Крутая Бамбина (СИ) - Смирновская Маргарита. Страница 10

— Сколько ты часов тратишь, чтобы убрать свой дом?

— Нисколько, — улыбнулся Миша. — Его раз в месяц убирает служба «Один».

Я задумалась. Столько времени прошло с тех пор, как я с Михаилом ужинала на даче его матери. Там я спрятала документы…

— А что было в документах, которые я спрятала на даче?

Миша слегка удивился вопросу и не сразу ответил.

— Как ты и подозревала, мой отчим договорился с финансовым проводить сделки с завышенной стоимостью для моей фирмы, — сказал он.

— Как так? Он же семью свою обворовывал, получается!

— Для кого как, — усмехнулся Михаил. — Это мы и так знали, просто доказательств не имели. У финансового было право подписи мелких сделок с такими частниками, как Владимир Львович. Они этим воспользовались и стали проводить темные сделки по выводу денег из фирмы за услуги ИП Бонцева через одну организацию. Конечно, они не ожидали, что документы ко мне попадут. Даже Пашка бы такую схему не одобрил, а уж, тем более, от Львовича.

— И ты после всего оставил этого… — я тщетно подбирала более мягкие слова.

— А куда от него денешься? — Михаил говорил очень спокойно. — Член семьи. И теперь под строгим присмотром.

— А в кухонном уголке в квартире Маши что находилось?

— Завещание Павла.

— А в гараже?

Я, наверное, забросала его вопросами. Миша уже грустно тихо сказал:

— Я не нашел. Может, это потому, что тебя не было?

Я не поняла, а при чем здесь я? Но мне самой казалось, что Павел на что-то намекал. И разгадка где-то на поверхности. Только сейчас было очень поздно, и теплый салат с соком были такими сытными, что мне жутко захотелось спать.

— Завтра я тебе дам почитать письмо Пашки и завещание, а ты мне скажешь свои мысли.

И это входит в мою работу? Да, кстати, о работе…

— В чем заключаются мои обязанности здесь?

Наверное, я слишком резко поменяла тему, поэтому Миша хмуро на меня посмотрел:

— Наблюдать за домом и объектом, находящимся в доме.

— А когда спать?

Похоже, я совсем обнаглела…

— После того как я лягу, — Миша собрал посуду со стола и поставил в посудомоечную машину. — В доме установлено видеонаблюдение. На компьютере можешь просмотреть записи за день. Этим поможешь мне. Компьютер в моей комнате. Дверь налево.

Так я ему помогаю или на него работаю? Было странным видеть его таким мягким, словно он сбросил маску педанта, и теперь мы расслабляемся, а не работаем. Я направилась к компьютеру, а Миша остался прибираться на кухне. Его комната находилась под лестницей. Она была небольшой, с таким же небольшим окном, весьма уютной и скромной для хозяина такого дома. У меня появилось ощущение, что именно эта комната должна принадлежать охране, то есть мне. Я села за компьютер ив мониторе сразу нашла знакомую фигуру с озорной мордашкой Гущина. Видимо, он пролез через забор и направлялся к дому. Я быстро рванула к черному входу и поняла, что не могу открыть дверь.

— Гущин, ты придурок! Как ты пролез сюда? — шипела я.

— Открой, я тебе поесть привез. Бьюсь об заклад, он и не подумал тебя нормально покормить.

— Везде сигнализация…

— Я ее временно отключил. Ты откроешь?

— Он же полицию вызовет! Иди к окну моей комнаты, — шикнула я, так как услышала приближающиеся шаги и почти понеслась в комнату Михаила. На мониторе я уже не видела Гущина, поэтому вздохнула, когда появился Высоковский в дверях спальни.

Он стоял в дверях и игриво улыбался. У меня появились смутные подозрения, и я недовольно огрела его взглядом, забыв, что он мой работодатель:

— Что?

Вместо ответа он подошел ко мне и, нагнувшись, взял меня за руку. Я вся вскипела и оттолкнула его с такой силой, что он повалился на пол.

— Совсем вы уже! Заигрались в свою любовь… — я без тени сожаления о сделанном направилась к выходу. — Никого подозрительного, — буркнула я, выходя.

Но Миша схватил меня за ногу:

— У тебя гематомы и ссадины. Надо обработать перед сном.

Я резко замерла:

— Зачем?

