Хочу тебя, девочка (СИ) - Борн Амелия. Страница 22

Марина посмотрела на меня так, словно я сказал какую-то ахинею. После чего огляделась, как будто рассчитывала увидеть то, что подтвердит ее подозрения о моем сумасшествии.      

— Разве я этого хотела? — выдохнула она едва слышно.       

— Я просто тебе ее дарю…     

Б*я! Наверно, совсем не так я должен был рассказать о том, что выкупил квартиру для Марины и теперь возвращаю ее ей. Но как это нужно было сделать? Я не мог и ума приложить.  

— Просто? — вскинула брови девочка. — И не потребуешь платы за сделанное?     

Вероятнее всего, я и сам являлся причиной тому, что сейчас этот вопрос был озвучен. Но совсем не желал, чтобы все происходило именно так.       

— Не потребую, — сказал, вручая Марине ключи от ее квартиры. — Я покупал ее совсем не для этого.   

Некоторое время мы простояли так. Она смотрела впереди себя и ничего не говорила, я — застыл немой статуей рядом. И осознавал в этот момент, что ничего не понимаю в происходящем, хоть и топчу эту Землю пятый десяток лет.       

— Спасибо, — едва слышно выдохнула Марина после небольшой паузы. — Спасибо за все, что ты для меня делаешь, — добавила она.          

И я, шагая следом за моей девочкой и выдыхая с облегчением, ответил:      

— Не стоит благодарить. Это все только для тебя.        

Часть 25. Марина

— Вы с отцом были близки?

Услышав этот вопрос Камиля, я замерла с коробкой в руках, которую собиралась погрузить в багажник «Лексуса».

— Почему ты спрашиваешь? — поинтересовалась как можно безразличнее.

— Он оставил эту квартиру тебе, а не твоей матери, — откликнулся Исаев.

Я все же уложила коробку в багажник и, откинув голову назад, задумчиво прищурилась, глядя на приглушенное облаками солнце. Чуть прохладный, еще не прогревшийся до конца утренний воздух растекся по легким, погружая все тело в какую-то блаженную негу.

— Да, мы были очень близки… до определенного момента, — ответила неохотно.

Выпрямившись со вздохом сожаления, я пристально посмотрела на Исаева и сухо добавила:

— А ты хорошо осведомлен.

— Просто хочу знать о тебе больше.

— Но не позволяешь ничего узнать о себе самом, — заметила я, сложив на груди руки.

— А что ты хочешь знать? — передернул плечами Камиль.

— Ну, например, близок ли ты сам со своим отцом…

— Его нет в живых. Как и матери, впрочем.

— О… выдохнула я растерянно. — Извини…

— Ничего, — легко отмахнулся он. — Возможно, будь они живы — я не стал бы тем, кто я есть. А так… мне многого пришлось добиваться самому с ранних лет.

Его слова вызывали немало вопросов. Но спрашивать дальше я не отважилась — совсем не хотелось, чтобы Исаев снова захлопнул передо мной дверь в свою жизнь. Прошлую… и не только.

— Это все, что у вас есть? — спросил Камиль, меняя тему, и выразительно кивнул на немногочисленные пожитки, упакованные в коробки.

— Да, всю мебель я оставила в самой квартире. Мне попросту некуда было ее везти, — развела я руками.

— Ясно, — протянул Исаев. — Тогда поехали.

Сидя с ним рядом на переднем сиденье, я поймала себя на мысли, что снова не знаю, о чем говорить. Грузить взрослого человека пустыми разговорами не хотелось, а сам он… возможно, тоже считал, что ему нечего обсуждать с девчонкой моего возраста. Ничем иным я не могла объяснить того, что он не стремился стать мне ближе и понятнее. За исключением близости физической, конечно.

— Помочь тебе все разобрать? — предложил Камиль, когда мы занесли все коробки с вещами в нашу с мамой прежнюю квартиру.

Я посмотрела на него с удивлением:

— Нет, не нужно, я сама. Уверена, у тебя найдутся дела поважнее в рабочий день.

Он оперся бедром о тумбу, стоявшую в прихожей столько, сколько я себя помню, и, скрестив на груди руки, насмешливо изогнул губы:

— Ну я же все-таки босс. Могу себе позволить прогулять.

— А может, ты просто извращенец, который жаждет порыться в моих вещах? — шутливо заметила я.

