Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Адамов Аркадий Григорьевич. Страница 35

Починский говорил с чувством, голос его звучал то зловеще, то насмешливо, то грустно, он судорожно прижимал к груди свои большие розовые руки или делал эффектные жесты, помогая рассказу. Починский явно старался очаровать, подкупить слушателей этой своей игрой, не чувствуя всей ее неуместности и бессмысленности.

— …Вскоре я, клянусь вам, забыл об этой встрече, — с пафосом продолжал он. — И вдруг узнаю, что театр едет в Австрию на гастроли. И тут мне словно что-то в голову ударило: вот бы привезти с собой какую-нибудь безделицу Достоевского! Пошел в музей, увидел этот портсигар и потерял покой. Это было как наваждение, как рок какой-то! Снился он мне! Представлял — да так живо! — как позвоню по приезде в Вену этому искусствоведу, как встретимся, как передам ему портсигар. Деньги уже распределил, хозяином их себя уже чувствовал. И так и сяк их тратил. Потом планы начал составлять, как этот портсигар… ну, достать, что ли, — он глубоко вздохнул, широким жестом промокнул вспотевший лоб и горестно, чуть заискивающе улыбнулся. — Конец этой трагедии вы знаете. Но клянусь, все это было как мания, как болезнь. В принципе я честный человек и никогда раньше…

— Раньше было тоже не все хорошо, — сухо заметил Цветков. — Нам уже кое-что известно о вас.

— Это клевета! — воскликнул Починский. — У меня есть завистники! Я их знаю!..

— Об этом потом, — остановил его Цветков и, взглянув на Виталия, сказал: — Теперь расскажите нам о том инженере. Что он вам говорил, как выглядел?

— Я… я, признаюсь, не очень был трезв… Поэтому боюсь, что не много помню.

— Постарайтесь все-таки вспомнить.

— Ну, что он говорил… Что инженер. Командированный… Да! Что приехал с Севера…

— С Севера?! — вырвалось у Виталия. — Он так сказал?

— Да, сказал, — растерянно подтвердил Починский. — А что?

— Ничего, ничего. А говорил он вам, что у него много денег, что будет широко жить в Москве? Такси, рестораны…

— Да! Представьте себе, говорил! — оживился Починский. — Он… он даже, мне кажется, платил потом по счету. Говорил, что любит московские рестораны.

— Какие именно, называл?

— Не помню… — наморщил лоб Починский. — Видит бог, не помню. Да! Сказал, что любит тихие рестораны, не в центре. «Тихие, — говорит, — встречи люблю». Да, да, это я почему-то запомнил.

— Интересно, почему? — живо спросил Виталий.

— Сам не знаю, право.

— Как он выглядит? — спросил Цветков. — В чем одет?

— Что вам сказать? Ну, высокий, плотный, лицо узкое, лысоватый, но совсем не старый. А трепач страшный! Такой, представьте, свойский, обходительный, я бы даже сказал, неглупый, мерзавец…

Починский вдруг смутился и покраснел. Он, видимо, вспомнил, что и сам здесь не только в качестве жертвы.

— Одет как? — снова спросил Цветков.

— Одет? Все, знаете, совершенно новое. Я даже обратил внимание. Серый костюм, серые ботинки, синяя рубашка.

— Так, так, — задумчиво произнес Цветков, — Ну, а вы ему про портсигар рассказывали?

— Черт его знает! Прихвастнул, кажется. Вот, мол, подарок везу приятелю в Австрию.

— Все ясно, — решительно сказал Цветков. — А теперь садитесь и все, что вы нам рассказали, напишите. Это в ваших интересах.

— Но имейте в виду, — вкрадчиво сказал он, — что портсигар все-таки украл не я.

— Вы это тоже учли, составляя свой план?

— А я с вами вообще разговаривать не желаю! — вспыхнул Починский.

Потом он долго сидел над листом бумаги, сосредоточенно обдумывая каждую фразу и поминутно вытирая со лба крупные капли пота.

Все это время Цветков, надев очки, невозмутимо читал какие-то бумаги, а Откаленко с Лосевым курили и тихо беседовали о чем-то постороннем, сидя на диване. Служебные разговоры вести сейчас не полагалось, и оба посмеивались над своими усилиями обходить то главное, что волновало их сейчас.

Совсем стемнело, и Цветков зажег лампы — маленькую настольную и большую под потолком.

Наконец Починский кончил и положил на стол исписанные листы. За это время он, видимо, успокоился и даже кое-что прикинул про себя, потому что, уходя, уже в дверях — Цветков его отпустил, отобрав подписку о невыезде из Москвы, — он сказал:

— Я еще раз повторяю, что портсигар из музея не крал и, между прочим, ту девицу красть тоже не заставлял. На этот счет она все врет. Сама вызвалась.

— Ну, два сапога пара, — покачал головой Откаленко.

— Эдак он ее, пожалуй, все-таки утопит. А, Федор Кузьмич?

— Навряд, — покачал головой Цветков. — Разобраться тут нетрудно, — он откинулся на спинку стула и посмотрел на обоих своих сотрудников. — Ну-с, милые, что будем делать дальше? — и он остро взглянул на Виталия. — Что ж это за инженер, как думаешь?

— Заседание продолжается, — весело подхватил Игорь. — Вся Европа смотрит на вас, товарищ Лосев. Изрекайте по силе возможности.

— Сейчас изреку, — и уже серьезно закончил: — Боюсь, это тот самый Поп, Федор Кузьмич. Ведь у него документы какого-то инженера с Севера. И еще многое совпадает. Я же помню содержание письма.

— Но как он попал на Киевский вокзал? — спросил Игорь. — Он же не любит шумных ресторанов.

— М-да, — задумчиво кивнул Цветков. — Давайте прикинем по времени. Если письмо было послано с дороги, то в Москве он уже дня два. Так? И приехал на Ярославский вокзал, если ехал с Севера, как тот инженер.

— Но привет он передал из «снежной Сибири», — заметил Виталий.

— Ага. Тогда, скорей всего, Казанский вокзал. Почему же он очутился на Киевском? Давайте, милые, рассуждать, — предложил Цветков.

— А что? Он преступник активный, — сказал Лосев. — Искал там жертву.

— Скажешь тоже! Он не только активный, но и опытный, знает, что ему, беглому, появляться на вокзале опасно. Потом он набит деньгами пока. Зачем же рисковать?

— Тут, милые мои, два вопроса, — вступил в разговор Цветков. — Первый. Надо разослать запрос: кто из пассажиров, следовавших поездом из Сибири в Москву в такие-то дни, заявлял о пропаже документов. Тогда мы установим фамилию, под которой этот Поп сейчас скрывается. И еще. Надо проверить сообщения о побегах. Может, узнаем его настоящую фамилию и кое-что еще о нем. Теперь второе. Обратили внимание? Уж слишком чисто он одет. А в Москве провел две ночи, не меньше. Значит, не у шпаны ночует, а в культурном месте.

— В гостиницу он, конечно, не сунется, — убежденно заметил Игорь. — Там паспорт надо на прописку сдавать. Его в милицию понесут.

— Ясное дело, не сунется. А культурных знакомств у этого волка в Москве, конечно, нет. Где ж он ночует? Вопрос.

— Мало ли! — ответил Виталий. — Комнату снял.

— Э, нет, — Цветков усмехнулся. — Нынче народ в Москве стал осторожнее. Первому встречному никто комнату не сдаст.