Темная сторона луны - Карр Джон Диксон. Страница 26

В армии, двадцать с лишним лет назад, старина Карло Спинелли – он был шишкой; а я только капралом, – он советовал мне не возбуждаться и не терять головы. Мне, – взвизгнул Джозефус Эшкрофт, – мне возбудиться и потерять голову? Теперь я стал старше; я всегда спокоен и отрешен, я так чертовски спокоен и отрешен…

– Сэр, – сказал доктор Фелл, – вы убедили меня в своем спокойствии и отрешенности. Можем ли мы теперь получить факты? Например, доктор Шелдон, который ненадолго заскочил в «Дэвис», сказал, что вы приехали в Холл вскоре после нашего отъезда. Могу я вас спросить, почему вы решили нанести этот визит и каким образом узнали об исчезнувшем томагавке?

– Доктор Фелл, в этом деле у нас имеется не просто убийца! Здесь есть еще кто-то, кто ведет себя очень подло.

– Да?

– Анонимный звонок-наводка, – ответил капитан Эшкрофт. – Я был у себя в офисе, чуть позже пяти часов, когда телефонистка сказала, что кто-то хочет поговорить со мной и спрашивает меня по имени. Я сказал: «Да?» Кто-то пару раз вздохнул в трубку, а потом голос зашептал. Кроме шуток! Такой деланый шепот; нельзя сказать, мужчина это или женщина, но ни одного слова тоже не пропустишь. «Выясните, – сказал он, – выясните, кто взял томагавк из оружейной комнаты в Мэйнард-Холле. Выясните это». Я спросил: «Кто говорит? Кто вы?» Кто-то ответил: «Может, я Нат Скин, ведь может так быть? Вы меня еще услышите» – и повесил трубку, прежде чем я успел выяснить номер. – Капитан Эшкрофт рассвирепел. – Нат Скин? Кто такой Нат Скин? Я не знаю никакого Ната Скина, хотя думаю, что встречался со всеми, кто с этим связан. Не так ли, мистер Грэнтам?

– Единственный Нат Скин в этом деле, – ответил ему Алан, – мертв начиная с 1692 года. Он был кровожадным бывшим пиратом, которой дрался с первым Ричардом Мэй нардом на ножах и томагавках на песках пляжа Каприз. Его призрак… – Он замолчал.

– Знаете, – заявил капитан Эшкрофт, поднимая фонарь, – я вроде как догадывался, что это была какая-нибудь дурацкая шуточка в этом роде. Хорошо! Но хватит, достаточно. Я сыт этим по горло, слышите меня?

– Я не имел в виду, что вы примете это серьезно, капитан. Я просто…

– Знаю. Но неужели вы не видите, мистер Грэнтам, – разве вы не видите, доктор Фелл, – это как раз та самая чертовщина, которой нам необходимо избежать? «Джо, – сказал я себе, – не позволяй, чтобы это дело сбило тебя с ног. Если ты начнешь думать о кровожадных призраках и всяком таком, о том, что идет следом и убивает, не оставляя следов, ты окажешься в психушке, прежде чем напишешь первый отчет!»

Теперь я расскажу вам, что я выяснил насчет этого телефонного звонка. Кто-то – не убийца, но кто-то довольно подлый, как я уже сказал, – заварил неприятную кашу и может продолжать играть в ту же игру. Мы будем разбираться с проблемами по мере их поступления. Но кто бы ни звонил чуть позже половины пятого вечера, звонок был сделан не из Мэйнард-Холла.

– Капитан Эшкрофт, – потребовал ответа доктор Фелл, – вы уверены в этом?

– Абсолютно уверен, и я скажу вам почему. В этом доме есть только одна телефонная линия: в нижнем холле внизу; никаких параллельных линий. Как только я попал сюда, я поговорил с Джорджем, его зовут Джордж Дайсон. Можно говорить сегодня об условностях что угодно, – капитан Эшкрофт потряс фонарем в воздухе, – но Джордж, которому за семьдесят и который вырос здесь, целиком и полностью предан Холлу и его обитателям. Он готов для них на все.

И Джордж за всем здесь присматривает, как вы могли заметить. Ни единая душа не пользовалась этим телефоном, доктор Фелл, после того, когда Джордж сам говорил с вами сразу после ленча. Если бы Джордж лгал, я вытряс бы из него душу, но он не лжет. Если мы хотим узнать, кто устраивает эти дурацкие шуточки, мы должны будем поискать среди тех, кого не было в этом доме после полудня.

– Где-то замечено, – откликнулся доктор Фелл, – что каждая мелочь может помочь. Обнаружили ли вы еще что-нибудь, мой дорогой сэр? Был ваш визит плодотворным в целом?

