Хочу тебя, девочка (СИ) - Борн Амелия. Страница 10

— Никакого насилия не будет, если ты об этом, — пожал я плечами, начиная расстегивать брюки. Когда полностью избавился от одежды, приказал: — Раздевайся.   

— Камиль… 

— Раздевайся, или я уничтожу эти тряпки. Если жаль их — давай сама, девочка.     

Она отводила глаза, ее состояние выдавал с головой румянец на щеках. Способно ли было хоть что-то возбудить меня настолько сильно?  

Помедлив, Марина все же начала снимать оставшуюся одежду. Закусывала при этом нижнюю губу так, что та побелела. Когда же осталась стоять передо мной обнаженной, я протянул ей руку и велел:   

— Идем.     

В душ я ее буквально втащил, но в этот раз не собирался задерживаться здесь надолго. Я хотел Марину в постели. Видеть, как ее волосы разметались по простыням. Наслаждаться зрелищем того, как светлая кожа контрастирует с черным шелковым бельем.   

На мои поцелуи она почти не отвечала, а я буквально имел ее рот языком. Прикусывал девичьи пухлые губы, трогал Марину всюду, где желал. И лишь изредка слышал всхлипы, когда задевал пальцами чувствительные соски или клитор.      

Мы буквально вывалились из душевой. Я вел Марину за собой, и девочка, похоже, смирилась с тем, что сопротивляться бесполезно.    

— Ложись и разведи ноги, — сказал я, подтолкнув ее к постели.   

— Камиль, пожалуйста…    

— Запомни эту фразу, она не раз тебе пригодится, — ухмыльнулся я и повторил: — Ложись и делай, что я сказал.   

Пружины матраса скрипнули, когда Марина оперлась коленом на самый его край. Я жадно следил за каждым движением. Облизнулся, когда взгляд прошелся по округлым ягодицам, на которых блестели капли воды.       

Продолжая ласкать девочку, я то усиливал нажим, то, наоборот, едва касался увлажнившихся складок. Наконец Марина стала стонать — почти неслышно, но мне хватало и этого. Ноги теперь она сама держала широко распахнутыми, и мне даже казалось, что Марина инстинктивно подается ко мне бедрами.    

Тот момент, когда она готова была кончить, я скорее почувствовал, чем осознал. Марина громко застонала и сильнее вцепилась в простынь. Мне в голову ударил пьянящий аромат скорого оргазма. Я отстранился, девочка жалобно всхлипнула.     

— Не так скоро, — прохрипел, устраиваясь рядом. — Теперь твоя очередь.     

Марина села, закрылась от меня, скрестив руки на груди. Посмотрела испуганно и словно бы просяще.    

— Я… я ничего не умею, — прошептала она, когда я откинулся на локтях.      

Девочка отводила взгляд от моего члена, но меня это не устраивало.    

— Научишься, — пообещал я ей. — Давай.     

Я лег и закрыл глаза. Возможно, именно так можно было заставить Марину расслабиться. Разлилась тишина, которую не нарушило ни единой движение — ни мое, ни Маринино, и когда я уже собирался напомнить ей, зачем мы здесь сегодня собрались, ощутил то, чего ждал.    

Прохладные пальцы прикоснулись к члену, но Марина тут же отдернула руку. Следующее прикосновение было более смелым. А когда я почувствовал на головке горячее дыхание, настала моя очередь хвататься за скомканную простыню.    

Это была настоящая пытка, которой я сам себя подверг. Неумелые движения губ и языка, тонкие пальцы, смыкающиеся на пенисе. Я даже предположить не мог, что получу такое наслаждение, на грани с болью.     

Приподнявшись на локтях снова, я стал жадно следить за тем, как ласкает меня Марина. Ее глаза были закрыты, она двигалась нерешительно, но в этом и был весь кайф. А когда мой взгляд упал на зеркало напротив, я едва сдержался, чтобы не выругаться сквозь стиснутые зубы.      

Марина себя трогала. Я видел между стройных ног ее вторую руку, но, к сожалению, мне было не разглядеть в деталях, как девочка это делала. А жаль, я бы многое отдал за такую возможность.    

