Мой ботаник (СИ) - Мармеладова Соня. Страница 37
В гостиной меня встретила обеспокоенная домработница.
— Кира! — кинулась она ко мне. — Тут молодой человек приезжал с каким-то пакетом, говорит, курьер, и отдаст посылку лично в руки. Номер свой оставил, сказал связаться.
— Позвони сейчас с моего, — произнёс водитель, забирая визитку с номером. — Скажи, чтобы передал мне, самостоятельно съезжу.
Кивнула и приложила телефон водителя к уху.
Молодого человека звали Андрей, и он сообщил, что заказчик указал передать пакет лично в руки. Пришлось объяснять, почему я не могу сейчас приехать сама, и как мне нужен этот пакет.
В итоге решили, что Александр Петрович привезёт Андрея сюда и плевать, даже если отец уже вернётся. Я получу этот пакет!..
Через полтора часа я сидела у себя в комнате и обливалась слезами, как бы глупо это ни было. Смеялась и плакала. Участок питомника и все постройки, включая депозит с круглой суммой на счету на содержание, принадлежали мне.
В пакете также был новенький телефон с корпусом золотого цвета…
— Какой же ты дурак… — прошептала, шмыгая носом. — Какой же дурак.
Теперь мне ясно, что нужно делать, что наша история только начинается…
Глава сорок пятая
о начале перемен
Кира
Первым делом дождалась отца. Кажется, у нас давно зреет серьёзный разговор.
Тайком пробралась в его спальню и включила ночник. Поразительно… в этой комнате ничего не изменилось со смерти матери. Даже покрывало с тех времён. Старое, затёртое и застиранное, но я хорошо помню, как мама купила этот ужасный кусок синей ткани с огромными золотыми лилиями и радостная принесла домой. Помню, с каким ужасом отец взирал на него, но улыбнулся и сказал: «Какая же ты у меня замечательная. Заботливая…»
Сколько я сюда не заходила? Год? Три? Нет… неосознанно я избегала заходить в спальню родителей, после… после того, как наша жизнь перевернулась.
Я боялась наткнуться на следы присутствия матери. Какие-то ещё вещи, боялась душевной боли и тоски, а отец… он каждый день живёт с этими чувствами.
Он не убрал их свадебную фотографию в серебряной рамке, не снял кремовые шторы и даже маминого мягкого игрушечного кота оставил.
Забралась с ногами в кресло, в котором любила читать мама, и обняла кота.
Отец пришёл глубокой ночью, когда я уже спала.
— Кира? — просочился его голос в мой сонный разум. Как ни странно, но мне ничего не снилось.
Потянулась, зевая, и огляделась.
— Ты поздно, — заметила, улыбаясь.
— Что ты тут забыла? — неприветливо поинтересовался отец и забрал кота, кинув его на кровать.
Села ровно, опустив ладони себе на колени, и посмотрела отцу в глаза.
— Поговорить.
— Телефон не отдам, — сразу перешёл в наступление он.
— Сначала послушай, — настойчиво произнесла я.
— Давай утром? — устало поинтересовался он, развязывая галстук.
— Прости, но я не хочу больше тянуть.
— Тогда не здесь, — отец поморщился и первым вышел.
Мы устроились в его кабинете. Я чувствовала себя, будто бы на приёме у начальства. У очень недовольного начальства.
Отец открыл бар и, плеснув в стакан золотистый виски, сел в кресло у окна. Я опустилась на стул, испытывая жуткую неловкость. Все слова разом вылетели из головы, в горле пересохло…
— Ну давай начинай, — отец откинулся на спинку и глотнул виски, даже не поморщившись, хотя в стакане даже не было льда. А раньше он говорил, что никогда не станет пить эту дрянь тёплой и без лимона. Всё меняется…
Сглотнула и набрала в лёгкие воздух.
— Так не может больше продолжаться.
— О чём ты? — отец равнодушно вскинул бровь.
— О нашей жизни, господи, пап! Ты посмотри, во что она превратилась! Ты меня не слышишь, я тебя не понимаю, мы совсем перестали общаться и проводить время вместе. Маме бы это не понравилось…
— Не говори о ней, — процедил он, поджимая губы и отводя взгляд.
