Призрачная связь (СИ) - Вольф Марисса. Страница 6

Моим самовыражением была музыка и живопись. Не могу сказать, была ли я талантлива или нет. Самой себя мне было сложно оценить. Но мне нравилось. А моим родителям удалось это распознать, развить и вложить мне уверенность в том, что мне не нужна оценка другого человека, чтобы делать то, что мне приносит удовольствие.

После некоторых раздумий я выбрала приталенное платье насыщенного синего цвета. Подумав о том, что я не хочу синие ногти, я сделала аккуратный френч.

До прихода родителей еще оставалось время, поэтому я открыла пианино. Легким звуковым дождиком мои пальцы пробежались по клавишам. Только на середине мелодии я осознала, что играю Лунную сонату Бетховена. Мне нравилось это произведение тем, что в нем было все: некое умиротворение, какое можно было почувствовать только глядя на лунную дорожку, бегущую в океан, и бурный всплеск, похожий на бушующие волны на фоне величественных гор.

Мелодия затихла, но все еще продолжала звучать у меня внутри…

Поставив локти на пианино и подперев голову руками, я крепко задумалась.

Все время со вчерашнего дня я отгоняла от себя мысли о том, что произошло вчера. Мысли о том, что мои новые соседи оказались весьма странными соседями. Мысли о том, что теперь возможно я буду чаще общаться с Майклом.

Но музыка словно разблокировала что-то в моей голове. И тут же на меня нахлынула тревога, беспокойство, неуверенность в том, что будет с моей жизнью дальше.

Я взяла в руки телефон и уже начала писать Майклу сообщение, но потом удалила все, что успела набрать. Зачем человеку моя грусть и печаль, даже если он и не человек вовсе?

Я вновь села за пианино, и музыка яростно полилась из-под моих рук. Через какое-то время постепенно успокаиваясь, она наконец стала легким звучанием невидимого спокойствия. На душе стало легче.

Я глубоко вздохнула и закрыла пианино. Совсем скоро должны прийти с работы родители. Я взяла телефон и пошла вниз. Уже сидя в гостиной, я написала Майклу:

— Ну что, уже ждешь нас?

— Да! Очень-очень! Честно говоря, мы все ждем, — подмигнул он смайликом.

— Мы скоро будем, — написала я, выглянув в окно. И подумала, что мы будем уже совсем скоро — к дому подъезжали родители.

— Привет, солнышко, — сказала мама. — Ты уже готова? — И, увидев мой утвердительный кивок, продолжила. — Дай нам минут 15, мы приведем себя в порядок.

Мимо меня прошел папа и, поцеловав в лоб, быстро скрылся в ванной. По нему было видно, что он заметно нервничает по поводу предстоящего мероприятия.

Глава 5

Новая семья

Красивая музыка звонка заставила нас замереть от неожиданности после того, как папа нажал на звонок у дома наших новых соседей. Дверь открылась и нашему взору предстали мистер и миссис Грин. Выглядели они потрясающе.

Миссис Грин была одета в шерстяное темно-зеленое платье до колен с красивым V-образным вырезом. На ее ногах красовались маленькие черные тапочки с искусственным мехом. Постой, какой у нее размер? Ее ножка выглядела маленькой и аккуратной ножкой Золушки.

Мистер Грин был одет в синий обтягивающий свитер и синие джинсы.

— Добрый день! Пожалуйста, входите, — прозвучал его мягкий обволакивающий бас.

Пахло во всем доме просто превосходно.

В гостиной были видны любопытные глаза их дочери и светящийся счастливый взгляд их сына.

Пока мы раздевались и знакомились, Майкл и его сестра подошли поближе.

— А это наши дети — Майкл и Лотта, — представил их мистер Грин.

— Привет, — сказала мне Лотта, протягивая руку.

— Привет, Стелла, — украдкой сжал мою руку Майкл. Мое сердце сразу же ускорилось и на щеках появился легкий румянец.

Мы все прошли в гостинную и начали рассаживаться за большим овальным столом, заставленным всякой всячиной.

