Миры неукротимые - Холдеман Джо. Страница 10

Все это происходит под лозунгом «настоящей политики» и, в сущности, не является отказом от демократии как таковой. Но довольно часто возникают ситуации, в которых принципы демократии не срабатывают, если строго следовать букве закона. В таком случае их можно мягко видоизменить. Сейчас ты находишься в центре такого процесса.

О’Хара: Десять тысяч человек согнали на одну маленькую посудину с гнетущей обстановкой на борту.

Голограмма: Ты, наверное, помнишь, что мы рассматривали возможность введения полувоенного режима в «Новом доме» – капитан, офицеры, рядовые.

О’Хара: В предстартовой дискуссионной группе.

Голограмма: Предложение было отклонено, потому что наш народ слишком долго жил при демократии или, по крайней мере, при ее видимости. Мы бы никогда не набрали десять тысяч добровольцев, если бы они осознавали, что им придется отказаться от своих гражданских прав.

О’Хара: Так это было задумано с самого начала?

Голограмма (Растворяется.): Ты хочешь сказать, с момента принятия устава Ново-Йорка?

О’Хара: Я хочу узнать, как долго это продолжается.

Голограмма: Не могу назвать точной даты. Мне известно только то, что происходило в период работы Сандры Берриган. Степень вмешательства возросла после войны, но первопричины стоит искать значительно раньше, до того как она вступила в должность. Тебе лучше спросить у Гарри Парселла.

Голограмма мерцает: поразительно, сколько логики может умещаться в микросхеме, состоящей всего из десяти монограмм. Изображение восстанавливается, когда начинает звучать четко сформулированная речь Берриган.

Голограмма: Решение о разработке и внедрении противочумной вакцины на Земле, например. Только тридцать процентов избирателей голосовали «за». Бытовало мнение, что кроты якобы получили по заслугам, а потому пусть все остается без изменения, и они скоро вымрут.

Но существует вероятность того, что кроты выживут. Чума может пройти стороной, достигнув кризисной отметки. Даже если бы население Земли уменьшилось до миллиона дикарей с нечленораздельной речью, то и в этом случае у них все еще было бы в триллион раз больше ресурсов, чем у нас. А многие уцелевшие стали бы считать, что виновниками войны стали мы, и возложили бы на нас ответственность за последствия.

Таково было единодушно принятое решение Тайного и Координаторского советов: мы хотели, чтобы о нас помнили как о спасителях, а не агрессорах. Через одно-два поколения у них снова появится ядерное оружие. В следующий раз они могут добиться больших результатов.

Другой пример – сам «Новый дом». Только тридцать девять процентов были за его постройку, подавляющее же большинство посчитало, что лучше потратить эти деньги нa восстановление Миров.

В постановлении правительства говорилось, что «Новый дом» необходим по нескольким причинам. Одна из них – духовная или, как, полагаю, сказала бы ты, – «эмоциональная». Мы должны были отвлечь внимание людей от насущных проблем. Если бы мы потратили двадцать лет на зализывание ран и сокрушенное созерцание оскорбленных землян, нам бы уже никогда не удалось наладить с ними нормальных отношений. Изоляционистские настроения витают и сейчас, о чем тебе наверняка известно.

О’Хара: Особенно среди девонитов.

Голограмма: Другая причина – простое беспокойство за род человеческий, о чем мы заявляли в открытую. Если будет еще одна война, она может стать последней.

Вопрос заключается в том, будем ли мы тогда все еще достойны выживания. Этот вопрос остается открытым.

Боюсь, нам не следует рисковать, обсуждая эту проблему даже с глазу на глаз. К тому времени, когда Гарри отдаст тебе эту пленку, вы уже удалитесь от Ново-Йорка на несколько световых месяцев. Трудновато поддерживать разговор на таком расстоянии.

Ты и сама могла предположить, что нечто подобное уже происходит. Я начала задумываться над этим задолго до того, как была избрана, к тому же Маркус просветил меня. Многие люди жалуются на правительство, которое, сидя у них на хребте, дергает за ниточки управления. А ведь народ не знает и половины того, что ему уготовано.

