Свидания со злодеем (СИ) - Пашнина Ольга Олеговна. Страница 8

— Королевские свадьбы, конечно, проходят шикарнее, но наша — тоже довольно яркое событие. Понравилось быть в центре внимания?

— Не знаю, — честно призналась я. — Испугалась. Неделю назад я была гувернанткой в детском саду, а сегодня на свадьбе будет королевский советник…

— И обязательно пригласит тебя на танец, — рассмеялся Генри.

Мы подошли к красивым, увитым живыми благоухающими цветами сирени, качелям. На столике неподалеку нашелся запотевший графин с чистой лимонной водой, но, к моему сожалению, не было никакой еды.

— У нас будет не самый традиционный портрет, — объяснил Генри. — Дядя давно хотел внести в галерею разнообразие. Поэтому ты будешь сидеть на качелях, а я — обнимать тебя сзади.

А сейчас душа наполнилась благодарностью к дяде Генри, потому что целый час на ногах, в новых, пусть и удобных, туфлях, я бы не выдержала.

— Так всегда со свадьбами, — сказал Генри. — Первую половину дня — работа, а затем уже праздник. Но даже позируя, я рад, что могу тобой любоваться.

Щеки залил румянец, но я не успела ответить: пожилой, но очень бойкий художник уже установил мольберт — и его рука запорхала над листом. Пришлось замереть, постаравшись сохранить на губах счастливую улыбку. Такой меня вписывали в историю — в прямом смысле этой фразы.

К концу позирования сгустились тучи и начал накрапывать легкий дождик, что привело в глубокую печаль художника: он явно успел далеко не все, что планировал. Но тут Генри был неумолим:

— Заканчиваем, господин Сейм.

— Но милорд…

— На Теане — тонкое кружево, а не осенний плащ. Если моя жена заболеет, дядя будет недоволен сильнее, чем если в портрете будут неточности, о которых впоследствии никто и не вспомнит.

Художнику пришлось подчиниться, а я подумала, что в этот момент Генри был очень похож на опекуна.

— Что теперь? — спросила я, когда под тремя здоровенными зонтиками, которые над нами держали слуги, мы двинулись обратно к воидам.

— Едем во Дворец Союзов. Там ты сможешь освежиться, затем состоится церемония обмена клятвами, брак оформят в метрической книге — и нас поздравят самые важные гости. Затем мы должны выйти из дворца к людям, дать несколько комментариев журналистам и в последний раз проехаться по улицам перед тем, как закрыться в доме и хорошенько отпраздновать твою новую фамилию.

На мое счастье, из сада во дворец мы с Генри ехали в одном воиде, и он крепко сжимал мою руку. Я махала собравшимся, несмотря на дождь и поднявшийся ветер, людям, улыбалась, а служанки из кортежа разбрасывали монеты и небольшие пряники, обернутые в непромокаемую бумагу. Я бы сейчас все отдала за один такой! Но хоть я и давила в себе мрачные мысли, наблюдать за тем, как в дождь, на блестящую от воды мостовую, падают монеты — и тут же их подбирают собравшиеся у заграждений зеваки, было неловко. Я не стану скрывать, когда в городе проходили свадьбы высоких лордов и леди, я тоже была там, любовалась кортежами и даже бросала цветы под колеса воидов, но почему-то никогда не подбирала монеты или украшения. Об этой традиции, готовясь к свадьбе, я совсем забыла.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Чтобы защитить от дождя, над нами приподняли крышу воида так, чтобы нас могли видеть, от чего он стал похож на старинную карету.

— Ты им нравишься. Сказочная принцесса.

— Они меня совсем не знают. Боюсь, что если не буду соответствовать требованиям, то столкнусь с жестоким разочарованием.

— Да, так бывает, — вздохнул он. — Но ты их не разочаруешься. Ты добрая, красивая, умная и воспитанная, Теана Гримвелл.

— Я еще не Гримвелл.

— До этого знаменательного момента осталось меньше часа.

Наконец кортеж остановился перед казавшейся бесконечной лестницей, ведущей ко Дворцу Союзов. Вот и все. Неужели я правда выхожу замуж? Как жаль, что папа и мама не видят этого. Им бы понравился Генри.

Сделав глубокий вдох, следом за женихом я вылезла из воида. Как учила Лаура, обернулась к толпе и помахала, чтобы после неповторимая атмосфера старого дворца скрыла меня от посторонних взглядов, а явила снова уже в качестве замужней женщины, представительницы знатной семьи.

