Валентинка от босса (СИ) - Манич Мария. Страница 30

Подошел просто поговорить со мной о работе и не знает, как я весь год, который мы не виделись, омывала слезами подушку.

Он изменился, складка между бровями стала выделяться сильнее, на висках появилась кое-где первая седина. У него тоже был не простой год? Мое сердце больно сжимается, тянясь сквозь ребра к нему. Мне стоит неимоверных усилий не таращиться на него открыто. Собрав всю волю в кулак, я делаю крошечный шаг в сторону.

Сбежать опять не выходит. Прихожу к выводу, что побеги — это не мое. Паша, увидев, как я отступаю в сторону, неожиданно хватает меня за руку удерживая на месте.

— Свет, постой, — говорит он, — я еще не закончил.

Я вся подбираюсь и выдергиваю руку. смотрю в красивое лицо своего бывшего босса взглядом, полным презрения. У меня даже губы поджимаются, и краска бросается в лицо, дыхание учащается, становясь слишком прерывистым. Паша остается предельно спокойным.

— Не смейте меня трогать. — Выходит сипло. Меня как будто током ударило. Просто касание, ничего не значащее, а кожу там, где его пальцы обхватывали мою кисть, странно покалывает. Он впрыснул мне яд?

— Хорошо, — поднимает руки, показывая, что больше он ко мне не прикоснется, и продолжает: — Я бы хотел извиниться. Тогда… в общем, думаю, неправ я был во многом.

Я взвиваюсь. Злюсь. Эти слова, как молотом по наковальне, отдаются во всех частях моей души.

— Павел Валерьевич, а вы не считаете, что некоторые слова лучше произносить вовремя? А не когда срок давности проблемы и извинений уже истек, — шиплю я эти слова буквально ему в лицо. Сама не замечаю, как сокращаю расстояние между нами до минимума.

— У извинений нет срока давности. Все, что я хотел сказать, я сказал. — Паша смотрит на меня сверху вниз и не делает ни малейшей попытки отодвинуться. Полы его пиджака задевают мою грудь, и я с ужасом осознаю: соски напряглись и заныли. Как хорошо, что на мне лифчик с огромным пуш-апом, скрывающий за толстым поролоном мой позор.

Вздыхаю и отступаю. Тело меня подводит.

Оглядываюсь, ища глазами Артема, нахожу. На секунду мы встречаемся взглядом, он смотрит на моего собеседника. Опять на меня. Вопросительно кивает, как бы спрашивая: «Что?» Я веду плечом. Мол, все в порядке, но могло быть и лучше.

— Так ты принимаешь извинения, Света? — нажимает голосом Павел.

Вот ведь пристал! Целый год от него ни сообщения, ни звонка, а теперь сдались ему эти извинения.

— Если для вас это важно, то да, так и быть. Простила и забыла. Всего хорошего, Павел Валерьевич, меня ждут, — наконец сдаюсь я, решая поскорее свернуть разговор и освободиться от чар бывшего босса.

Не успеваю сделать и пары шагов, как в спину мне прилетает:

— Николаев ждет? Теперь ты с ним?

Это я стерпеть не могу, развернувшись на каблуках, подлетаю к Павлу и, тыкая пальцем ему в грудь, забыв, где мы находимся, чеканя каждое слово, говорю:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Вам какое дело? Мы друг другу чужие люди, отчитываться перед вами не намерена. Только извинились за одни обидные слова и сразу говорите другие. Так мне подождать новых извинений сейчас или когда встретимся еще через год?

Паша тяжело дышит, как будто пробежал несколько километров. Его грудь под моими пальцами вздымается в рваном дыхании, крылья носа расширяются, еще секунда — и он дыхнет на меня огнем. И чего так взбесился? Непонятно.

Отбрасывает мою руку от себя, задержав в своей ладони немного дольше, чем нужно, и только открывает рот что-то ответить, как рядом материализуется Артем.

Взял меня под локоть и бросив слова прощания Павлу, невозмутимо тащит меня к выходу, я только успеваю ноги переставлять. Злость и обида на Пашу клокочут во мне с новой силой. Зачем вообще подходил ко мне, если опять всего парой фраз все испортил?

— Уходим, я тебя отвезу, — говорит Артем, когда мы идем в сторону холла, к гардеробу.

— А как же мэр? С ним знакомиться не будем? — Я очень удивляюсь.

— Не в этот раз.

