Замок пепельной розы (СИ) - Снегова Анна. Страница 25

Мы стояли на краю широкой поляны, полностью засыпанной чёрным пеплом. Утрамбованным до состояния твёрдой почвы многими сотнями и тысячами ног. Тут и там из пепла торчали остатки каменных сооружений. Угадывались очертания фундамента. Чуть левее впереди — полуобвалившаяся арка, увитая плющом, дальше из груды тёмного праха вздымается пара камней разрушенных стен, каким-то чудом ещё не рассыпавшихся. Совсем как на гербе.

Грустное зрелище ушедшей эпохи. Я попыталась представить себе тех эллери, что жили здесь когда-то — любили, смеялись, растили детей… пока на их земли не ступила нога захватчика. Вспомнила картину, что висела когда-то в Шеппард Мэнор — брат забрал полотна себе среди немногих напоминаний о родительском доме. Вспомнила образ великолепного Замка пепельной розы, поверженного и раздираемого на части ликующими победителями.

Обитатели этого места были убиты все как один людьми, на остриях клинков которых выстроено наше Королевство. Мы вступаем на не мемориал славы — а на мемориал памяти и скорби.

Пришлось напомнить себе, что лучше ничего не трогать руками. Привратник предупредил, что на выходе придётся вывернуть карманы, а экипаж осмотрят. Это правило ввели после того, как посетители повадились вывозить камни на сувениры, и возникла угроза, что в конце концов от руин ничего не останется.

Магия — всё, что связано с магией, в последнее время свело Королевство с ума. Богатые всеми правдами и неправдами стремились женить сына на волшебнице или выдать дочку замуж за мага, бедные — хотя бы прикоснуться к частичке волшебства, а ещё лучше, забрать с собой. Считалось, что это принесёт удачу.

Моей семье тесное общение с магией удачи никогда не приносило. Скорее наоборот.

Я решительно ступила на чёрное поле. Вдали виднелись маленькие группки других путешественников, что бродили неприкаянными тенями меж развалин. Эти люди тащились за тридевять земель ради призрачного флёра бесплодной мечты и красивого рассказа, который можно будет в тысячный раз повторять детям и внукам у камина долгими зимними вечерами.

«А помнишь, дорогая, в таком-то году мы с тобой ездили на руины Замка пепельной розы?..»

«Помню, дурень! Я сразу поняла, что ты меня не любишь, сразу после свадьбы! Если б ты меня любил, семечко бы проклюнулось и упало нам прямо в руки! И мы б уже в собственном Замке жили, как надушенные лорды…»

Шаг.

Ещё шаг.

Руками в чёрных перчатках придерживаю длинные юбки коричневого дорожного платья.

Дядюшка хватает тётю под локоть, помогает ей не оступиться. Они такие милые, всегда заботятся друг о друге. Переговариваются о чём-то вполголоса. Я снова чувствую себя одинокой и лишней. Вырываюсь вперёд.

За час обхожу всё пепелище — оно оказывается не таким уж большим, как я думала.

За час окончательно убеждаюсь, что я такая же дура, как и все остальные. Потому что оказывается, в глубине души я, как и все они, тоже думала, что я особенная. И быть может, мне улыбнётся удача. И Замок пепельной розы, на самом деле, все эти столетия ждал именно меня. Горькое разочарование накрывает так сильно, что даже больно.

Наверное, многие из этих людей тоже думают сейчас о том, что лучше бы никогда сюда не приезжать. Чтобы в жизни оставалась тайна, загадка, какое-то место, которое кажется волшебным, и где есть ответы на все вопросы. И которое непременно изменит всё к лучшему, стоит только туда попасть. Завтра, или послезавтра, или на будущей неделе, или в будущем году… Трудно жить, когда твёрдо знаешь, что такого места нигде нет. Везде одно и то же. Везде только то, что ты привёз с собой.

Покидаю пепелище с тяжёлым чувством, что потеряла три недели времени, включая дорогу назад, впустую. Как будто предаю брата своим неверным решением.

Вот и снова те самые ворота с гербом. И невозмутимый привратник просит покорно простить, но позволить заглянуть в экипаж и проверить карманы. Дядя возмущается, на что ему резонно замечают, что никого не заставляли соглашаться на условия въезда на пепелище.

