Прости за мою любовь (СИ) - Манич Мария. Страница 25

- У меня нету.

- Оля! – громче повторяет Морозов.

Ком в горло мешает вздохнуть. Ладони становятся влажными совсем не от дождя, капли которого мы ловили пару минут назад.

Оля замолчала, насупившись как воробушек, погрузившись в свои мысли. А я боюсь посмотреть на ее брата. Это запретная тема. Я не знаю можно ли мне как посторонней ее касаться. Мы обсуждали с ним смерть его мамы лишь однажды. В марте. На холодном полу в квартире его родителей, покрытого осколками сервизов, которые у всех хранятся в шкафах. Тогда так же плакало небо, и я видела слезы парня, который сейчас стоит, напротив меня, сжимая кулаки.

- Оленька, у тебя тоже есть мама – говорю тихо.

Нужно как-то разрядить накалившуюся в миг до предела обстановку. Но я понимаю, что просто пошутить это не вариант. Девочка уже глубоко ушла в свои мысли, не выглядит больше расслабленной и веселой. Сама ступила на этот тонкий лед, сама и провалилась под него, уйдя с головой. Теперь барахтается там одна. Ее брат молчит. Мне, кажется, он сам не знает, что нужно сказать. Мне тоже очень трудно удается подобрать слова.

Присаживаюсь на корточки, дабы быть одного роста с девочкой. Кирилл замер статуей и не двигается, лишь наблюдает за моими действиями. Хмуриться, но молчит. Хотела бы я знать, что сейчас твориться в его голове.

Я не должна в это лезть.

Головой понимаю. А вот сердце выстукивает совсем обратное. Это не моя трагедия, но она меня коснулась. Я стала ее невольным свидетелем, хранителем тайны. В своем время поддержала старшего Морозова, ценой общения с ним и теперь хочу сказать ободряющие слова его сестре Морозовой Оли. Ей семь лет и она, как и ее старший брат потеряла маму. Я не знаю, разговаривал ли кто с девочкой на эту тему.

- Мама всегда с тобой, она у тебя вот здесь, - кладу руку девочке на грудь, грустно улыбаясь. Хочется разреветься, но я мужественно держусь. Быстро моргаю, пытаясь прогнать подступившие слезы.

Иногда слова это просто слова, а иногда, когда они идут от самого сердца, они дарят надежду, счастье или свободу.

- Нету там никого, – насуплено повторяет Оля - Она умерла. Остались только я, папа и Кир. Так бывает. Мне объяснили. Вот есть человек, и вдруг его нет. Сказали, что мама сейчас далеко, но она на меня смотрит. Но рядом ее все равно нет.

- Правильно, рядом нет. Этого не изменить. Зато она есть внутри тебя.

- Оля – в который раз сипло, говорит Кирилл, - Даша, права. Ты же помнишь маму...

Растерянно проводит рукой по волосам, взлохмачиваю свою непослушную челку еще сильнее. В другой момент я бы залюбовалась им. Сейчас не время. Все мое внимание отдано его сестре.

- Что? Это же, правда. Теперь ее нет. Ты мне говорил. Папа говорил. Бабушка говорила. Я все понимаю. Дай телефон, а?

Морозов без возражения лезет в карман своей ветровки, спустя пару секунд протягивает девчонке смартфон. Та сразу снимает блокировку и ныряет в цветной мир графики, как будто не она только что перечеркнула все хорошее настроение сегодняшнего дня. Наверное, ей самой нужно отвлечься. Не знаю услышала ли она меня, но ей явно нужен кто-то еще рядом чтобы пережить свалившиеся на нее горя. Человек который отвлечет ее и подберет нужные слова. Маму забывать не нужно, с этим нужно научится жить.

- Кирилл… - парень вскидывает на меня свои холодные глаза. Он устал, улыбка давно сползла с его красивого лица. Это воскресное утро больше не расслабляет, не доставляет удовольствие не мне ни ему, - отойдем?

- Куда?

- Вон туда.

Указываю в дальний угол крыльца, где темно и куда не долетают капли дождя, который никак не собирается заканчиваться. Теперь погода полностью отражает мое настроение, так же хочется выплакаться, как это делает сейчас небо. Приду домой и пореву.

- Оля, мы будем здесь, - предупреждает сестру Морозов и первый разворачивается, шагая в ту сторону, которую я указала ранее.

-Ага, - девочке уже не до нас, она окунулась в витруальный мир мультиков.

