Миры обетованные - Холдеман Джо. Страница 28

Я объявила Бенни, что в конспиративные дебри лезть не намерена. И без них велика опасность того, что Джеймс втянет нас в большие неприятности. Бенни помедлил с ответом и вроде бы согласился со мной. По крайней мере, на словах.

В «Виноградной Косточке» собралось необыкновенно много посетителей. Но я, умница, сообразила что к чему: это холодная погода гонит людей под крыши баров, особенно туда, где обстановка располагает к неторопливой беседе. Сегодня успехом пользовался горячий хлебный ром. Звучит красиво, но когда его пьешь, возникает ощущение, что, прежде чем принести тебе стакан, кто-то долго помешивал в нем жареной куриной ножкой.

Мы снова повстречали в «Косточке» Уилла. Сегодня он выглядел менее оживленным, чем обычно. Быть может, даже немного подавленным. Когда мы на минуту остались за столиком, втроем, Уилл шепнул нам, что он потерял друга. Очевидно, самоубийство. Речь шла о Кэтрин, о той самой Кэтрин, которая в прошлый раз, на собрании, так резко выступала против насилия, в каком бы обличий оно ни было явлено! Кэтрин, мол-де, отравилась, высыпав в спиртное таблетки с барбитуратами.

Никогда этого не пойму.

Я не упала духом даже после того, как была изнасилована. Знаю, что юридически это называется лишь «оскорблением действием на сексуальной почве»; для меня такое оскорбление было и остается изнасилованием. Могу понять, когда хочет навеки забыться немощный, истерзанный страданием старик. Рада, что по законам Ново-Йорка в случае, если я стану — не приведи Господи — очень стара, неизлечима и боль будет постоянно мучить меня, мне помогут умереть. Но не могу представить себе боль, от которой человек моего возраста желает избавиться при помощи смерти. Достоевский писал о квадратном метре земли; даже если у вас не осталось ничего, кроме квадратного метра земли, на котором можно стоять, и вокруг тоже нет «ничего — один непроницаемый туман, то и в этом случае жизнь предпочтительнее смерти. Неужели Кэтрин познала нечто такое, о чем не ведал великий писатель?

Лучше б я не смотрела «Хлою». Теперь на душе препротивнейший осадок.

Глава 23. НАСЕКОМОЕ. МЕРЗОСТЬ

Нет никакого смысла уклоняться от встреч с человеком, с которым тебе предстоит путешествовать в одной группе долгие десять недель. Перед семинаром по менеджменту я спросила у Джеффа, не хочет ли он поужинать вместе со мной во вторник. Кажется, мое предложение было для Джеффа несколько неожиданным, и в душе Хокинс удивился, но постарался и виду не подать, что удивлен. В следующую секунду он, вероятно, решил, что мой отказ поужинать с ним в субботу — обыкновенное женское кокетство. Я решила повести Джеффа в тот прекрасный итальянский ресторан, что находился в Виллидж.

Семинар удался на славу. Занятия включали как игровые моменты, так и закрепление пройденного. После семинара студенты отправились в «наш любимый» бар, а я не пошла. Все никак не могу наверстать упущенное, имею в виду предмет «Религия Америки», — то валялась в больнице, то играла в шпионку, масса времени растрачена попусту.

За дверью аудитории меня поджидал Бенни, впервые решившийся на такой шаг. Он сказал, что проводит меня до общежития.

Я и Бенни очень мало говорили по пути к станции подземки, стараясь в основном глядеть себе под ноги — тротуары были покрыты льдом. Когда мы добрались наконец до общежития, я пригласила Бенни к себе в комнату на чашку чая. Аронс чуть-чуть поколебался с решением, но потом кивнул:

— Да, поднимемся.

Мы поднялись ко мне, и я уже встала было у кухонной плиты, как вдруг Бенни схватил меня за руку:

— Пойдем в душ! Вместе!

Я изумленно уставилась на Аронса. Он выдержал мой взгляд, и я призадумалась. Бенни стоял и смотрел на меня с таким видом, который никак не вязался с мыслью о гигиене или сексе.

У него было довольно-таки странное выражение лица, и даже когда мы разделись, оставшись в купальниках, и взяли по банному полотенцу, оно не изменилось. Мы прошли через холл, и пока шли, Бенни держал меня за руку мертвой хваткой, причиняя нешуточную боль. В душевой никого не было. Бенни повернул краны чуть ли не до упора, — хлынула вода, — и затащил меня под струю. Он прижал меня к себе и зашептал в самое ухо:

— В комнате нам нормально не поговорить!