Смешно говорить «прощай», когда завтра я увижу тебя в офисе. Ты еще пробудешь здесь месяца два. Но я уже по тебе скучаю.

Не хотелось выбивать тебя из колеи этим разговором. Когда-нибудь ты будешь… впрочем, уже… знаешь, что я чувствую по отношению к тебе. Ты для меня ближе и роднее, чем мои сыновья.

До свидания. (Голограмма исчезает.)

О’Хара (дрожащим голосом): Ты меня еще слышишь?

Ответа нет. Вытирает слезы и около минуты смотрит в угол, где только что была голограмма. Отрешенно берет стакан и доливает вино. Затем вынимает пленку и начинает сминать ее, пока не доламывает до конца. Кидает кусочки в утилизатор.

Достает из буфета пакет с вином, банное полотенце, берет сумочку и выходит.

Глава 6

Что растет ночью

Я устала, но знала, что не засну, пока не позанимаюсь физическими упражнениями. Целый день я сидела и терпеливо слушала тех, кого не особенно хотела слышать.

Я выбрала длинную дорогу к бассейну, чтобы пройти через успокоительную темноту агро-отсека. В полумраке обострилось обоняние, запах растений стал сильнее. (Интересно, растут ли они в темноте?) Единственным освещением было смутное мерцание плит дорожки. Когда по дорожке проходят люди, от плит отражаются туманные отблески. Бормочешь «добрый вечер» и удаляешься, чувствуя себя окруженной какой-то тайной. Как всегда, слышно, как кто-то занимается любовью в неосвещенных закутках. И, как всегда, я подумала, что, возможно, эти люди даже не знают друг друга – просто прохожие, случайно задевшие друг друга локтями. Ощутив Нечто, они остановились и направились во тьму утолить это Нечто. Потом, вероятно, они молча разойдутся, а ты какое-то время будешь терзаться догадками, не пропустила ли своего дьявола-искусителя.

По всему садово-огородному участку есть, так сказать, альковы: «Встретимся между грядками капусты и картошки в 23. 00».

Какое-то непонятное побуждение заставило меня шагнуть на неосвещенную дорожку и постоять пару минут в кромешной тьме, наблюдая за неясными тенями. Я вспомнила о вине и сделала небольшой глоток. Вкус не вязался с запахом влажной листвы. Мне вдруг пришло в голову, что если я еще постою здесь, то рано или поздно какая-нибудь хихикающая парочка свернет в мою сторону и в порыве неутолимой страсти опрокинет меня на грядку с брокколи. Но ничего подобного не произошло, и я продолжила свой путь к бассейну, решив не стоять на пути у настоящей любви.

Мне пришлось подняться на пятый уровень, чтобы обогнуть ферму по производству дрожжей. Агро-конторы были ярко освещены, в них кипела жизнь, что меня немного озадачило. Фермерам следовало бы ложиться с закатом, а подниматься с восходом солнца, чтобы вовремя накормить скотину.

Для такого позднего часа бассейн был переполнен. Люди больше общались между собой, чем занимались спортом. Я увидела Дэна в дальнем конце и окликнула его. Он, похоже, не слышал, но заметил меня, когда повернулся лицом к бассейну и подошел.

– Это Гарри тебя так долго продержал?

– Нет, нужно было зайти в кабинет, проверить кое-что. Угощайся. – Я протянула ему пакет с вином.

– Спасибо. – Он сделал глоток и поставил пакет обратно на полку. – Ну и как ты себя чувствуешь?

– А как я должна себя чувствовать? Ты что, знаешь, о чем он со мной говорил?

– Да я не об этом. – Он коснулся моей руки. – Я имею в виду, как самочувствие!

Прошлой ночью я спала с Джоном, вот что он имел в виду.

– Иногда я ощущаю себя мячиком, который перекидывают туда-сюда. А как ты себя чувствуешь?

– Послушай, я заказал нам секс-хижину, на всякий случай.

(Никто, кроме заведующего развлечениями, не называл их саунами с нулевой гравитацией.)

– Спасибо, что предупредил заранее.

– Да я так, на всякий случай.