Пока преодолеваю пару шагов до Кирилла, обдумываю то, что хочу сказать. Я давно хотела задать ему эти вопросы, но не решалась. Сейчас может быть тоже не то время и место, а может быть как раз самое оно. Ведь другого времени и места у меня просто может не быть. Сейчас скажу, что думаю и разрушу тот хрупкий мостик, который выстроила к Кириллу. Все или ничего.

- Как ты?

Вот и спросила. Морозов хмурится еще сильнее. Засовывает руки в карманы ветровки и отворачивается от меня на короткое мгновение. Когда возвращает взгляд, я улавливаю понижение температуры в его серых глазах. Они лед. Он сам айсберг. Плешется в холодном океане не подпуская к себе никого. Даже Нельку прогнал.

Меня не заморозить Кирилл, и ты со мной рядом не замерзнешь.

Я хочу быть тем огнем, который согреет его. Буду пылать рядом. Отогрею своей любовью израненное холодное сердце. Залечу все раны. Мне так хочется быть особенной для него. Так хочется заботиться о нем. Шансов у меня мало. Но они всегда есть, даже в нашем случае.

- Нормально – пожимает плечами парень, - что-то еще?

- Ты как? – настойчиво повторяю свой вопрос.

Его ответ меня не удовлетворил.

А потом совершаю несвойственный мне поступок. Кладу руку на плечо парня, он огругляет глаза, явно собирается что-то сказать. Слова так и не слетают с его губ, вместо этого я слышу прерывестый вдох-выдох. Скольжу пальчиками по его предпелчью и ныряю в теплый карман чужой ветровки. Ловлю ладонь Кирилл и, не смотря на его сопротивление сжимаю. До тех пор пока он не перестаёт ее вырывать из моего захвата.

Иногда очень сложно сдаваться.

Так мы и стоим, какое то время, взявшись за руки в темноте крыльца спортивного комплекса. Шум дождя бьет по козырьку. Кирилл больше не пытается вытащить свою ладонь из моей, но на меня не смотрит. Взгляд его блуждает за моей спиной, там, где осталась стоять его младшая сестра. Она как будто не замечает нашего отсутствия, напевает себе что-то под нос, судя по доносившимся звукам пританцовывает.

Морозов слегка тянет меня за руку на себя, я делаю шаг вперед и останавливаю в пару сантиментов от его тела. Меня окутывает любимый запах и тепло. Хочется прикрыть глаза и насладиться моментом.

- Ты знаешь…

Кирилл наклоняется ко мне, его дыхание задевает мою кожу, подбородок слегка касается волос. Я чувствую это на каком-то высшем уровне. Волоски на всем теле встают дыбом от остроты ощущений. Морозов близко. Если мне слегка поднять голову, что я и делаю, взгляд сам останавливается на губах напротив. Он знает, куда я смотрю, потому что сам неотрывно следит за мной. Считывает эмоции с моего лица. Я почти уверена, меня можно читать как открытую книгу.

У меня на лбу написанно :я люблю тебя.

Доверься мне.

Поцелуй меня.

Моя ладонь все еще сжимает его и я как завороженная пялюсь на его губы.

- …фигово...

- Хочешь, я поговорю с твоей сестрой?

Дождь потихоньку заканчивается, наше вынужденное заточение подходит к концу. Через пару минут мы разойдемся каждый по своим делам.

- Ты и так с ней неплохо беседовала, - парень опять злиться, Оля затронула больную тему, и я в очередной раз стала свидетельницей его горю.

- Ты понимаешь, о чем я.

- Ты думаешь мы не разговаривали? – повышает голос Кирилл, - кем ты себя возомнила?

- Не злись, - говорю мягко, как недавно Оле.

- Дашка… ей всего семь лет… - сдается Морозов, вспышка его гнева гаснет быстро, передо мной опять тот Кирилл, которого я знаю и люблю, - я просто не знаю о чем с ней иногда говорить. Она моя родная сестра, а я не знаю, как к ней подступить.

- Я понимаю. У меня есть сестры, две. Оксанка и Лизка. Одной восемь, другой десять лет. Они родные мне лишь по отцу, но мы часто видимся.

- О чем ты с ними разговариваешь? – спрашивает парень, придвигаясь ближе.

Мою ладонь пронзает миллион иголок, и я на миг, теряю нить разговора. Мы все еще держимся за руки, и я уже подумывала, не слишком ли это. И как бы ненароком вытащить свою руку из кармана Морозова, при этом не сгореть со стыда. Как вдруг большим пальцем Кирилл неосознанно начинает поглаживать мою руку. Вырисовывает узоры на моей линии жизни, а у меня сердце того гляди проломит грудную клетку и выпрыгнет.