Неожиданно Марина отстранилась и кончила с протяжным стоном. Я успел задержать ее руку на члене, положив поверх свою ладонь. Несколько резких отрывистых движений, и я спустил следом, хрипло рыча от острого удовольствия.      

Отдышавшись, поднялся с постели, оставив на ней Марину. Она села и прикрылась простыней. На щеках алела краска смущения.     

— Приведу себя в порядок и продолжим, — сказал ей, направляясь в ванную.     

Собирался проделать с Мариной еще множество приятных вещей, однако уже знал — самое сладкое оставлю на потом.    

Не все сразу — это был мой принцип, который ни разу меня не подводил.       

Часть 11. Марина

Я запуталась.

Запуталась во всем происходящем, совершенно не готовая к тому, что со мной творилось. К тому, что чувствовала.

Я не была похожа на тех девушек, что стремятся поскорее избавиться от своей девственности. Тех, что по достижении четырнадцати лет считают себя полными неудачницами, если у них до сих пор не было секса. Я не могла и не хотела экспериментировать в постели неизвестно с кем и непонятно чего ради.

Я хотела любви. Ждала чего-то особенного, того, что на всю жизнь. И совсем не думала, что однажды все со мной будет… так.

Так, как происходило накануне. Когда совершенно перестала себя контролировать. Когда все существо охватила сплошная похоть, зашкаливающая настолько, что я стала ласкать себя сама, поддаваясь лишь одной слепой потребности — получить удовольствие.

А это удовольствие было. Грязное, запретное, неправильное. Я не хотела его испытывать, черт бы все побрал! Но — испытывала. Потому что тот, кто толкал меня к нему, точно знал, что делал. Десятки, сотни, а может и тысячи раз проделывая подобное с другими. С теми, кто был до меня.

Я сама пошла на это и все же… ничего не могла поделать с тем, насколько грязной себя ощущала каждый раз после. И не от того, что делал Исаев. А от того, что мне нравилось то, что он делал.

И это было ужасно. Я чувствовала себя настоящей шлюхой. Развратной настолько, чтобы желать совершенно постороннего мужчину. Мужчину, к которому не имела чувств.

Ну а на что я, впрочем, рассчитывала? Продать себя и при этом не испачкаться — просто невозможно. Также невозможно, как смотреть на себя в зеркало поутру, пытаясь найти в отражении себя прежнюю.

Я со злостью оттолкнулась от раковины, на которую опиралась руками, вглядываясь в свое отражение. Руки дрожали. Тело, накануне жившее собственной жизнью, было каким-то иным, новым. Оно жадно, алчуще отзывалось на воспоминания о прошедшей ночи. Я сжала челюсти, борясь с тем, что одни лишь мысли о том, что было, заставляли тело наполняться похотью. Низ живота томно ныл, грудь налилась, снова становясь чересчур чувствительной.

Я отвела взгляд от зеркала, ненавидя ту, которая там отражалась. Ненавидя себя за все то, что испытывала. И гадая — смогу ли когда-нибудь примириться со всем этим? Жить нормально дальше после того, на что пошла?

А ведь дело еще даже не дошло до самого главного. И от мысли о том, что еще меня ждет — становилось страшно.

Неверной походкой выйдя из ванной комнаты, я заставила себя одеться. Вытащила из шкафа что-то наобум, безразлично на себя натянула. Краем сознания подумала о Пьере — он наверняка был бы мной сейчас недоволен. Ну и ладно! Шел бы он к черту — ровно туда, куда скатилась моя несчастная жизнь.

Остервенело распахнув дверь, я вышла из комнаты. Когда проснулась — Исаева рядом уже не было, от чего чувство омерзения к тому, что было, усилилось. Очевидно, он вел себя так, как того заслуживал мой статус. Использовал, как желал и больше — ничего личного.

— Доброе утро, — встретила меня улыбкой Луиза, когда я спустилась в холл.

— Доброе, — откликнулась дружелюбно.

Хозяйка дома мне нравилась. Она была непохожа на тех, кто вчера с пристрастием допытывался у меня о наших с Камилем отношениях. Она вела себя, как… совершенно обычная женщина. Простая и понятная. Наверно, это большое искусство — оставаться нормальным человеком, когда обладаешь миллионами и можешь позволить себе то, что недоступно простым смертным.