Нежеланная невеста, или Зимняя сказка в академии магии (СИ) - Джейн Анна. Страница 41

— Болит рука? — с сочувствием спросила я.

— Нет, все хорошо, раны быстро зарастают, — ответил Эштан. Как настоящий мужчина он не жаловался.

— Тебе все время приходится резать себя?

— Такова суть таких, как мы. Вы используете магию, которая наполняет ваш дух. А наша магия наполняет кровь. Она как сосуд. И чтобы получить доступ, нужно постоянно «открывать» этот сосуд. Ты испугалась? — Он искоса взглянул на меня, проверяя реакцию.

— Твоей магии? Нет, — сказала я правду. — Она почему-то притягивает меня. Завораживает.

— Может быть, потому что в тебе она тоже есть? — вдруг спросил Эштан. Его глаза блеснули.

— Я огневик, — коротко рассмеялась я. Забавно, что он принял меня за свою.

— Вначале я решил, что ты — такая же, как и я, — ошарашил меня Эштан. — Там, на Осеннем балу. Подумал, почему же никогда не видел тебя на факультете? Неужели пропустил такую красивую девушку?

Я смутилась.

— Не такая уж я и красивая. Не сравнить с Евой.

— Сравнение с другими — прямой путь к поражению, — возразил темный. — Если хочешь выиграть, сравнивай себя прошлую и себя настоящую.

Разговаривая, мы вернулись в общежитие, и почти сразу встретили Тэдд и его друзей, которые напали на меня вчера. Улыбка спала с моего лица, и я внутренне сжалась — слишком свежи были воспоминания. Эштан сразу понял, что что-то не то и нахмурился. Но ничего не успел спросить — Тэдд, на чьем лице появился синяк, подошел к нам. Остальные с опущенными головами выстроились позади него.

— Что вам нужно? — Я приложила все усилия, чтобы в моем голосе была сталь.

— Прости за вчерашнее, Изабелль, — с тщательно скрываемой ненавистью сказал он. — Это была шутка, которую ты неправильно поняла.

— Уходите, — свела я брови к переносице.

— Скажи, что простила. Пожалуйста, — выплюнул рыжий. Эти слова давались ему нелегко.

— Не понимаю такие шутки.

— Нам стыдно за это... Мы не должны были… Прости, а?

— Уходите, пожалуйста, — мотнула я головой.

— Прости! Мне на колени встать? — заорал вдруг Тэдд и тотчас заозирался, словно испугался собственного крика. Что с ним такое? Так испугался моего вчерашнего спасителя? Интересно, это тот его так по лицу приложил? Или Тэдду стало страшно, что обо всем узнает администрация академии? Ведь тогда его выгонят.

— Что произошло? — нахмурился Эштан, разглядывая Тэдда.

— Да так, — попыталась отмахнуться я. Если честно, даже говорить об этом было стыдно. Но Эштан словно понял что-то. Его лицо потемнело. Он вдруг схватил Тэдда за горло, да так, что тот закашлялся.

— Говори! — потребовал он.

— Мы напали на нее, чтобы… просто хотели напугать! Нам велели в клубе! Мы не виноваты! Отпусти! — Тэдд попытался высвободиться, но хватка темного была сильной. Ничего не получалось.

— Эштан, отпусти его, — попросила я тихо, и тот послушался меня. Разжал пальцы. Рыжий закашлялся еще сильнее.

— Что произошло после того, как я потеряла сознание? — спросила я.

— Он нас чуть не убил, этот ненормальный, — хрипло буркнул Тэдд, отводя глаза. — Сказал, что мы должны получить твое прощение. Тогда и он простит нас. — Его голос почему-то дрогнул. — Извини, Изабелль! Мы просто делали то, что нам велели!

Была бы его воля, он бы ударил меня, втоптал бы в грязь — я видела это по его глазам. Слишком тяжело ему далось это унижение. Но Тэдд был вынужден извиняться, да еще и на глазах своих дружков, значит, действительно испугался моего спасителя. Тогда вопрос — кем же он был? Какой властью обладал этот длинноволосый парень, который принес меня. Но откуда он знал, где моя комната? Почему сказал, что я пьяна? И отчего нет никаких последствий после того, как в меня попало заклятием Тэдда? Меня вылечили?

Я ничего не понимала, и мысли в голове путались.

— Уходите, — повторила я.

— А прощение?! — снова заорал Тэдд.

— Заслужите.

Рыжий снова хотел вступить со мной в полемику, но Эштану хватило лишь пару слов, чтобы прогнать и его, и его дружков. Мы остались наедине. Эштан казался спокойным, однако я заметила, что зубы его плотно стиснуты, а в темных глазах горит мрачный огонь. То, что он узнал, ему не понравилось, но Эштан старался не подавать вида.

