Кредит доверия (СИ) - Яровая Виктория. Страница 56

Мы смотрели друг другу в глаза и не было ничего важнее плескавшейся в них любви, готовой затопить весь мир вокруг нас. Кисар наклонился и легонько прижался губами к моим. Трепетно и нежно, словно боясь, что я исчезну. Мгновенья проносились в тягучей сладости, а когда мы наконец отстранились, я задала интересующий меня вопрос.

— Но почему в приглашении были твои инициалы?

— У нас с братом они одинаковые. Трэвис его второе имя, от первого он упрямо отказывается. Не знаю, почему ему Ким не нравится.

Кисар задорно улыбнулся.

— Значит, Селеста… — начала я.

— Да. Это невеста брата. Они в очередной раз рассорились в пух и прах, хотя любят друг друга до одури. Я пытался их свести на аукционе, чтобы они поговорили. Но помогли им наши поиски. Трэвис сразу приехали на корабль, и им все же пришлось пообщаться. Как видишь, удачно.

Кисар махнул в сторону зала, откуда доносилась веселая музыка. А я неожиданно вспомнила еще об одном случае и зло сузила глаза:

— А те девицы?

Кисар в шутливом жесте поднял руки и ответил:

— Здесь моя совесть чиста. Я всю ночь спал в соседней каюте, поручив им развлекаться без меня. И прости за браслет, я был не прав.

Я милостиво кивнула, но все же недоверчиво сощурилась. А Кисар быстро оказался рядом и, подхватив меня за талию, поставил на невысокую скамейку.

— Значит, ты ревновала? — с хитрым прищуром спросил он.

— Еще как! И тебе придется за это ответить!

— Сейчас? — игриво поинтересовался он, и горячая рука скользнула под платье.

Кисар не спускал с меня внимательного взгляда, пока его ладонь ползла все выше, вызывая ласковое тепло в теле. Я смотрела сверху вниз на счастливое лицо Кисара и уже знала, что означают пылающие огоньки в его глазах. Дыхание перехватило, и я лишь смогла прошептать:

— Лучше отложить наказание до более удобного момента.

Рука остановилась, а через секунду меня аккуратно спустили вниз, только чтобы снова заключить в крепкие объятия.

— А я думаю, он уже настал, — раздался над ухом горячий шепот Кисара, и я не нашла в себе сил с ним поспорить.

Эпилог

Два месяца спустя. Планета Сокрис.

«Что-то кости сегодня болят непозволительно сильно.» — подумал я и медленно поднялся с массивного кресла. Сунул ноги в мягкие тапочки и обреченно прикрыл глаза. Опять. Да сколько можно? Крехтя и причитая, я наклонился и поднял правый тапок.

— А ну брысь, поганец! — шикнул я на нерадивого питомца.

Прозрачный шарик выкатился из тапки и плюхнулся на кресло. Заметался, не понимая, как с него спуститься, и мне пришлось подтолкнуть того пальцем, сбрасывая на пол. Эх, ну кто же тебя такого придумал? Абсолютно бесполезное создание. Я не спеша надел тапки и, размышляя о странностях Вселенной, направился на кухню, чтобы заварить чай.

Но проходя мимо стены, увешанной трехмерными фотографиями, я замер и словно впервые целиком окинул ее взглядом. Улыбнулся. Асенька так старалась, развешивая картины из моей жизни и сплетая из них цельную историю. Вот я, голопопый малыш, беззубо, но так счастливо улыбаюсь самому важному человеку на свете. Мама. Ее любовь безгранична, чиста и неподкупна. Она словно броня защищает малыша от еще такого непонятного мира.

А вот школа. Какие же мы все смешные. Аккуратно причесанные и в форме, выглядим игрушечными копиями взрослых. Но открытые и веселые взгляды не дадут обмануться. Так смотрят на мир только дети. Смело и с любопытством.

Заметил на картине задорную девчушку, с непослушной копной волос, которой не указ ни банты, ни заколки. Катрин. Моя первая любовь: забавная, непонятная и ни в коем случае не признаваемая. Иначе — позор и исключение из мальчишеского клуба. Широко улыбнулся, разглядывая лица друзей детства. С некоторыми из них мы знакомы сотню лет и до сих пор общаемся. А кто-то уже ушел.

