Пари на красавицу (СИ) - Муравская Ирина. Страница 60

Всё происходит быстро, каждому участнику отводится на импровизацию едва ли с полминуты. Мальвине выпадает джаз-фанк, знаю это потому что услышал мельком разговор за спиной. Да мне, собственно, совершенно плевать на стиль. Я просто не могу сдержать улыбки, наблюдая за тем, как она насмешливо передразнивает соперницу. Легко и непринуждённо, рисуя задорный танец прямо на ходу.

Один, другой, третий, четвёртый… Вольт завершает индивидуальные подходы хопчиком и баттл в целом. Дело за итоговым решением и…

— Не расстраивайся, — встречаю Прашу утешительными распростёртыми руками.

Второе место! Слепошарые ублюдки. Кто их на место судей посадил?

— С ума сошёл? — хах, вот только она и не думает грустить. Покровская только что не приплясывает, снимая с головы кепку и смахивая назад взмокшие волосы. — Мы до финала дошли! Я даже на это не рассчитывала.

— Говори за себя, — а вот патлатая девочка опечалена. Он явно ожидал большего. Скотом буду, но втайне злорадствую за его неудачу.

— Огонь! Вы молодцы! — к нам подскакивает группа поддержки в виде чудаковатой феминистки и женоподобного пацана. Пизд*ц друзья, конечно, но у неё есть хотя бы такие. У меня их вообще нет. Никого кроме неё нет.

— Молодцы, молодцы. Второе место тоже достойно! — подключается и её семья. Андрей довольней всех. Причём неподдельно. Видно, что вся эта движуха ему нравится. Реально нормальный мужик. И табло мне так и не набил после того, как я его дочурку вчера кинул. Хотя по морде, стоит заметить, мне всё же прилетело. Невысохшим маникюром. От Леры лично.

— Ты совсем офонарел? — её визг до сих пор стоит в ушах. — Правда смеешь говорить мне это так спокойно?

— То, что ты нахрен никому не упёрлась? Смею. Больше скажу: я на тебя поспорил. Просто поспорил, представляешь? Что завалю тебя до конца месяца. Но ни один спор не стоит того, что деградировать от одного твоего присутствия. Взрослей. Развивайся. Почитай что-то толще, чем инструкция по фену. А главное перестань быть сукой. Ты не стоишь той цены, что за себя ломишь. И не плюйся ядом, могла бы быть и благодарна. Всё это должен был услышать весь универ, но из уважения к Мальвине я делаю это тет-а-тет.

— Мальвине? Какой ещё Мальвине??? — кричали мне в спину, но разжёвывать глупой кукле элементарные вещи у меня уже не было настроения. Я собирался сразу уйти, вполне довольный собой, но вместо этого отправился к матери Покровской. Звать сюда.

Не знаю нахера. Просто подумал, что её присутствие будет не лишним. Чтобы та знала, чем на самом деле занимается её дочь и что это не просто глупое развлечение, а действительно что-то из разряда современного искусства. На согласие так-то я особо и не рассчитывал, но, к немалому удивлению, получил его. И теперь вот Андрей зовёт всех где-нибудь посидеть, чтобы отпраздновать. И даже меня. Однако. Я думал, меня будут держать на кнопке игнора. Ну типа как месть.

Предложение развлечься встречается с воодушевлением, так что из телецентра народ разъезжается в предвкушении. Кто на чём: Покровские-Титовы на машине, прихватив с собой её группу поддержки, часть команды на маршрутке, кто-то на такси, а мы с Прашей на байке. Сначала освежиться, потом кутить, так что прямой наводкой сначала в гостиницу.

Гостиница, бл***. Помойка на помойке. Бомжатское место, пахнущее пылью и грязными половыми тряпками. В жизнь бы не остановился в таком клоповнике, если бы не девушка, руку которой я держу от самого входа. Это как долбанная одержимость. Зависимость, над которой нет власти. Поэтому едва за нами закрывается дверь номера уже не могу сдерживаться и раздеваю её на ходу. Хочу. Нереально хочу. Тело, душу, сердце. Всю. Без остатка. До самых кончиков цветастых волос.

Это дикий кайф — целовать и чувствовать отдачу. Ласкать и ощущать, как содрагается в удовольствии обнажённое и такое желанное тело. Как через прерывистые учащённые вздохи проскальзывают хриплые стоны. Как завораживающе кусаются губы, пока поцелуи оставляют на ней невидимые клейма и торопятся оказаться как можно ниже. Как вырывается сквозь стиснутые зубки моё имя, когда между стройных ножек оказывается моя голова.

Разумеется, до душа такими темпами мы добираемся нескоро. И на звонки выбрирующих телефонов не отвечаем. Игнорируем всё, даже долбежку в дверь. Короче, к тому моменту, как приезжаем по высланному нам адресу в местный ресторан, все уже успевают не только поужинать, но и обожраться.

От расспросов воздерживаются, но на всякий случай у нас заготовлена легенда про затянувшийся поход в магазин бабского шмотья. Почти не врём, нам туда действительно пришлось заехать. Вернее, я настоял. Давно хотел это сделать и, наконец, представилась возможность — на Мальвине сейчас надето оху*нное чёрное платье. Приталенное, с открытыми плечами и спиной — идеальный вариант для подобного вечера. Должен же быть у неё в шкафу хоть один женственный прикид! Я тащусь от её топиков и шортиков, но задирать юбки мне всё же кайфовей.

Одним платьем дело не обходится. В бумажном непроницаемом пакете притаились… пушистые розовые тапочки в виде поросят. Покровская резонно заметила, что я давно их ей торчу, а я, хоть и нихрена не помню такого, как истинный джентльмен не спорю. Должен и должен. Она довольна и заеб*сь. Если надо, и с цыплятами пижамку куплю.

— Глеб…

— М-м-м… — неразборчиво мычу, не желая отрываться от её губ. Мы сидим на улице, на мотоцикле, лицом к лицу, тормознув напротив гостиницы, но не торопясь заходить внутрь. Здесь тоже хорошо. По-майски свежо, пахнет черёмухой и тепло. Однако на всякий случай моя кожанка давно накинута на худые оголённые плечи Мальвины.

Андрей с семейным подрядом и попутчиками в виде Кривцовой и гомо… хм, ладно, Бориса, Борюсика, Бореньки, тьфу, бл***, уехали обратно домой, а у нас ещё остаётся время до рассвета, прежде чем придётся вернуться в привычный ритм, вспоминая про нависшие грозовым фронтом итоговые экзамены. А у кого-то, не будем тыкать пальцем, но это я, ещё и защита курсовой.

Но это будет завтра. Сегодня же у нас ещё есть этот вечер. Который, полагаю, вполне удался. Пообщались. Не подрались. Отношения не выясняли. Истерики не закатывали. Если не это высший показатель из разряда "мир-дружба-жвачка", то тогда уж не знаю.

— Какие были условия? — горячие женские ладошки блуждают под моей белой водолазкой, а это вообще не помогает думать.

— Ты о чём?

— Пари. Какие были условия для проигравшего? Вы же спорили на что-то?

Праша растерянно моргает, пятясь, когда я начинаю трястись в беззвучном смехе.

— Ага. На что-то.

— Деньги?

— О, нет. Деньги — это так банально. Всё куда интереснее.

— И что же это?

— Скоро узнаешь.

Мальвина

Несколько недель спустя

— Ну что, сдала? — набрасывается на меня Аника. Они специально задержались с Борькой после своей заслуженной трудом и потом работе в учебной части автомата по "Лингвистическим исследованиям", чтобы дождаться меня.

— "Хор.", — радостно машу зачёткой. — С натягом, где-то на уровне "что ж вы такая тупая, студентка Покровская", но "хор".

— Огонь. Я говорила, он не валит студентов. Сколько тебе осталось?

— Культурология завтра и свобода.

— А с работы ответ дали?

— Да. Всё в силе. Выхожу с начала следующего месяца.

Глеб от идеи, что дважды в неделю я буду ошиваться в ночном клубе, разумеется, совершенно не нравится, ну да перебьётся. Меня тоже мало радуют идиотки, что с завидной регулярностью вешаются ему на шею в столовке и на улице. Из огнемёта бы их этих ощипанных индюшек подкопить. Приставучие куры-гриль. И ведь уже все в универе знают, что он со мной, но всё равно лезут. Мордой бы вас об раскалённую плиту.

Кстати, о Воронцове. Телефон пустой, входящих нет, а его группа топчется в другом конце коридора. Лерку вон, вижу. Сидит, ногти пилит с видом, будто весь мир ей должен. Она когда узнала, кто теперь мой парень окончательно превратилась в мегеру. Дома становится невыносимо жить: пихается плечами, плюётся ядом, оскорбляет. Уже и Андрей с ней разговаривал, без толку. Эта единственная извилина работает на своей волне, не воспринимая голос разума извне.