— Сядь на кровать. Не маленькая же.

Я послушалась и села. Только сейчас я заметила мази и вату на тумбочке. Он аккуратно обработал мои ссадины. Пальцы такие нежные и теплые… От его прикосновений сердце стало похожим на бушующее пламя. Я боялась шевелиться, потому что чувствовала, что могу напасть на него, но не чтобы убить, а чтобы… Нет! Я не должна об этом думать! А то получится, что охранник нападет на защищаемый объект, и я в его глазах буду выглядеть, как маньячка.

Глава 2.7

Когда он дошел до моих ног, я готова была его уже прибить за его нежность, осторожность и ужасную медлительность. Я начала уже дрожать и поняла: еще чуть-чуть — и я двину ему ногой по носу.

— Хватит! — заорала я, и он дернулся.

— Тебе, правда, лечиться надо, — заметил он, отпрянув от меня.

— Что?

Я уже думала, что из моих ушей повалил пар. Щеки аж пылали.

— Так парней боятся только монашки…

Идиот! Он точно идиот… Я бегом побежала в свою комнату. Да пусть думает что хочет!

Я влетела в свою спальню и захлопнула дверь, повернув щеколду. Нет, я не думала, что он рванет ко мне и будет меня домогаться. Это вышло автоматически. Я хотела побыть одна в своем пространстве. Минуту, наверное, я приходила в себя, опершись о дверь, пока взгляд отчетливо не разглядел сидящего на моей кровати лыбящегося Гущина.

— Ты что тут делаешь?! — шикнула на него я.

— Сама же, мать, позвала меня! — Гущин подвинул ко мне сумку. — Там сладенькое и пирожки.

— Да когда я тебя сюда звала?

— Только что, сама в комнату пригласила. И я пришел на зов сердца моей любимой, которая так разволновалась перед встречей со своим суженым, что дымится. Ты пока отвернись, я переоденусь. А то ненароком твое чувственное сердечко не выдержит, и тебя инфаркт хватит.

— Ты спятил! Не будешь ты тут спать!

— Ты что такая злая? Не могла ты так быстро передумать. И на улице холод собачий. Хороший хозяин даже соб…

— Я плохая хозяйка, забыл? — перебила его я. — Проваливай давай!

— Нет…

— Да, или я его сейчас позову! — взяла я Гущина на понт. — Позвать?

— Да послушай ты, у меня есть к тебе дело… Соображения свои надо тебе рассказать. Вокруг твоего хахаля ходит смерть. Это коснется и тебя, если одна без любимого Сережки будешь находиться около него…

— Хватит врать! Не останешься ты тут! Неужели ты, правда, думаешь, что я разрешу тебе спать в моей кровати?

— Да, разрешишь. Хочешь, поспорим?

— Фантазер!

Я толкнула его к окну, и он руками зацепился за проем:

— Ты завтра сама меня позовешь…

— Иди уж! Мечтатель…

— А спасибо за заботу? — не унимался он.

— Спасибо, — неохотно буркнула я.

— А поцелуй?

Вместо ответа я его вытолкнула из окна, но он подтянулся, сел на подоконник и привлек меня к себе:

— Завтра сама же меня позовешь и будешь спать со мной в одной кровати, помяни мое слово, — он чмокнул меня где-то чуть выше верхней губы и спрыгнул вниз.

Я быстро закрыла окно на замок. Теперь никто не влезет в мое пространство.

Мне предстояло все мысли собрать воедино. После обработки ран Высоковским мой мозг размяк и, наверное, дал трещину, потому что остатки логического мышления вытекли наружу. Я постоянно вспоминала прикосновения его пальцев и злилась на себя. Прощальный поцелуй Гущина не произвел никакого впечатления, хотя он вел себя со мной очень нахально. Похоже, он набрался этой грубости от Михаила, и теперь они соревнуются: кто кого переплюнет в хамском отношении ко мне. Хотя мы с Гущиным никогда не целовались по-настоящему. Только раз я почувствовала притяжение к Сереже, но он сам все отлично умеет портить… Его невозможно серьезно воспринимать. А вот Высоковский… Он снова поцеловал меня и по-настоящему. Для Гущина? Или доказывал, что он не льдинка с ментолом? Спросить его? Нет, я не смогу. Никогда не смогу спросить. Он меня засмеет! Я же охранник с воронежской пропиской!