— А я буду. Говорить о маме нормально. Ненормально не выкидывать ужасное покрывало! Она умерла, но это не значит, что мы должны похоронить память о ней. Ей было бы приятно, вспоминай мы ещё чаще, говоря о ней хорошее и доброе.
Отец поставил стакан на стол и потёр лоб.
— Не понимаю, чего ты хочешь?
— Хочу… — тяжело вздохнула, но решила быть честной до конца. — Хочу, чтобы ты хотя бы попытался понять меня. Выслушал. Хочу, чтобы проводили время вместе, как раньше: фильмы, прогулки в парке… Жизнь ведь утекает, так ты хочешь провести остатки дней? А если завтра меня не станет? Вот собьёт машина…
Отец стремительно побледнел, невероятно меняясь в лице, он будто бы представил эту картину наяву. В серых глазах промелькнул испуг.
— Ты знал, что Зацепин оформил питомник на меня? Знал, что я подрабатывала в клинике и хочу стать ветеринаром? Чем ты мне помог? Ты хочешь, чтобы я занималась финансами, а хочешь видеть меня каждый день унылой и разбитой, безжизненной? Если я буду делать всё, что ты от меня требуешь, я быстро потеряю смысл жизни, превращусь в зомби. В твоё отражение. Хочешь? Когда ты в последний раз отдыхал? Когда был на море? — растёрла лицо ладонями и шмыгнула носом. — Папочка, я тебя очень люблю, но давай уже жить, а не существовать в одном доме. А?
В глазах отца, этого сильного мужественного и волевого человека, задрожали слёзы. Последний раз я видела его таким на похоронах.
Молча соскочила со стула и обняла папу за шею, уткнувшись носом в сильное плечо. На спину опустилась его горячая рука, заставив вздрогнуть.
— Как узнала о питомнике?
— Ваня копию курьером прислал.
— Настырный.
— Ага… — блаженно улыбнулась и прижалась к папе сильнее. — Я не собираюсь бросать университет, ты прав, экономика мне в жизни очень пригодится, я буду развиваться в разных направлениях, но сейчас моя помощь также нужна в питомнике.
— Ладно… — смирился отец, вздыхая. — Но не думай, что я перестану тебя контролировать, и если хочешь тратить деньги на своих зверушек — трать.
— Ты можешь хотя бы раз съездить со мной и посмотреть.
— Это так важно для тебя?
Подняла голову и улыбнулась.
— Очень.
Отец кивнул и снова прижал мою голову к плечу.
— А давай и правда съездим на море?
— Ну это после зимней сессии, мне учиться нужно.
Отец внезапно издал смешок, а я подхватила, испытывая невероятное облегчение.
И, вопреки ожиданиям, мы не пошли спать, мы полночи в его спальне смотрели наши фотографии и даже те, на которых с нами была мама. Вспоминали, как ходили в поход, в парк аттракционов, как летали в Испанию…
К себе ушла под утро и спать не стала ложиться, есть у меня ещё одно дело, и откладывать его не хотелось.
Папа вернул мне телефон и, по сути, подарок Зацепина не пригодился. Я могу ему позвонить или написать прямо сейчас, но самое важное хочу сказать при встрече. Хочу увидеть его нахальные голубые глаза и услышать, почему он, засранец такой, притворялся Ботаником…
Сходила в душ, оделась в домашний костюм и спустилась в кухню. Марта ещё не пришла, и я с удовольствием приступила к приготовлению шарлотки. Кто же ведёт переговоры без примирительного пирога?
Не знаю, что там Зацепиным двигало, но мне бы хотелось его отблагодарить. Банально отблагодарить и чем-то отплатить. Я за всю жизнь не смогу ему выплатить долг за питомник, а он с лёгкостью расстался с машиной. Коллекционной…
Когда пирог был готов, оставила его остужаться, а сама поднялась к себе собираться. Уложила волосы феном, надела ни разу не ношенный брючный бежевый костюм, который просто пылился в гардеробной, выбрала туфли в тон, нанесла неброский, но подчеркивающий естественную красоту, макияж.
Пирог завернула в кондитерскую бумагу для выпечки, положила на блюдо и убрала в пакет. Жаль, что Зацепин не попробует его тёплым…
Отец ещё спал. Я проверила его, поставила на тумбу стакан с водой, таблетку аспирина и счастливая покинула дом, в одной руке неся пирог, второй сжимая ключи от моей машины. Божечки!.. как же я рада!