Пока дядюшка, ворча, выполняет глупые предписания — мне, у которой нет карманов, остаётся только невидящим взором смотреть в окно, где снова маячит герб.

«Обращая врагов в пепел…»

Да — предки герцога неплохо оправдали этот девиз, когда уничтожили и стёрли в пыль ещё одно убежище моих предков-элерри.

Резко поворачиваю голову.

— Простите, мистер… как вас там?

— Говард, юная леди! — удивлённо переводит взгляд на меня вислоусый. Замирает на подножке экипажа, с которой как раз уже готовился спрыгнуть, пожелав нам доброго пути.

— Так вот, мистер Говард. Не хотите ли неплохо заработать?

Быстро вспоминаю, сколько у меня на счету. Спасибо дядюшке, что озвучивал мне сумму каждый месяц. Засело в памяти, всё-таки. Поколебавшись, делю на три. Озвученной трети хватает, чтобы у Говарда глаза на лоб полезли. Дядюшка дёрнулся было, но тётя в очередной раз удержала его порыв и шикнула, чтоб не мешал.

— И-и… за какую же услугу вы готовы такую сумму выложить, б-барышня? — слегка заикаясь, спрашивает привратник.

— Вы должны немедленно сказать мне, где именно находится поместье Морриганов, и как туда попасть! — твёрдо заявляю я.

Вислоусый на секунду каменеет, а потом горько вздыхает.

— Сожалею, мисс. Очень — очень сильно хотел бы вам помочь! Этих денег как раз хватило бы нам с женой на собственный домик у моря. Но…

— Только не надо мне рассказывать про верность хозяину и вашу неподкупность! — бросаю я и озвучиваю сумму в два раза выше. Две трети всего, что у меня есть.

В глазах Говарда появляется настоящая мука.

— Дело не в этом, милая госпожа! Понимаете ли… мало того, что все мы здесь страсть как боимся прогневить хозяина. Он когда приезжает руины проведать, вся охрана на цыпочках стоит и дохнуть не смеет! Вы не представляете, какие у нашего герцога глаза бывают, когда он злится! Нет, хозяин не кричит и не ругается — но лучше б кричал и ругался. А он молчит, как статуя становится… но так молчит, что душа в пятки уходит и раньше времени чемоданы пакует, на небо отлетать.

— Я не думала, что вы такой трус! — продолжаю давить я. Называю последнюю сумму. Всё, что у меня есть. Я не могу потерять ни единого лишнего дня. Во что бы то ни стало добьюсь правды. И сейчас, здесь… я всей кожей чувствую, что Морриган что-то знает. Это ощущение накрывает меня с головой, я не могу противиться инстинкту и не хочу. Так собака идёт по следу. Её ведёт нюх. Она точно знает, где пробежала лиса — хотя никогда бы не смогла объяснить, как именно её нюх устроен.

Спасибо, папа! Твоя маленькая Бульдожка наконец-то поняла, отчего у тебя, бывало, так сверкали глаза, когда ты распутывал очередное сложное дело. И спасибо за свой собачий нюх на истину — кажется, его ты тоже оставил мне в наследство.

Бедняга привратник! Он бледен, руки начинают дрожать. Ещё бы! Упускать такой куш ему не хочется. Но…

— Ох, да я просто не могу этого сделать, как бы сильно ни хотел! Понимаете, юная леди, в поместье нашего герцога живут только самые старые и доверенные слуги, которые поколениями служили семье. Они никогда не болтают лишнего и очень редко покидают поместье, только если за припасами. Да они скорее дадут себе язык вырвать, чем нарушат приказ хозяина! А хозяин не хочет никого видеть. И все они такие были, Морриганы. Чудаки и затворники. В общем… никто точно не знает, где именно находится Тедервин.

Я вздрогнула.

— Что?.. Как вы сказали?

— Ну… Тедервин. Простите, мисс, я не подумал. Это очень старое слово, непонятное для юных ушей. Сейчас уже все забыли почти, мы обычно говорим «хозяйский дом» или ещё «герцогская берлога», когда никто не слышит. А вот вы спросили, и мне почему-то вспомнилось — даже не знаю, почему. Тедервин — это так называется родовое поместье Морриганов.