Действуй, дядя Доктор! (СИ) - Юнина Наталья. Страница 4

- Да, конечно.

- Ленка, не тормози. Давай раздевайся, - игриво произносит махина, хватая свои джинсы.

Я же, недолго думая, пока грязнуля занят своей одеждой, быстро сняла с себя блузку и, повернувшись так, чтобы не было видно моих рваных трусов на попе, немедля сняла с себя юбку, прижав руку к боковине. Ну, подумаешь, не подходят к лифчику. Хлюпик, надев новые тканевые перчатки, подошел вплотную ко мне и, надо признать, вполне нормально, без какого-либо намека на сексуальное домогательство, едва заметно, скорее для галочки, провел руками по резинке чулок. Затем взял мою юбку и начал прощупывать ее. Я же прикрылась блузкой.

- Одевайтесь, Елена Георгиевна.

Кажется, от облегчения я шумно выдохнула. Правда, ровно до того момента, пока не ощутила прикосновения к своей заднице. Резко обернулась, обнаружив позади себя махину.

- Руки от меня убрал. Живо, - шиплю сквозь зубы, натягивая юбку.

- Я соскучился по твоим сладким драным трусишкам.

Почему-то в этот момент мне стало плевать на то, что хлюпик увидит мои трусы. Куда больше меня заботит то, что их видел этот. И то, как он в принципе смотрит на меня.

- Елена Георгиевна тоже пострадала при пожаре? - слышу позади насмешливый голос хлюпика. Отлично, вот теперь я показала всем свои трусы.

- Ну, можно сказать и так. Пожар ночью случился, она бедняжка вскочила спросонья и побежала мне помогать. Но не добежала, зацепилась за ветки, вот и пострадало белье. Да, - наклоняется ко мне, как будто специально обдавая запахом чеснока. - Лена-попа из полиэтилена. Ой, прости, из драного полиэтилена.

- Ну ты и сука! - не задумываясь, бросаю я и в этот момент, как назло, мою руку бьет током от браслета. Не сильно, но достаточно, чтобы на это не только обратили внимание, но и я не смогла до конца застегнуть пуговицы на блузке.

- Это что такое, Елена Георгиевна? - слышу рядом голос полицейского.

- Браслет от нецензурной брани, - чуть ли не выплевываю ему в ответ, снимая к чертовой матери эту хрень.

От бессилия хочется выть. И только, когда мне мельком удалось взглянуть в насмешливое лицо махины, наблюдающего за тем, как трясущимися руками я пытаюсь застегнуть пуговицы на блузке, как ни странно, пришла в чувство. Я – уже не Лена и мне давно не семнадцать, чтобы позволять над собой издеваться.

- Может быть мы закончим весь этот фарс поскорее, Алексей как вас там.

- Присаживайтесь. И вы, Андрей Викторович.

- Послушайте, у меня дочь одна дома, - как можно спокойнее произношу я, как только сажусь напротив стола. - Мне нужно быстрее домой.

- А сколько лет вашей дочери? - интересуется мент.

- Причем тут это?

- Так сколько? - не унимается хлюпик.

- Одиннадцать.

- Детей можно оставлять одних дома с четырнадцати лет. Нарушаете закон, гражданочка.

- Пошел на хер!

- Тихо, Ленок. Не буянь, - наигранно строгим голосом произносит этот нахал, положив руку на мою ногу.

- А ты вообще заткнись, Андрюха – письку тебе в ухо, - резко одергиваю его ладонь.

- Дорогая, не надо, мне и без того их хватает, - усмехаясь, произносит он.

- Ты больной.

- Так, успокоились, - встревает мент. - Я напоминаю, Елена Георгиевна, что за оскорбление сотрудника полиции, находящегося непосредственно на рабочем месте, согласно статье триста девятнадцать УК РФ, полагается штраф до сорока тысяч рублей.

- Да что вы горите, товарищ милиционер?

- Господин полицейский, - поправляет он меня.

- О, даже так. Ну хорошо, господин полицейский, посмотрите на содержимое вываленное из моей сумки. Видите там косметичку красного цвета, которую вы, кстати, поверхностно осмотрели?

- Ну и? Вижу.

- А вы откройте карман справа. Открывайте, открывайте. Сколько говорите штраф?

- До сорока тысяч рублей.

- Окей. Тогда вынимайте пятьдесят пять.

- Зачем так много?

- А вы еще не догадались зачем? - смотрит на меня непонимающе. - Ну тогда слушай: пошел ты на *** ******* гребаный. *** моржовый. Все, что здесь происходит – незаконно! Я тебя еще засужу, **** штопанный, - выдыхаю. - Теперь понятно зачем пятьдесят пять?

- Вот сейчас нам и вправду будет пиз…олитус, - пихает меня в бок мужик.

- Во-первых, штраф оформляется официально, гражданочка.

- Во-вторых, не надо никаких штрафов и прочего, Алексей Витальевич. У Елены Георгиевны синдром Туретта. Заболевание тяжелое. Сейчас мы в ремиссии, но бывает случается рецидив.

- Это что за такое заболевание? Вы врач? - какой любопытный сотрудник полиции нам попался.

- Да, врач. Это генетическое заболевание центральной нервной системы, как раз и проявляется непроизвольными тиками, гримасами. Сюда же относятся наш с ней бич – матерные слова. По-научному – копролалия, спонтанное высказывание запрещенных слов. К счастью, у нее еще не началась эхолалия. Это когда Леночка повторяет слова за другими. Да и не гримасничала еще. И браслет от нецензурной брани у нас именно для этого. Так сказать, чтобы быстро приводить ее в чувство. Не верите, так почитайте в интернете. Так что, давайте без штрафа, Алексей Витальевич.

Смотрю на этого… Андрея, который ни разу не запнулся за всю свою речь и вообще перестаю что-либо понимать. Кто он, мать его, такой?! То, что он совершенно точно стебется над ментом – понятно. Но откуда такие познания? На удивление, после его речи я затыкаюсь. Дальше говорит только он. По сути, рассказывает то, что действительно происходило в метро с маленькой поправкой на то, что мы не пара.

- Посидите минуточку, - нервно произносит хлюпик, держа в руках мобильник. Встает из-за стола и выходит из комнаты.

- Классные труселя, ты где такие нашла?

- А ты разве не помнишь? - кладу ногу на ногу. - На помойке, когда вместе с тобой искала тебе носки.

- Точно, как я мог об этом забыть, - взмахивает рукой и тут же кладет ее на свои джинсы. Точнее – в область причиндалов.

Молчим. Каждый из нас, наверняка, без шуток хочет спросить про трусы и носки, однако никто не решается. Псевдодоктор, в другое я просто не верю, вообще как-то в миг стал задумчив. А может просто хочет кое-что сделать, поэтому положил руку на джинсы.

- Чеши.

- Что?

- Чеши яйца, не стесняйся. Если что-то чешется, надо почесать и точка. Кажется, это ваше мужское правило. Я часто его слышала на стройках.

- У меня не чешется, - ухмыляясь, произносит он.

- Ну не хочешь – не чеши. Твое дело.

- Спасибо, что разрешила мне не чесать то, что не чешется.

- Пожалуйста.

- А ты забавная. Что-то в тебе определенно есть.

- Рваные трусы.

- Точно. Наверное, дело в них, - соглашаясь, кивает в ответ.

- Сейчас всю эту шайку пустят по миру. Им реально будет полный п… все, я не матерюсь, я не матерюсь. Но им будет полный кабздец.

- Думаешь?

- Уверена. Мент так зашевелился, потому что там пришли ко мне. Сейчас мой друг им вставит словесных люлей и вообще, - потираю руки.

- Нет. Им ничего не сделают. Они здесь не работают. Эти пацаны практиканты. Была бы внимательнее, когда он предоставлял в этой коморке типа корочку, тогда бы не раздевалась. Максимум, что им сделают – выговор за то, что они не знают, как правильно вести досмотр. И парня этого вызвало явно гуляющее начальство, а не твой друг.

- Ты издеваешься?! Если ты с самого начала знал, что они не полноценные менты, так какого хрена ты раздевался сам и устраивал весь этот фарс?!

- Чтобы было правдоподобно. Сначала меня просто забавляла эта ситуация. Было интересно, как все это пройдет, если уж началось, и как ты будешь себя вести. Да и потом за твои пренебрежительные взгляды в мою сторону мне хотелось тебя…немного поставить на место. Ну а после вонючего бомжа так и подавно. Да и ладно, чего греха таить, мне хотелось посмотреть на тебя в белье. А вообще можно было бы и без белья.

- Ну ты и козел, - цежу сквозь зубы, сжимая кулаки.

Я бы сказала еще очень много всего «ласкового», если бы не вошедшие в коморку люди. Да, что-то не так я представляла свою свободу. Позорище. И чем я отличаюсь от типичной женщины? Развела сама себя, лохушка!