Я коснулась его плеча, которое было так напряжено, что казалось каменным.

— Эштан?

— Почему не сказала об этом ублюдке? — требовательно спросил он.

— Не хотела втягивать тебя в это, — вздохнула я. — Ведь все хорошо. Мне помогли.

— А если бы никого не оказалось рядом? — жестко спросил Эштан. — Что бы они сделали с тобой, если бы никто не помешал им? Действительно лишь напугали бы?

Думать об этом я не хотела — чтобы не отвечать, просто пошла вперед по коридору, а он — следом за мной.

Мы остановились неподалеку от моей комнаты. Ужасных слов на двери больше не было — видимо, девочки постарались и оттерли их. Светлая Тэйла, мне так повезло с людьми, которых я встретила!

— Мне жаль, что так вышло с платьем, — с сожалением сказал Эштан, вплотную подойдя ко мне. — Я просто хотел сделать тебе подарок.

— Все в порядке, — улыбнулась я.

— Я пришлю новое платье, — пообещал он.

— Нет, не стоит, — покачала я головой. — У меня есть платье для бала.

Эштан задумчиво кивнул, не сводя с меня взгляда.

— Что ж, не стану настаивать — ты ведь упрямая девочка. Только спрошу кое-что.

— Что же?

— Пойдешь со мной на бал? — почти прошептал он, склонившись ко мне, и я затаила дыхание на мгновение. От Эштана пахло дождем и свежескошенной травой — горьковато, но приятно.

— Пойду, — тихо пообещала я.

— Спасибо, Белль. — Его губы легко коснулись моей щеки, а затем Эштан отстранился, оставив меня разочарованной. — До вечера.

Он отсалютовал мне и ушел. А я провожала его спину взглядом до тех пор, пока Эштан не завернул за угол.

Несмотря ни на что в душе было радостно.

Попрощавшись с Белль, Эштан направился в ту часть замка, в которой располагались комнаты членов Клуба. Они все считали себя привилегированными — уже много столетий, поколение за поколением. А потому жили обособленно ото всех. В своем маленьком, закрытом для всех мирке. Эштана в Клуб тоже приглашали, еще на первом курсе — пусть и темный, но член императорской семьи. Седьмой по счету претендент на трон. Однако он отказался. Ему не нужен был Клуб и те, кто в нем состоял. Он презирал таких. И мараться о них не хотел.

На него посматривали с опаской — слух о том, что произошло в зимнем саду, разнесся стремительно, но Эштану было плевать. Ему на все было плевать. Он научился.

Равнодушие, граничащее с безразличием, не было его врожденной чертой — Эштану пришлось выработать эту черту с годами. С возрастом он вынужден был научиться игнорировать и настороженные, а порою и полные отвращения взгляды, и злые шепотки о том, что дурная кровь и в семье императора может проявиться, и слова матери о том, что он — темное отродье, которое испортило ей жизнь. Это уже потом он узнал, что герцогиня Сафорская, младшая сестра императора, ему не родная мать. И что отец, который погиб за несколько месяцев до его рождения на севере, не его отец. Его родители — совершенно другие люди. Мать, которая родила его, — ведьма. Настоящая. Черная. Поклоняющаяся черному богу. А отец… Об отце Эштан старался не думать.

Комната той, с которой хотел поговорить Эштан, находилась в отдалении от других, и была закрыта. Ее хозяйку он ждал около часа, сидя на подоконнике неподалеку от двери. Он знал, что она скоро вернется, и она вернулась.

— Что ты тут делаешь? — резко спросила Ева, остановившись у окна.

— Хочу поговорить, — ответил Эштан, глядя ей прямо в глаза.

— Не нужно приходить сюда. Тебя могут увидеть. Ты меня подставляешь.

— Нет, милая, это ты меня подставляешь, — сказал тот.

Ева одарила его внимательным взглядом и кивнула на дверь своей комнаты.

— Идем. Не нужно, чтобы нас видели вместе.

Эштан спрыгнул с подоконника и пошел следом за девушкой. Они оказались в комнате, и она тотчас закрыла дверь. Ее комната, как и комнаты других членов Клуба избранных больше походили на номер в дорогом отеле: высокие потолки, светлый дизайн, дорогая мебель. В самом углу притаилась кровать с белоснежным пологом, легким и почти невесомым, вдоль одной и стен выстроились шкафы, чьи полки ломились от книг, а над диваном в гостиной зоне висел портрет девушки. На нем Ева сидела на балкончике где-то в центре столицы, откинув назад прядь длинных темных волос, а на заднем плане виделся Небесный дворец. И в ее комнате, и в ее образе удивительно сочетались женственность и ум.