Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Адамов Аркадий Григорьевич. Страница 13
— Фу! А накурили-то! — Он посмотрел на Ваську и резко спросил: — Фамилия?
— Кротов.
— Та-ак… Наслышаны. Хулиганим, дорогой, а? Общественный порядок нарушаем? Это он еще с тобой беседует, — Свиридов кивнул на Виталия. — А ко мне попадешь — другая песня будет. Схватываешь?
— Схватываю.
— Ну, в общем, Лосев, кончайте с ним и быстренько ко мне, — приказал Свиридов.
Когда он вышел, Виталий минуту подавленно молчал. Теперь все впустую, теперь Васька потерян. И Виталий вдруг ощутил, что он думал сейчас о самом Ваське, а вовсе не о тех сведениях, которые рассчитывал у него получить. Сам Васька, с его тревогами, с его судьбой, с его вероломными друзьями и плачущей по ночам матерью, вдруг стал важен Виталию, даже дорог. Ему так хотелось, чтобы этот парень распрямился, безбоязненно и открыто взглянул вокруг, улыбнулся и зашагал.
— Начальничек — с ручкой чайничек… — ядовито сказал он. — Эх, не мы их себе выбираем! — И, покосившись на Виталия, спросил: — Ну, чего делать будем?
— Прощаться.
Васька еще раз внимательно, с прищуром взглянул на него и многозначительно сказал:
— А ведь ты чего-то хотел от меня. Точно?
— Как-нибудь в другой раз, — покачал головой Виталий. — С какой стати ты мне будешь сейчас что-нибудь говорить?
— Ха! Я, брат, тоже не чокнутый. Разбираюсь, с кем говорю. Вот начальнички все эти твои мне до Фени. Я б ему резанул! Тебя только подводить не хотел.
Виталий вдруг ощутил, как снова появляется нить в их разговоре, и с досадой подумал, что тем не менее разговор этот надо кончать: «золотых фактиков» быть не должно. И, внезапно решившись, очертя голову спросил:
— Вася, где сейчас Косой?
Он ожидал отпора или злой насмешки, но такого испуга, какой мелькнул вдруг на Васькином лице, такой затравленной тоски в глазах Виталий увидеть не ожидал.
— Не достать тебе его, — тихо промолвил Васька. — Нипочем не достать. Далеко он.
Виталий ничего не понимал. Если Васька передал этому Косому украденную в музее вещь — а он ему что-то передал очень ценное, как сказал Олег! — то должен изо всех сил отрицать знакомство с Косым. Тем более если он так его боится. Но Васька не только не отрицает, он словно ждет чего-то от Виталия, чего-то безмерно важного для себя, такого важного, что это даже пересиливает в нем страх.
— Сначала скажи, какую вещь ты ему передал. Я-то догадываюсь, но хочу от тебя услышать.
— Не можешь ты догадываться! — крутанул головой Васька и, весь словно ощетинившись, прибавил: — С этим лучше не подъезжай, понял? Сдохну — не скажу! Найдешь Косого — найдешь и вещь. Тогда и разговор будет. А пока трупом можешь меня делать, а не скажу! Трупом! Понял?
Последние слова Васька выкрикнул почти истерически. Губы его дрожали, и снова страшно задергался шрам на щеке, но Васька на этот раз не прижал его рукой.
В этот момент Виталий почти инстинктивно пошел по единственно верному пути. Он не стал уговаривать или успокаивать Ваську, а резко спросил:
— Где Косой? Как до него добраться?
Васька сразу умолк, потом долгим, испытующим взглядом посмотрел на Виталия и недоверчиво усмехнулся.
— Побоишься. Небось привык скопом, семеро на одного? — И, заметив, как сжались от обиды губы Виталия, прибавил: — Ладно. Пошутил.
— Тогда говори. Если доберусь, тебе же, дураку, дышать будет не страшно. Так ведь?
— Ну, хорошо, — с угрозой произнес Васька. — Скажу, если ты такой, что смерти не боишься.