Присев между мамой и папой, я обвела взглядом просторную комнату со светлыми стенами цвета слоновой кости. Высокие деревянные потолки, сходившиеся посредине в одну линию, словно вершина горного перевала, были покрашены в теплый оттенок белого цвета. Одна стена комнаты была полностью прозрачной — большие от потолка и до пола окна выходили прямо на террасу с видом на роскошный бассейн. Сад с ветвистыми деревьями, яблонями и елями, уходил вдаль, растворяясь в вечерней дымке.

Противоположная стена, почти полностью обшитая светлым деревом, бережно вмещала в себе светло-серый камин. На просторной каминной полке гордо восседала расправившая крылья сова. Казалось, что птица сейчас оттолкнется ногами от полки и взлетит, нарушив спокойствие нашего ужина. Завершали эту композицию два больших удобных кресла, стоявших полубоком к камину.

Возле дальней стенки стоял большой серый диван. Как раз тот самый, на котором меня недавно приводили в чувство. Ножки дивана утопали в пушистом мягком ковре цвета охры. Ковер занимал основную часть комнаты, словно по-королевски расположившись на полу цвета темного янтаря.

Обеденный стол на восемь персон стоял на противоположной от дивана стороне, мирно соседствуя со стеной, сверху до низу заставленной книгами. Здесь были как потемневшие от старости фолианты, так и более современная литература. Я насчитала 15 полок с книгами, но нигде не могла найти лестницу. И только потом поняла, почему. Майку и его семье совсем не нужна была помощь, чтобы достать какую-нибудь книгу с верхней полки.

Я стала думать о нашем с Майком разговоре, о призраках. Боялась ли я? Честно говоря, нет. Что могут они сделать нам сейчас, чего не могут сделать в другое время, в нашем доме, например?

Взрослые открыли бутылку красного вина Vallée du Rhône 1970-го года. Нам же налили желто-зеленый кисло-сладкий лимонад, мягко отдающий мятой. Ужин был просто великолепен. Нежная курица с овощами в вине на паленте с сыром была настолько вкусной, что хотелось растягивать это наслаждение, медленно кусочек за кусочком, словно бы капля за каплей, позволяя ей растворяться во мне.

Беседа из вежливо-напряженной плавно перетекла в более безопасное русло: наши родители вспоминали молодость — фильмы, книги, музыку. Я же старалась, насколько это только могло быть незаметно, разглядывать хозяев. Вдруг я почувствовала на себе пристальный взгляд ледовито-холодных голубых глаз. Это сестра Майкла откровенно разглядывала меня, нисколько не стараясь спрятать свою настороженность.

Ужин наконец-то закончился. На улице стало темнеть. Мистер Грин зажег камин, убрал верхний свет и включил мягкий средний свет.

Женская половина нашей сегодняшней компании начала относить приборы на кухню. Сестра Майкла немного замешкалась у стола и подошла на кухню как раз тогда, когда я, поставив тарелки, уже собиралась оттуда уходить.

— Ну что, как тебе у нас? — Спросила она.

— У вас просто замечательный дом. Спасибо, что пригласили нас на ужин, — ответила я.

— А как тебе Майкл? — Бесцеремонно поинтересовалась Лотта.

— У тебя очень хороший брат, — я попыталась ответить спокойно, про себя возмущаясь ее любопытством.

— Знаешь, мы все тут хороши. И если что, своих в обиду не даем, — отрезала она и, резко развернувшись, удалилась из кухни.

Я, казалось бы, просто застыла, обалдев от такого приема. Это было грубо. Я и не пыталась ей понравиться, но она могла бы просто скрывать свои чувства. Что я ей такого сделала? За что она так со мной?

Я медленно поплелась в гостиную. Все уже пили чай с воздушным кремовым тортом, аккуратно разложенным на блюдца. Мамы общались, сидя на диване, поставив блюдца и чашки на журнальный столик. Глянув на них, можно было с уверенностью сказать, что это подружки детства, так тепла была атмосфера, их окружающая. Папы стояли между одним из кресел и камином, бурно жестикулируя. Майкл и Лотта о чем-то тихо говорили у двери на террасу.

Я подошла к книгам и начала разглядывать их одна за одной. Старинное издание «Песни о Нибелунгах» в кожаном переплете привлекло мое внимание. Мне захотелось его полистать. Книга легко поддалась, и я развернулась к источнику света, пытаясь разглядеть полувыцвевшие письмена.