– Вовсе нет, как вы могли заметить, не был, – сказал капитан Эшкрофт. – Я поехал сюда, заметьте, не сразу, как только получил телефонный звонок. Я сидел и думал, сидел и думал. Томагавки, а? Чем больше я думал, тем меньше мне это нравилось. Томагавком не воспользовались, как выяснилось; но откуда мне это было знать? Поэтому я все-таки помчался сюда. Здесь сидел Генри собственной персоной, за столом, спиной ко мне и с книгой в руке. Я не остановился, чтобы поговорить с ним. Теперь он мертв, с ним беседует святой Петр, если вообще с ним кто-то еще может беседовать. Но никто никогда не мог разговорить Генри, если только он сам не решал высказаться.

Итак, я пошел к Джорджу поговорить на эту тему, и он рассказал мне то, что я вам уже сообщил. Он знал про томагавк, полагал, что его кто-то прибрал еще предыдущим вечером, но это было все, что он мог сказать.

Две молодые леди были в библиотеке, мне были слышны их голоса. Когда я вошел, Янси Бил тоже сидел там в большом кресле в углу.

Ну, я завел речь о томагавке. Может быть, я говорил резче, чем необходимо, о чем я потом пожалел; обе девушки были на пределе, готовые завизжать. Они рассказали мне то, что вы, я считаю, уже знаете: они ничего не слышали про томагавк до второй половины дня, после бейсбольной схватки, когда самого Генри чуть не пристукнули. Янси Бил сказал, что их внимание к томагавку привлек Рип Хиллборо. Я сказал: «Где он?» И Янси сказал: «Не знаю, мистер Мэйнард взял с нас обещание держаться подальше друг от друга. Думаю, Рип пошел наверх».

Как раз когда я был на пути наверх, чтобы перекинуться словечком с этим шустрым молодым янки, к парадной двери подъехал Марк Шелдон. Он никак не может быть связан с этим делом, и я не остановился, чтобы расспросить его. На втором этаже, там, где большой коридор ведет в спальни, миссис Хьюрет миссис Гилберт Хьюрет – стояла около закрытой двери на северном конце. Эта леди всегда вроде как смущает меня, хотя я и затрудняюсь сказать почему. Так что я и там не задержался. Я спросил ее, не видела ли она мистера Хиллборо, и она ответила, что он на верхнем этаже. Тогда…

На мгновение капитан Эшкрофт над чем-то задумался. Москиты теперь распевали вокруг всех троих, стоявших на траве возле террасы; все трое отчаянно шлепали их. Капитан Эшкрофт поднял голову.

– На верхнем этаже, – продолжал он, все еще раздумывая над чем-то, дверь в кабинет Генри была широко распахнута. Внутри никого не было, мне был слышен стук бильярдных шаров. Забавная вещь, знаете ли. Только что начало слегка темнеть. Когда я просунул голову в дверь, он дотянулся и включил светильники над столом. Потом он посмотрел на меня с этим своим видом. «Ну-ну, – сказал он, – никак это прокуратор Иудеи! Выиграли сегодня какие-нибудь гонки колесниц, Бен-Гур?»

Это что, чтение мыслей, вроде как они стараются сделать в Северной Каролине? Его не было сегодня в отеле «Фрэнсис Марион», он даже не был от нас на расстоянии мили, когда мисс Брюс оговорилась. Если дело пойдет так дальше, они начнут называть меня всякими еврейскими именами, меня, добропорядочного англиканца с самого дня рождения! Пока что моя история вам ясна?

– Ваш рассказ, – объявил доктор Фелл, – одновременно и ярок, и восхитителен. Не тревожьтесь, умоляю вас, по поводу бестактных замечаний относительно вашего предполагаемого происхождения.

– О, я тоже подколол его раз-другой; он не так крут, как кажется. Будет совсем другое дело, вот и все, если кто-то начнет веселиться после того, как совершено убийство. Он сказал, вполне разумно, что не упоминал о томагавке вплоть до второй половины дня, так как не был уверен, насколько это важно. И еще одна вещь, о которой я не слышал, – про человека на берегу с мешком на плече.

Это почти все, хотя мне не очень нравится следующая часть. Я спустился вниз на первый этаж. Никого в библиотеке, машина доктора Шелдона уехала; весь дом казался совершенно пустынным. Еще не совсем стемнело, но уже наступали сумерки. Я вышел из парадной двери. Генри в своем сером костюме лежал на земле между столом и креслом. Я поспешил к нему, позаботившись о том, чтобы не наступать на его следы. Он был мертв, как выловленная макрель, но умер только что, насколько я могу судить.