Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Адамов Аркадий Григорьевич. Страница 52

— Вон, между прочим, слон-то.

— Это не тот, — возразил Виталий. — Этот с маленькой буквы.

— Так может быть только у нас, по-моему. Чтобы от размеров одной буквы менялось все дело. Маленькое «с» — и все ясно. Большое — и все запутывается.

— Человеческие связи запутаннее любых других в природе, — философски заметил Виталий. — А мы работаем по ним.

— Лосев — это голова.

— Сердюк, между прочим, тоже голова, — вздохнул Виталий.

— И еще глаза и память, — многозначительно добавил Откаленко. — А потому, старик, я здесь больше не покажусь. Гуд бай!

— Здравствуйте, товарищ Лосев!

Виталий обернулся. Перед ним стоял улыбающийся незнакомый паренек в скромном пиджаке и галстуке.

— Значит, не узнали? — спросил он,

— Признаться, нет.

— А ведь вы у нас на филфаке с докладом выступали, — сказал паренек, почему-то осторожно поглядывая по сторонам.

— Для филолога вы себя что-то странно ведете.

— А я сейчас, между прочим, не филолог. — И вдруг, переменив тон, паренек деловито спросил: — Кстати, вас можно на минуточку?

— Пожалуйста, — удивился Виталий. — Хоть на две.

— Тогда выйдем отсюда.

— Вы не по нашему делу пришли?

— Вряд ли. А какое у вас тут дело?

— Видите ли, у нас в дружине есть оперативная группа. Ну, вы знаете про такие.

— Знаю, конечно.

— Так вот. Это наш район. И мы получили сигнал. Как в магазин поступает дефицитный товар, налетают мелкие спекулянты. У них связь с одним продавцом тут.

— Что за продавец?

— Мы его уже установили, — со скромной гордостью ответил паренек. — Некий Алексей Мотков. Собираемся поставить вопрос перед администрацией. Вот только поймаем парочку его дружков.

— А администрация надежная?

— Будьте спокойны, Павел Иванович, если узнает, выгонит в три шеи.

— Это кто, директор?

— Ага. Да вон он сам, видите?

Действительно, за прилавком в этот миг появилась величественная фигура Павла Ивановича. Виталий, естественно, не подозревал, что это визуальное знакомство окажется решающим для дальнейшего хода событий.

Он в этот момент задумался совсем над другим обстоятельством. Не помешают ли дружинники намеченной операции? Если Сердюк придет сам, то ничего. Его немедленно узнают и возьмут тут же. Но если он пришлет кого-то? Присутствие в магазине дружинников может насторожить этого человека, отпугнуть. Но с другой стороны, продавец сам по себе может представить оперативный интерес.

— Вы что-нибудь знаете об этом Моткове? — спросил он.

— Конечно. Во-первых, у него машина. Это при его-то зарплате! Потом знакомства. Выпивает часто. На деньги играет, в домино, например.

— Дома у него были?

— Мы группа оперативная, — весело подмигнул паренек. — А тот двор у нас вообще на учете.

— Что же это за двор?

Паренек назвал адрес, и Виталий невольно насторожился: в том дворе жил и Васька; кроме того, тех «доминошников» он уже успел узнать. Виталий вспомнил полутемный двор, свою драку там… Может быть, среди напавших на него парней был и этот Мотков?

— Вот что, — решил он наконец, — к вам пока одна-единственная просьба: не поднимайте шума в магазине до нашего сигнала. Ладно?

— Ладно, — и, поколебавшись, паренек спросил деланно-безразличным тоном: — А вы тут тоже на операции?

— Да нет, случайно зашел, — улыбнулся Виталий.

С этого момента Мотков был взят под двойное наблюдение. Но он даже не приближался к деревянному ящику на стене.

А на следующее утро, когда Виталий вместе с первыми покупателями зашел в магазин, обнаружилось, что записка исчезла.

Утром Павел Иванович, как всегда, долго фыркал в ванной, потом из спальни донеслось ровное гуденье электробритвы, и, наконец, он появился на кухне, свежий, пахнущий одеколоном. И все же Татьяна Спиридоновна безошибочно угадала, что муж не в духе. Да, собственно говоря, это можно было не угадывать, а заранее предположить: ночной их спор ничем не кончился.

Поэтому, как только Павел Иванович принялся за завтрак, она без колебаний возобновила этот разговор: он касался слишком важного вопроса, чтобы Павел Иванович принял решение по нему самостоятельно.

— Павлуша, я, конечно, не вмешиваюсь в твои дела, — как обычно, начала Татьяна Спиридоновна. — Но я тоже имею мнение. Я ему не верю! Вот на столько не верю! — она большим пальцем отмерила на мизинце ничтожную дольку. — Платить такие деньги!

— Если вещь подлинная, она стоит любых денег, мой друг, — веско возразил Павел Иванович, аккуратно выгребая ложечкой прилипший к стенкам яичной скорлупы белок.

— Все равно, он обманщик, обманщик, обманщик… Я всю жизнь это буду повторять. Помяни мое слово, ты горько пожалеешь.

Павел Иванович нахмурился. В глубине души он был суеверен и боялся «накаркивания» жены. Поэтому он поспешил быстрее закончить завтрак и на прощанье буркнул:

— Успокойся, мой друг. Я ничего без тебя не решу. Время терпит пока.

До обеда он заставил себя пробыть в магазине: накопились дела. Обед в «Арагви» прошел весьма удачно. Павел Иванович добился партии очень ходового «левого» товара на весьма выгодных условиях. К концу обеда настроение поднялось. Все было бы превосходно, если бы не мысль о проклятом портсигаре из музея. И еще записка, которая со вчерашнего дня жгла ему руки.

Тем не менее на свидание с Сердюком он отправился только под вечер, когда стало темнеть.

И вот они снова сидели друг против друга в маленькой полутемной комнате за шатким столиком. Павел Иванович уж передал Сердюку купленные для него продукты и водку. «Много тянет в одиночку, — удовлетворенно отметил он про себя, скосив глаза на груду пустых бутылок в углу. — Авось упьется».

— Завтра увижусь с дружком — и адью, Москва! Вам мое предложение, как видно, не подходит?

— Я был в музее, мой друг, — примирительным тоном сообщил Павел Иванович.

— Так, так. Ну и что?

— Там есть одна девочка. Только она может определить, тот ли у вас портсигар.

— Ну и что? — уже враждебно повторил Сердюк.

— Надо придумать, как ей его показать.

— Знаете, мой друг, — издевательски произнес Сердюк, наливаясь злостью, — над этим ломайте голову сами. Она у вас вон какая большая.