перед студентами. Но это было крайне унизительно. Я впервые буквально упала в грязь лицом…

Кирсанов будто проник в мою голову и специально смешал все мои мысли, заставив их собраться в кашу.

— Евгения Марковна, у Вас очередная ошибка на доске. — Я глянула на доску, на которой были изображены реакции катаболизма фенилаланина и тирозина. Опять раскраснелась и принялась глазами искать ту самую ошибку. — Ну, вы тоже не зевайте, ищите-ищите? — обратился к студентам и опять разлегся чуть ли не на всю скамейку.

Я рассмотрела все реакции несколько раз. Была уверена, что все верно! Даже сверилась с учебником по биохимии. Никакой ошибки быть не могло!

— Евгения Марковна, сдаетесь? — фигушки, я не собираюсь признавать свое поражение.

Как раз прозвенел звонок, и студенты мигом собрались и наперегонки побежали в столовку, потому что, кто последний, тот может и без еды остаться.

Мой голодный желудок громко урчал, протестуя, напоминая моему мозгу, что кто-то сегодня не успел позавтракать. А я все еще стояла у доски и искала призрачную ошибку. Кирсанов тоже остался в аудитории. Вы чувствовали когда-нибудь прожигающий взгляд в спину?

А я почувствовала! И жгучие ощущения перемещались — сначала на плечах, потом на спине, а дальше — на попе.

— Кирсанов, не пялься на мою попу! — развернулась и злобно покосилась на эту растерянную физиономию.

— У тебя что есть на затылке глаза? — ага! Теперь и Кирсанов раскраснелся, так ему и надо, гадине такой. — Ладно, Жень, вот она — ошибка! — ткнул пальцем на одну из углеродных связей. — Формулы нужно писать правильно, а у тебя получилась связь углерод-водород!

— И все? Женя, это глупая опечатка! И она появилась только потому, что я писала очень быстро. А еще потому, что кое-кто не давал мне сосредоточиться на теме. Ты заставил меня почувствовать себя неловко перед студентами. Теперь они усомнятся в том, что я знаю предмет на должном уровне.

— Так они ведь и сами не смогли найти ошибку. Откуда тогда такая высокая успеваемость?

— Да ты в своем уме вообще? Какая успеваемость… Это четвертая лекция биохимии у ребят в жизни. Я еще ни единой оценки никому не поставила. Дурак!

— Ладно-ладно, каюсь! — опустил глаза вниз, а руки на всякий случай подал вперед, встав в защитную позу. И правильно, потому что мне хотелось его придушить.

— Засунь свои раскаяния знаешь куда? — схватила свою сумочку и пошла прочь.

Люди с годами вроде становятся умнее, не? Вот только на Кирсанова это походу не распространяется. Идиот… Теперь жди с ответным визитом. Я в долгу не останусь.

Глава 28