Проект «Юпитер» - Холдеман Джо. Страница 90

— Добрый вечер, генерал, — раздался в динамиках хорошо отмодулированный бесполый голос.

— Отбери мне все проекты с грифом «секретно» и выше, начатые за последний месяц — нет, за последние восемь недель — Отделом по вопросам Личного Состава и Техники. За исключением тех, которые не имеют отношения к генералу Стентону Роузеру.

В списке оказалось всего три проекта. Блайсделл даже удивился — как мало из сделанного Роузером попало в каталог! Один из этих «проектов» представлял собой список разнообразнейших акций, из двухсот сорока восьми пунктов. Его Блайсделл отложил на потом и занялся остальными двумя, тем более что они были отмечены грифом «сверхсверхсекретно».

Казалось бы, между этими двумя проектами не было ничего общего, за исключением того, что начаты они были в один и тот же день, и — ага! — оба проводились на территории Панамы. Один проект — эксперимент по умиротворению военнопленных, содержащихся в лагере в Зоне Канала. Другой — исследование состояния персонала в Форт Хоуэлле, Портобелло.

Ну почему Гаврила не написала подробнее? Черт бы побрал эту женскую склонность к театральным эффектам!

Когда она отправилась в Панаму? Впрочем, выяснить это довольно просто.

— Покажи мне все счета на оплату авиабилетов, поступившие в АПИОЗ за последние два дня.

Интересно… Гаврила купила один билет до Портобелло, на выдуманное женское имя, и один билет до Зоны Канала, на мужское имя. Так куда же она полетела на самом деле? Запрос в компанию «Аэромексико» ничего не дал: на обоих рейсах выкупленные Гаврилой места были заняты.

Так, тогда надо посмотреть — в каком обличье Гаврила выступала в Гвадалахаре, в мужском или женском? Компьютер сообщил, что за последние две недели ни одно из этих двух имен ни разу не упоминалось в городских статистических сводках. На основании этого можно предположить, что, выслеживая ту женщину-профессора, Гаврила не утруждала себя неудобствами переодевания в мужчину. А следовательно, она, скорее всего, переоделась мужчиной перед тем, как сесть в самолет — чтобы ее не опознали.

Но почему — Панама? Почему — Зона Канала? И при чем тут этот тихий, как мышка, старина Стентон? И почему, черт возьми, Гаврила просто не вернулась в Штаты после того, как об этой проклятой теории Бланкеншипа и Хардинг насчет проекта «Юпитер» уже раструбили во всех новостях?

Ну, по крайней мере, ответ на последний вопрос он знал. Гаврила так редко смотрела новости, что, наверное, не знала даже, как зовут нынешнего президента. Как будто в наши дни у страны — настоящий президент!

Возможно, конечно, что перелет в Зону Канала был всего лишь уловкой. Оттуда совсем близко до Портобелло — лететь считанные минуты. Но вот только почему она решила добираться туда окружным путем?

Разгадка кроется в Роузере. Это Роузер прикрывает профессора Хардинг, пряча ее на одной из этих двух баз. — Дай мне список смертей американских военнослужащих в Панаме, в небоевой обстановке, за последние двадцать четыре часа.

Прекрасно! Двое убитых в Форт Хоуэлле. Один мужчина, рядовой — погиб при исполнении служебных обязанностей; и неопознанная женщина — убийство. Подробности обоих случаев изложены в базе данных Отдела по вопросам Личного Состава и Техники — что ж, неудивительно.

Генерал Блайсделл запросил подробности о погибшем при исполнении обязанностей рядовом и узнал, что тот был убит, когда стоял на карауле возле центрального административного здания. Это наверняка работа Гаврилы.

Комм тихо пискнул, и в уголке экрана появилось изображение Карева — человека, который допрашивал лейтенанта Трумэна. Генерал дотронулся до картинки, и на экран выплыл подробный доклад в сотню тысяч слов гипертекста. Блайсделл вздохнул и плеснул себе вторую порцию виски, в кофе.

В Здании 31 стало немного тесновато. Наши друзья в Гвадалахаре были слишком уязвимы, слишком беззащитны. А кто знал, сколько еще сумасшедших убийц, вроде Гаврилы, под командой у этого чертова Блайсделла? Так что для нашего административного эксперимента внезапно понадобилось присутствие пары десятков гражданских консультантов — всех членов клуба «Ночного особого» и Двадцати. Альварес остался в Гвадалахаре, при нанофоре, а все остальные убрались оттуда в течение двадцати четырех часов.

Мне эта идея не казалась особенно удачной — в конце концов Гаврила убила здесь почти столько же людей, сколько в Гвадалахаре. Но сейчас охранники охраняли нас уже по-настоящему, вместо одного солдатика в патрулировании теперь было трое.

Благодаря этому мы смогли ускорить процесс гуманизации. Пока что мы подключали всех Двадцатерых сразу, по защищенной телефонной линии, соединяющей Здание 31 непосредственно с клиникой в Гвадалахаре. Теперь же, когда все Двадцать оказались здесь, в Здании, можно было подключать их по очереди, по четверо за раз.

Я не так сильно жаждал снова увидеть Двадцатерых, как всех остальных — моих старых друзей, которые, как теперь я сам, не имели возможности проникать в чужое сознание. Все, кто мог подключаться, были полностью поглощены этим грандиозным проектом, в котором нам с Амелией достались роли неуклюжих помощников, неквалифицированных подсобных рабочих. Хорошо, когда рядом будут другие люди с обычными, не такими вселенскими проблемами. Люди, у которых найдется время, чтобы помочь мне разобраться с моими собственными заурядными проблемами. Например, такими: я во второй раз совершил убийство. И не важно, что эта женщина более чем заслуживала смерти и сама навлекла ее на себя. Все равно, это мой палец нажал на курок, и в моей голове запечатлелись неизгладимые воспоминания о ее последних минутах.

Мне не хотелось говорить об этом с Амелией. По крайней мере, не сейчас. А может быть, я еще долго не смогу говорить с ней об этом.

Мы с Ризой сидели ночью на лужайке и старались разглядеть на небе звезды, скрытые туманной дымкой и сиянием огней близкого города.

— Это не должно бы волновать тебя сильнее, чем смерть того мальчишки, — сказал Риза. — Если кого и следовало убить, так это ее.

— Вот черт, — я откупорил вторую бутылку пива. — Понимаешь, на подсознательном уровне абсолютно все равно, кем были те, кого ты убил, и что они натворили. У мальчишки просто вспыхнуло красное пятно на груди — и он упад мертвым. А Гаврила… Я разметал по всему коридору ее мозги и потроха, и эти ее гребаные руки…

— И ты все время об этом думаешь.

— Ничего не могу с собой поделать. — Пиво было до сих пор прохладное. — Всякий раз, когда у меня заурчит в животе или кольнет где-то внутри, я словно наяву вижу, как эту стерву разносит в клочья моими зарядами. Как будто это происходит со мной.

— Вроде бы ты никогда раньше такого не видел!

— Я никогда раньше такого не делал. Это две большие разницы.

Было очень тихо. Слышался только легкий шорох — Риза водил пальцем по кромке винного стакана.

— Так ты что, снова собираешься это сделать?

Я чуть не спросил: «Что снова сделать?», но Риза знал меня лучше меня самого.

— Вообще-то, вряд ли. Но кто знает? Пока ты не умер от какой-нибудь другой причины, у тебя всегда остается возможность убить себя.

— Нет уж, спасибо! Лично мне такие мысли никогда не приходили в голову.

— Но тебе ведь когда-нибудь нужно было, чтобы тебя утешили?

— Ну да, было дело, — Риза лизнул палец и снова провел им по стакану — с тем же результатом. — Эй, это что, обычный стакан военного образца? Ребята, не понимаю — как вы собираетесь побеждать, если у вас нет даже приличных стаканов?

— Мы научились как-то обходиться и этими.

— Так ты принимаешь лекарства?

— Антидепрессанты? Принимаю. Нет, я не собираюсь снова этого делать.

Я только сейчас сообразил, что за весь день ни разу не подумал о самоубийстве — пока Риза не затронул эту тему.

— Должно же все измениться к лучшему.

Я упал на землю, расплескав свое пиво. Потом Риза услышал звук выстрелов из автомата и упал рядом со мной.

Агентство Перспективных Исследований Оборонного Значения не имело в своем распоряжении ни одной боевой группы. Но Блайсделл все-таки был генералом армии, и одним из его тайных единоверцев был Филипп Крамер, вице-президент Соединенных Штатов.