То, что услышал Виталий, и то, что предложил ему потом Васька, было так захватывающе необычно, что он взволнованно сказал под конец:
— Запомни, Вася: или я это возьму на себя, или… к чертовой матери уйду отсюда!
НЕКАЯ ОСОБА С РЕБЕНКОМ
Когда за день до этого Свиридову позвонили, наконец, из Министерства иностранных дел, в комнате у него, кроме Цветкова и Откаленко, сидел и журналист Тропинин. Последний, перекинув ногу на ногу, нервно покуривал сигаретку. На столе перед Свиридовым лежал экземпляр его очерка, по поводу которого шел неприятный для автора разговор.
— Понятно, понятно, — говорил Свиридов в трубку. — Так он у меня сейчас. Скажите ему сами. А я лично с вами вполне согласен. — Он кивнул Цветкову и, протягивая ему трубку, сказал: — На-ка…
Цветков с невозмутимым видом взял трубку. Голос, по которому он сразу узнал сотрудника министерства, ведавшего их делом, убежденно сказал:
— Вот что, Федор Кузьмич. Все-таки стоит ли беспокоить господина Крагера и его семью по такому вопросу? Положение его слишком высокое для этого. И отношения у нас с его правительством самые лучшие. Если вдруг он вас не так поймет…
— Мы ведь все это уже обсуждали, — сухо возразил Цветков.
— Но сомнения остались. И вот товарищ Свиридов тоже их разделяет.
— А я — нет. И повторяю: у нас нет подозрений в отношении… — Цветков покосился на журналиста, — его самого и его семьи. Просто надо уточнить некоторые обстоятельства.
— Хорошо, — голос в трубке сделал паузу. — Если ваше решение не изменится, то завтра в двенадцать мы с вами поедем к господину Крагеру.
Когда Цветков положил трубку, Свиридов бросил на него испытующий взгляд и снова обратился к Тропинину:
— Вот так, дорогой товарищ. Полагаю, о единичных фактах отрицательного порядка писать не надо. Курс сейчас на укрепление авторитета милиции. А то, понимаете, что ни фильм, то милиционер дурак или бюрократ. Эстрадники тоже… А теперь и газета…
— Но тут есть и положительные факты, даже героические, — возразил Тропинин, и на полном, до глянца выбритом лице его, обычно добродушном, мелькнуло нетерпение.
— А это оставить, — сделал округлый, как бы приглашающий, жест Свиридов. — Обязательно оставить. И все будет как надо.
— Нет, как не надо! — горячо воскликнул Тропинин. — Факты скрывать нельзя! Это хуже всего. Поймите вы.
«Упрямый мужик, — одобрительно подумал Откаленко. — Никогда бы не подумал».
— По-вашему, мало еще моют косточки милиции? Добавить надо? — подозрительно осведомился Свиридов. — Всякие там обыватели только и ждут этих ваших фактов.
— Не обыватели, а читатели! Они хотят знать все. И гласность в таких делах — это лучшее лекарство.
— Лекарством лечат больных, а мы, слава богу, здоровые.
— Но критика полезна и здоровым. Я пишу о героях, об отличных людях. Но когда среди них попадается случайный человек…
— Кадры не пропускают к нам случайных людей!
— А что скажете вы?
— Полезная статья, — коротко ответил Цветков.
— А вы? — Тропинин обернулся к Игорю.
— Это помощник Федора Кузьмича, — усмехнулся Свиридов. — Он возражать теперь не будет.
— Значит, вы допускаете наличие среди вас подхалимов? — живо откликнулся Тропинин. — Кадры, выходит, недосмотрели? — И решительно закончил: — Я передам очерк вашему руководству.
— Вот, вот, — кивнул головой Свиридов. — И чем руководство выше, тем ему виднее.
— Что ж, пошлем министру. С вашими замечаниями.
— Мы люди маленькие, — Свиридов раздраженно закурил. — Но марать наш мундир…
Спор, наконец, закончился. Тропинин забрал очерк и ушел. Свиридов облегченно вздохнул, потом хмуро спросил Откаленко: