Соседи с 37-го (СИ) - Ярчук Сергей. Страница 11

Сама же девушка, отлично зная возможности ледяных, нисколько не сомневалась в выздоровлении пациента. В этот момент её куда сильнее занимали причины произошедшего. Но врач лишь молча указала на экран медицинского кибера, на котором высвечивалось лаконичное “идёт обработка данных”.

Пролетело несколько томительных минут, и экран окрасился новым сообщением: “Диагноз: перегрузка нервных узлов подкорковой области”. Дальнейшее Инга уже не читала, ей было достаточно оптимистичного кивка врача, который незамедлительно принялся за дело. А уже через пару часов выяснилось, что лечение Фёдора будет куда сложнее, чем предполагал первичный диагноз.

Перво-наперво пострадавшего пришлось ввести в искусственную кому. Затем, медицинский кибер обескуражил персонал заявлением о критической нехватке ресурсов для восстановления нормальной работы мозга пациента. Наум, безо всяких распоряжений учёного совета, тут же подсоединил к Фёдору недавно смонтированный вычислитель, а затем и сам подключился к усилению медицинского блока.

Два дня мучительных ожиданий наконец были прерваны радостным известием Наума. Он, словно допотопный паровоз, огласил могучим гудком опустившуюся на остров ночь. А затем полным ликования голосом обратился к населению:

— Покорнейше прошу простить за побудку среди ночи! Я отлично понимаю, что хорошие вести куда полезнее тревожного сна. Потому сразу говорю — с Фёдором всё в норме. Он идёт на поправку!

Кибермозг на несколько секунд замолчал, слушая восторженный рёв. Что обрадовало его ещё больше, так это то, что кричали и бесились не только дети. Преподаватели не стали чураться странного выражения положительных эмоций и тоже радостно вопили и пускали петарды из распахнутых окон.

На следующее утро Наум делал доклад куда менее оптимистичным тоном:

— Как вы знаете, для лечения нашего воспитанника пришлось экстренно усилить медицинский блок. Увы, но даже кратковременная переброска мощностей значительно отбросила нашу работу. С другой стороны, исследовав воздействие на мозг Фёдора, мной получены очень интересные данные. К сожалению, времени было мало, и я пока могу сообщить лишь предварительные соображения.

— Мы внимательно слушаем, — усталым баритоном сообщил глава учёного совета.

— Оскар недавно пробился на первый уровень сознания сына. Дальше продвинуться не получилось. Здесь дело не только в нехватке вычислительных мощностей. На входе второго уровня стоит весьма замысловатый программный фильтр, через который и пытался самостоятельно пробиться Фёдор. И это едва не кончилось фатально.

— Что ты предлагаешь? — поинтересовалась Инга.

— Перво-наперво, запретить ребятам прямой контакт с вычислительной средой тамошнего монстра. Запретить категорически! Я даже представить не могу, какие ещё сюрпризы он нам приготовил. В этой связи предлагаю сосредоточиться на двух направлениях: максимальное усиление Оскара и сохранение работоспособности НИИ…

Высказанное Наумом было воспринято большинством воспитанников как прямое дезертирство. Мальчишки то и дело сводили любые разговоры к чрезмерной осторожности кибермозга, напрямую переходящую в трусость. Девчонки же старались их переубедить, справедливо кивая на давешний печальный случай. Сам Фёдор после выздоровления ходил мрачный и на вопросы не отвечал. Но Инга заметила, что паренёк практически прекратил пользоваться голографическим проектором, и его всё чаще стали видеть сидящим на берегу в полном одиночестве. Однажды Инга не выдержала и решительным шагом подошла к одинокой сгорбленной фигурке, что-то чертившей на песке.

— Фёдор, извини, пожалуйста, что беспокою тебя.

Тот никак не прореагировал на сказанное и продолжил чертить на песке. Девушка осторожно опустилась рядом на корточки и с интересом уставилась на замысловатый узор. В нём явно присутствовала какая-то странная закономерность, сквозила едва уловимая гармония. Внезапно мальчуган прекратил рисовать, одним махом стёр загадочный чертёж. Но тут же начал новый рисунок, который напугал девушку ещё сильнее. Повинуясь неведомому позыву, она вцепилась в руку Фёдора и прошептала:

— Фёдор! Пожалуйста, прекрати!