Ну вот, а я уже приготовилась, настроила камеру на телефоне на быстрый доступ. И что, мне теперь в инстаграм даже нечего будет запостить с этой вечеринки? Притормаживаю у столика с напитками и достаю свой потрепанный жизнью айфончик.

— Трофимова, хватит уже пить! — рычит Артем Сергеевич мне на ухо и дергает за локоть. Из-за этого жеста первая фотография красиво переливающихся бокалов с шипучкой выходит смазанной, но вторая вроде ничего так.

Заметив, чем я занимаюсь, мой босс возводит глаза к потолку и бормочет что-то типа: «Боже, кто на меня работает».

Ничего не знаю. Вывески «снимать нельзя» тут нет.

— А наше расследование? — не унимаюсь я.

Мы приехали сюда поиграть в шпионов и что получается, уйдем без нужной информации? Вот так просто?

Артем читает на моем лице неприкрытое разочарование и решает мне ответить:

— Все, что мне нужно было, я узнал и даже больше. Так что можем с чистой совестью уезжать по домам.

— Но мне, конечно, не расскажете? — одеваясь, спрашиваю я.

— Всему свое время, Трофимова. Мне нужно подумать, обмозговать ситуацию. А потом уже, может, и поделюсь мыслями.

Когда мы вдвоем почти выходим из здания, не могу побороть искушение и все-таки оборачиваюсь. Пробегаю взглядом по головам. Тот, кого ищу, стоит в самом дальнем углу и, конечно, не один. Рядом с ним Маргарита, судя по тому, как шевелятся ее красные губы, она опять болтает. Только я готова поспорить на месячную аренду своей квартиры, Паша ее совсем не слушает. Он что-то листает в своем телефоне. Как будто почувствовав мой взгляд, поднимает голову и смотрит прямо на меня.

Упс.

Спалилась за подглядыванием. Я уже собираюсь отвернуться, когда он неожиданно улыбается мне. Как будто не мы минуту назад ругались на радость здешней публике. Совсем чуть-чуть, лишь уголками губ. Я ловлю и впитываю в себя эту улыбку, как глупая дурочка.

В животе что-то сладко сжимается и ухает стремительно вниз, но уже не от эйфории, потому что лицо Паши ужесточается в момент. Он мрачнеет и отводит взгляд.

Спустя секунду я понимаю перемену в его настроении. Рядом со мной стоит Артем, опять распустив свои шаловливые ручки руководителя ко мне на талию.

— Отпустите!

Отталкиваю его.

— Что? Ничего такого, Трофимова. Просто тебя чуть не сбил с ног официант, пока ты строила глазки своему Грачеву.

— Он не мой.

— А я балерина, — пожимает плечами Артем Сергеевич, и у меня далеко не первый раз возникает желание его стукнуть. Что я и делаю, слегка ударив босса в плечо. Тот от неожиданности ойкает и удивленно на меня смотрит.

— Совсем страх потеряла?

— Извините. Нечего руки распускать!

После этого я шмыгаю в открытую дверь и вываливаюсь на улицу.

Уже подходя к знакомой машине Николаева, вспоминаю, как он пил на вечере алкоголь, и восклицаю:

— Вам нельзя за руль!

— Я и не поведу, — удивленно отвечает Артем.

— Мне тоже нельзя.

— А тебя никто и не пустит.

— А как же тогда? Может, я вызову себе такси?

— Садись уже в салон! Надо поговорить.

После пререканий на парковке Артем Сергеевич просто заталкивает меня на заднее сидение машины. За рулем, оказывается, сидит незнакомый водитель. Сам босс садится рядом со мной, закрывая дверь машины с громким хлопком. Шумно вздыхает, зажав переносицу большим и указательным пальцем, и устало произносит:

— Маргарита мне не мать.

Я киваю. Ежу понятно, мне тем более. На языке вертится пара вопросов, но что-то мне подсказывает: лучше сейчас молчать.

Машина плавно трогается, вклинившись в поток, скользит по проспекту. За окном мелькают огни вечерней Москвы. Новогоднюю иллюминацию еще не убрали, и я могу насладиться остатками праздника. На дворе почти середина февраля, а в нашей стране до сих пор стоят наряженные елки на главных площадях города.

Я зеваю.

— Она последняя жена моего отца. — Артем неожиданно продолжает, чем несказанно меня удивляет. Мне, конечно, интересна рыжуха, но я не думала,