— Ты меня раскусила, — поднял он вверх руки.

Я рассмеялась. В моменты, подобные этому, когда мы болтали ни о чем, с Исаевым было удивительно легко. Но вместе с тем… этот мужчина по-прежнему оставался от меня на расстоянии — то ли очерченным им самим, то ли придуманном мною. Я уже не понимала, что из этого правда.

— Поужинаешь со мной вечером? — спросил он, галантно поднося мою руку к губам.

— У тебя дома?

— Нет, я хочу сводить тебя в новый ресторан.

— Не боишься новой порции халапеньо?

— Ради твоего общества я готов и на это.

Он улыбнулся, дразняще глядя на меня из-под ресниц, и внутри что-то дрогнуло. Оказывается, Исаев мог быть таким… обольстительным. Это виделось тем более удивительным от того, что я помнила, каким он казался мне поначалу — лед и сталь. Теперь же… все переменилось. У меня быстрее забилось сердце от мысли о том, что это может значить.

— Что ж, я подумаю о том, стоит ли подвергать твой желудок новым пыткам, — откликнулась глухо.

— Надеюсь, госпожа смилостивится, — улыбнулся Исаев, оставляя на моей ладони поцелуй. — Ну что ж, я поеду.

— До вечера, — ответила я, прикрывая за ним дверь.

После ухода Камиля я простояла еще некоторое время в прихожей, пытаясь поверить в то, что квартира снова принадлежит мне. Очень щедрый подарок со стороны Исаева… и как на это реагировать я так до конца и не решила.

Удивительно, но до этого момента, когда снова оказалась здесь, я и не думала, что так скучала по старой квартире. Но сейчас… когда я оббегала взглядом хорошо знакомые с детства предметы, перед глазами так и вставали картинки из прошлой жизни. Той, где папа еще не пил. Той, где лицо мамы было таким прекрасным, еще не тронутым отчаянием и усталостью…

Резкая трель дверного звонка разорвала нити воспоминаний, заставив вздрогнуть. Может, Камиль что-то забыл? Или любопытная соседка с третьего этажа пришла расспросить о том, почему я снова здесь…

Но на пороге стоял незнакомый мне человек. Точнее… смутно знакомый. Я вспомнила, что видела его несколько раз рядом с Камилем. Кажется, его фамилия была Ежов.

— Добрый день, — поздоровался он церемонно. — Меня зовут Дмитрий, я…

— Я знаю, кто вы, — прервала я. — Заходите.

Знать-то я знала. А вот что он делает здесь — не понимала совершенно.

— Извините, у меня тут некоторый беспорядок, — произнесла, отодвигая с прохода коробки.

— Да, я в курсе, — заметил гость весьма сухо. — Могу я поговорить с вами, Марина?

— Кажется, мы уже разговариваем, — улыбнулась я. — Проходите в зал. Хотите чего-нибудь?

Он приоткрыл рот, вероятно, намереваясь отказаться, но вдруг передумал.

— Да, чаю, пожалуйста, — улыбнулся до тошноты вежливо.

Кивнув, я отошла на кухню, чтобы среди пакетов с провизией, купленной накануне, найти чай.

— Извините, у меня самый обычный, в пакетиках, — сказала, ставя перед гостем чашку.

— Ничего страшного.

Похоже, происхождение чая его и впрямь не волновало. Он сидел, внимательно рассматривая меня, словно какой-то экспонат в музее, затем наконец произнес:

— Марина, я решил призвать вас к здравомыслию.

Мои брови взлетели вверх.

— Вот как? — ответила с искренним изумлением. — Извините, но я не очень понимаю, о чем вы.

— А вот мне кажется, что понимаете, — тонко улыбнулся собеседник. — Прекрасно понимаете, что рядом с Камилем вам не место.

— Не знала, что вы помогаете ему не только в деловых вопросах, но и в личных, — откликнулась холодно.

— Я просто переживаю за него, потому что он мне… больше, чем друг. Камиль мне почти как отец.

— Не понимаю причины ваших переживаний, — ответила тем же тоном.

— Неужели? — выгнул Ежов черную бровь. — Хорошо, я поясню. С тех пор, как он связался с вами, он почти не думает о делах, потому что вынужден постоянно решать ваши проблемы. Это очень плохо сказывается на бизнесе…

Кровь бросилась мне в лицо. Значит, мои проблемы стали общественным достоянием…