— И ты решил, что это место — самое подходящее для разговора, — открыла я рот, но Аронс так нервно дернул головой, что я осеклась.

— Не бойся, с ума я ещё не сошел, — вздохнул он. — Помолчи, И послушай. У меня куда-то запропастилась книга, и в поисках её я перерыл в доме все вверх дном. В конце концов заглянул под кровать. И знаешь, что я там обнаружил? «Жучка»!

Я не поняла.

— Отчего ты так разнервничался? — спросила я. — Земля кишмя кишит насекомыми.

— Это был ещё тот «жучок»! — сказал Бенни. — Электронный. Микросхема, передатчик, батарейка. И все вместе — размером с твой ноготок на мизинце.

— Как же ты определил, что это именно…

— О Иисус Христос! О Будда! Ты когда-нибудь смотришь телевизор? — прошипел Бенни. — В «Радиотоварах» ты можешь накупить себе сколько угодно подслушивающих устройств. Ктото поставил одного «жучка» мне в квартиру. Не исключено, что другой такой находится в твоей комнате.

— Ты думаешь, — я сделала паузу, — Джеймс?

— Или Уилл. Если бы этим занялась полиция или спецслужбы, я не нашел бы электронику, даже облазив дом с микроскопом, — заверил меня Бенни.

— Какой кошмар! — вырвалось у меня.

— Но это только половина информации, — протянул Аронс. — А вообще-то я хотел сказать о Кэтрин.

У меня, наверное, ушла целая секунда на то, чтобы соотнести это имя с недавним событием:

— Самоубийство?

— Кэтрин умерла, — пожал плечами Бенни. — Полагаю, я видел её ночью в пятницу. За день до её смерти. Помнишь, я собирался ехать в Вашингтон?

Я кивнула. Его работы выставлялись в одной из галерей Вашингтона.

— Не подумай, что я решил вдруг сэкономить пару долларов и тяпнул вместо виски сивушного мухомора, — сказал Бенни. — Слушай, я трезв, и это серьезно. В пятницу я подался на Пенсильванский вокзал, хотел успеть к тому поезду, что уходит в Вашингтон в два часа ночи. Я только спустился к поезду на эскалаторе, а тут как раз она, мне навстречу. В парике и в очках, но носто куда спрячешь? Нос её и выдал.

— Ты уверен, что это была она? — спросила я.

— Я аж вздрогнул, но потом взял себя в руки, — сказал Бенни. — Кэтрин заметила меня и рванула прочь.

— К чему ты клонишь? — спросила я.

— А ты не понимаешь? — вздохнул Аронс. — Джеймс дал ей задание смотаться в Денвер. Припоминаешь? А я сталкиваюсь с ней нос к носу здесь, на вокзальной платформе, и она пробирается крадучись в Нью-Йорк. Появившись тут из Вашингтона в два часа ночи. А на следующий день умирает.

— Господи!

— Понимаешь? Слишком много совпадений. О, конечно, возможно и то, что она… покончила жизнь самоубийством. Похоже на то?

Теперь уже я прижалась к нему.

— Вероятно, кто-то выяснил, что она работает на правительство?

— Контрагент. Двойной, да? Должно быть, она пострадала из-за меня. За мной установили слежку, они наткнулись на Кэтрин, звонок, и… не исключено, что она уже была под наблюдением. Они скормили ей пару таблеток с ядом, предварительно разрешав их в стакане с выпивкой.

— В «Таймс» опубликована её предсмертная записка, — сказала я.

— Конечно, — сказал Бенни. — Отшлепанная на машинке.

Мягко хлопнула дверь душевой. По спине у меня побежал холодок. Побежал, хотя я и стояла под горячей струей.

— И что теперь? — прошептала я.

— Теперь? Мы… — воскликнул он, и я быстро прикрыла его рот своей ладошкой.

Мы прислушались к шагам. Это был мужчина. Он проследовал в туалет и, по-моему, собирался воспользоваться им по назначению. Во всей душевой в тот час, кроме нас, мылись всего три человека, и все они находились не в нашем санблоке, а в дальнем, в левом от нас. Сердце мое заколотилось.

— Сэмми, ты?