Обвел взглядом студенческие фотографии. Друзья, враги, подруги, когда-то казавшиеся любовью навеки, но быстро исчезавшие в потоке бурной молодости. И вот она. Элеонора. Безупречная женщина легко и иронично улыбалась мне с картины. Душа моя. Теперь я знал, что это не просто красивые слова. Она ушла и забрала мою душу с собой. А иначе почему уже столько лет внутри так пусто?

Кто-то скажет, что мы часто ссорились и не выглядели образцовой парой. Да что они понимают? Мы с Элеонорой не просто любили друг друга, иногда мне казалось, что наши души срослись и превратились в нечто одно. Большое и прекрасное. Спасибо, Леоночка. За все.

Еще раз окинул беглым взглядом стену, и со светлой грустью на сердце отправился на кухню. Там я быстро вернул себе боевое состояние духа, ведь мне предстояла весьма непростая задача: выкурить питомца внучки из-под кухонного шкафа. Отношения с Жорой у нас изначально не наладились, а в последнее время и вовсе испортились. Он явно на меня за что-то обиделся и теперь спрятался.

Заварив себе для храбрости чайку покрепче, я схватился за длинную палку, принесенную из сада. Вначале решил провести мирные переговоры.

— Говорю тебе по-хорошему, выметайся оттуда.

В ответ тишина. Ну ладно. Я предупредил. Засунул палку поглубже и, не давая этому хитрецу и шанса сбежать, стал медленно двигать ее наружу. Вот так-то. Выползай. Вначале выкатился один шарик, потом второй, а следом их двинулась целая толпа. Так, стоп! Откуда столько? Я сидел на полу и почесывал бороду, пытаясь их пересчитать. Двадцать, а вот еще шесть, и еще. Они мельтешили и сбивали со счета, но мне удалось насчитать тридцать шесть штук. Ну все! Мое терпение кончилось! Пора звонить любимой внучке. Пусть забирает своего питомца.

От негодования даже не понял, как оказался на ногах без привычного поскрипывания костей. Широким шагом направился в кабинет, бубня себе под нос:

— На пару недель она уехала. Ага! Третий месяц уже греет свои бока на Сороте. Пора и честь знать.

Но все раздражение как рукой сняло, когда на голограмме связи высветилось счастливое лицо внучки. До чего же она похожа на Элеонору, только нрав совсем другой. Веселый и открытый.

— Привет, дедуль! Как ты там? — спросила Асенька, жмурясь от яркого света.

Ее кожа загорела, а волосы слегка выцвели и отливали бронзой. Такая молодая и счастливая. Похоже, этот Кисар сумел вытравить из нее тоску и неудачи прошлого. А вот и он сам.

— Добрый день, Иван Сергеевич. С Асей все в порядке.

Вот что значит мужчина — сразу говорит по существу. А именно: все живы и здоровы. Удовлетворенно хмыкнул и напустил на себя серьезный вид.

— И вам не скучать, загоральцы. Вы когда планируете своего зверя забирать? Он у меня сегодня отпочковался. Причем, в трехкратном размере. А мы о таком не договаривались.

У Аси сначала округлились глаза, а потом она повернулась к Кисару и радостно затараторила:

— Ты представляешь, Жорик размножился! Он стал папой. Ну, или мамой. Теперь у нас три Жорика!

Кисар явно думал более глобально и уже вел в уме подсчеты: через какое время Жориков станет девять. Вычислительная деятельность отразилась на лице мужа Аси и ее результаты ему явно не понравились. Его обреченный взгляд меня даже развеселил, и я решил проявить снисходительность.

— Ладно, я справлюсь. Отдыхайте. Жду побольше снимков. А то у меня на стене еще осталось место.

— Может, ты к нам приедешь? — в который раз пригласила меня Ася, но я лишь отмахнулся.

Еще чего не хватало портить им медовый месяц. Когда же им отдыхать, если не молодыми и полными сил?

— Дедуль, мы хотели тебе по приезду сказать, но раз уж сегодня такие новости, то у нас тоже есть.

Ася мило покраснела, а рука мужа незаметно переместилась с ее талии на живот. Все волнение и затаенная радость была написана на их лицах, и я едва сдержал слезу, готовую сорваться на мою морщинистую щеку.

— Поздравляю, дорогие! — искренне проговорил я, понимая все без слов.

На их губах расплылись слегка смущенные, но такие счастливые улыбки. Это одно из самых волнительных чувств на свете: понимать, что скоро принесешь в этот мир новую жизнь.