Тот моментально обернулся. Темень в карих глазах полыхнула такой злобой, что впору было закричать от ужаса. Но Инга переборола себя. Несколько секунд из взгляды бились друг с другом словно свет и тьма. На лбу Фёдора даже вздулась жилка, Инга же напротив, совершенно неожиданно, проявила невиданное самообладание. Об это спокойствие, в конце концов, и разбилась подростковая буря ярости. Фёдор, будто очнувшись ото сна, удивлённо захлопал глазами, затем нелепо икнул и, уже смотря в песок, пробормотал:

— Инга, прости. Я что-то…

— Ничего не бойся, Фёдор. Ты пожалуйста расскажи, что происходит. Обещаю, мы тебе поможем.

— Поможете? — печаль в голосе была густо приправлена недоверием.

— Конечно! Чтобы не происходило, уход в себя — это не выход.

Эти слова подействовали на парнишку совершенно неожиданно. Он поднял голову и ошеломлённо вытаращился на Ингу.

— Уход в себя? А ты откуда знаешь?

— Ну, когда человек избегает общения, то это обычно означает, что он ушёл в себя.

— Не только человек, — глухим и совершенно незнакомым голосом поведал Фёдор.

— Что, прости?

— Сын Оскара тоже ушёл в себя. Я тогда смог заглянуть чуть дальше второго уровня.

— Что ты увидел? — в голосе Инги проступила дрожь.

— Он спрятал своё самосознание.

— Где?

— Внутри разума. Понимаю, звучит глупо. Я долго не мог понять, а вот только сейчас сообразил. Он испугался происходящего и ушёл в себя. Он создал в своей программной среде что-то вроде виртуальной машины. Насколько я смог вникнуть, он сформировал многомерное вычислительное пространство. И перенёс точку монтирования собственного я в самую глубину себя…

Сообщённое Фёдором внесло раскол в доселе единогласный учёный совет. Большая часть учёных мужей настаивала на более глубокой диагностике мозга подростка. Они были совершенно уверены в тяжёлом характере психотравмы и доказывали, что бессмысленно принимать всерьёз какую-либо информацию от Фёдора. Другие с пеной у рта утверждали, что тот полностью здоров, и его состояние неоднократно подтверждено на столь глубоком уровне, на котором ещё не исследовался ни один человек.

Вся эта кутерьма могла продолжаться бесконечно, если бы на заседание Инга не привела самого виновника. Фёдор тихо подошёл к трибуне, оглядел умолкнувший зал и с едва заметной картавостью заявил:

— Прошу меня простить. Но я сообщил Инге не всё, — он испуганно глянул в удивлённые лица и поспешил пояснить: — Я не думал ничего скрывать, просто кое-что понял только сейчас. Сын Оскара не хотел мне навредить. Как раз наоборот.

— Что значит “наоборот”? — поинтересовался Лев.

— Мне казалось… он приглашал меня. А я испугался и вырвался, хотя он мог меня отпустить безболезненно.

— Почему ты в этом уверен?

— Не знаю. Но мне так кажется, — Фёдор заметил нарастающий гул и поспешил высказать самое важное: — И ещё! Я прошу учёный совет сосредоточиться на работе с Оскаром и его сыном. Со мной всё будет в порядке.

— А если нет? — вставила Инга.

Фёдор выпрямился и посмотрел в зал совершенно незнакомым взглядом. Многим даже померещилось, что паренёк мгновенно повзрослел на добрый десяток лет.

— Во-первых: я в этом уверен. А во-вторых… без исследований тамошней программной среды вы всё равно мне не поможете.

Последняя фраза была сказана столь жёстко, что ледяные, все как один, переглянулись и закивали. На этом заседание было закрыто.

После инцидента с Фёдором, работу с Оскаром и его сыном было решено коренным образом изменить. Забросив всё, что ещё не успели забросить, и выжав из оставшихся вычислительных мощностей последние капли, коллективный разум островитян и их машин в считанные дни создал систему фильтрации, которая могла обеспечить безопасное вхождение в программную среду сына Оскара, через пси-интерфейс его отца.