— Леди Морнингблум! — воскликнула одна из служанок. — Букет!

Звездноликая! Я залилась краской: за волнением я совсем забыла в воиде букет. Прекрасный, светлый, нежный и благоухающий весенней свежестью! Созданный под чутким руководством Дебры… это было не то чтобы потерять серьги, но тоже вопиющее проявление неуважения к семье любимого мужчины.

Я потянулась к совсем юной девчонке, служанке, и то ли от ее волнения, то ли из-за моей природной неуклюжести, букет выскользнул из рук и упал на ступеньки, а затем, подхваченный порывом ветра, покатился к толпе.

Меня захлестнуло таким глупым страхом, что на миг тело охватило оцепенение. И прежде, чем кто-либо среагировал, превратив катастрофу в незначительную неловкость, я решилась все исправить сама. Как можно увереннее улыбнулась девушке и направилась к заграждению, куда укатился букет, всем видом демонстрируя, как смущена, но совсем не раздосадована инцидентом.

Я не успела поднять букет, какой-то мужчина протянул руку через заграждение и взял его первым.

— Прошу, — улыбнулся он.

Я бросила на него мимолетный взгляд: пожилой, седина уже завладела висками, а на лице залегли глубокие морщины.

— Благодарю, господин…

— Лотнер. Мое имя Харальд Лотнер, леди.

— Спасибо, господин Лотнер.

— Поздравляю, леди. Будьте осторожны. Эта семья может погубить.

Я вздрогнула, прохладный ветер, свойственный дождливой погоде, превратился в ледяной. У мужчины были очень жуткие серые глаза. Он смотрел так, словно заглядывал в самую душу, и при этом был абсолютно уверен в себе, в том, что говорил и том, что его слова произвели нужный эффект.

— Благодарю за букет, — холодно отозвалась я и поспешила вернуться к Генри.

Толпа одобрительно закричала, захлопала — мой жест явно одобрили. Но только не жених.

— Теана, что ты делаешь?! Это должна делать служанка!

— Я решила, что людям понравится, если я подойду сама. Они ведь считают меня народной принцессой, одной из своих. Это было вежливо.

— Это небезопасно, — отрезал он. — И будь, ради Звездноликой, внимательнее.

— Извини. — Я обескуражено притихла. — У меня болит голова, и я немного рассеянна. Очень хочется есть, мне не удалось позавтракать, а уже почти вечер.

— Осталось всего несколько часов.

Мне показалось, в голосе Генри просквозило раздражение.

— Перед церемонией у меня будет некоторое время, чтобы привести себя в порядок, может, кто-то из слуг сумеет добыть мне хотя бы яблоко?

— Теана, не будь капризным ребенком. Ничего с тобой не случится.

Этим он оборвал всякие попытки оправдаться или сгладить спор, я просто по старой доброй привычке ушла в себя и отстраненно наблюдала за декорациями. Дворец Союзов встретил нас негромкой музыкой, приятным запахом из смеси свечей, цветов и старого собора и изумительной красоты витражами, через которые пробивались первые робкие солнечные лучи после дождя. Они игривой радугой ложились на стены, превращая их в отдельное произведение искусства.

Возле входа в главный зал мы с Генри расстались, все так же молча. Он отправился к алтарю: приветствовать гостей и принимать поздравления, а я — обновлять прическу, макияж, приходить в себя и размышлять, что вообще только что произошло.

Неужели моя семейная жизнь начнется со скандала? Сколько разговоров было о том, что мы с Генри настолько разные, что неизбежно принесем друг другу неудобства! Сколько он убеждал меня, что недостаток воспитания, знания этикета и эрудиции не поставит его в неловкое положение перед обществом, что я всему быстро обучусь и — цитирую — «Теана, ты прекрасна в своей непосредственности. Кому нужен этикет, когда на сцене такая искренняя девушка?». Теперь моя искренность вызвала у него раздражение.

Я послушно высидела в небольшой служебной комнате, пока переплетали прическу, и лишь когда услышала звук открывшейся двери, обернулась, втайне надеясь увидеть Генри. Он улыбнется, объяснит свои слова волнением перед свадьбой, поцелует меня — и вернется к гостям, со смехом объяснив, что удрал тайком и всего лишь на секунду.