Кельтика - Холдсток Роберт. Страница 29

И вот Урта и его утэны стоят у развалин своей жизни.

Манандун закричал от ярости, выходя из длинного здания для утэнов, где жили неженатые мужчины, такие как он и Катабах:

– Ни оружия, ни тел! А были ли тела?

И все-таки кровопролитие было. Обходя улицы и дома, конюшни и кузницы, мы находили зловещие следы. Мы находили останки повсюду, даже во рву у западных ворот, откуда тянулись глубокие лесистые долины, ведущие к запретным землям.

Мы обнаружили трупы нескольких собак, все в запекшейся крови, хотя убиты они были копьем. Среди них две принадлежали Урте. Крайне неприятное зрелище.

Но самое ужасное ожидало нас впереди. Урта наконец решился войти в царский дворец, свой дом. Прошло некоторое время, прежде чем он позвал меня. Я вошел в длинное мрачное здание. Его тоже разграбили, почти все, что осталось, было испорчено: драпировки на стенах искромсаны, посуда разбита. В воздухе стоял запах гнили.

Через пролом в стене падал поток света, он освещал Урту, склонившегося над телом мастифа.

– Это, конечно, не Ульгерд, – заговорил Урта. – Но и он был мне неплохим помощником. Уриен любил его. Они вдвоем гонялись за зайцами, просто для забавы. И мой сын убил собаку, а собака убила моего сына.

Он протянул руку и вытащил из бока собаки небольшой кинжал с костяной ручкой – детское оружие, красивая, изысканная вещь, чье бронзовое лезвие было сделано для игры, а не для убийства. Урта положил маленький кинжал на землю и оттащил мертвую собаку в сторону, под ней оказалось полуистлевшее тело. Урта тяжело дышал, голос его срывался на крик. Со своего места я видел сжатый кулачок, сломанные руки и ноги, жестоко покусанные собакой лицо и шею.

– Что ж, Уриен, похоже, ты со своей задачей справился. Молодец. Клянусь богом, мне будет не хватать тебя, несмотря на твой несносный характер. Я бы все простил тебе десять раз, если бы мог этим вернуть.

Урта замолчал, склонив голову на грудь, затем снял свой плащ, завернул в него сына и поднялся на ноги, прижимая тело к груди. Он посмотрел на меня блестевшими от слез глазами и прошептал:

– Что здесь произошло, Мерлин? Именем ворона и волка, заклинаю, что здесь произошло? Собаки набросились на своих. Среди убитых нет моих воинов. В крепости никого нет, хотя она должна была бы находиться в руках врагов. Что случилось с женой и другими детьми? И где же мои воины?

– Хотел бы я знать ответы. Но, увы! Мне очень жаль твоего сына.

– Храбрый мальчик. Я должен был догадаться, что он будет храбрецом. Я им горжусь. Я не вернусь на Арго, пока не похороню его и не найду остальных.

– Да, конечно. Я останусь с тобой.

Манандун поджидал нас снаружи. Он мрачно посмотрел на сверток в руках Урты и протянул руки, чтобы взять тело.

– Это Уриен, – сказал предводитель.

– А остальные?

Урта отрицательно покачал головой.

– Я похороню его в Роще Герна у реки. А пока отнеси его в дом утэнов. Закрой его там и постой на часах у двери.

– Да, я все сделаю.

Аргонавты продолжили поиски на холме и вокруг него. К закату стало ясно, что никого из утэнов среди убитых нет. Не нашли никого из двадцати пяти человек, оставленных охранять цитадель, поддерживать порядок среди представителей низшего сословия и проводить жертвоприношения и празднества в отсутствие Урты. Не нашлись тела Айламунды, ее отца Арбама и маленьких Мунды и Кимона.

Урта сидел у колодца, обхватив голову руками, он был напуган и поражен увиденным. Я собирался подойти к нему, когда неожиданно из тени выступил Ясон. Он молча смотрел на убитого горем предводителя галлов, потом вытащил из-за пазухи кожаную флягу с вином. Он передал ее Урте и сел рядом с ним, потом сам отхлебнул и заговорил тихим голосом.

Старый воин и молодой воин, грек и кельт, они не очень хорошо владели языками друг друга, но понимали язык горя лучше, чем язык войны. Возможно, Ясон вселил в него надежду: ведь обнаружен только один сын, остальных близких Урты среди убитых не было.

Не знаю, о чем они говорили, Урта позвал меня только ночью. Он был пьян и зол. Гелард и Маглерд, оставшиеся в живых псы, сидели на привязи перед дверьми дома предводителя, в лунном свете их глаза казались огромными и блестящими, они беспокойно смотрели на меня.

– Почему мои собаки это сделали?

– Я сомневаюсь, что это сделали они.

– Но на убитых нет других следов, кроме следов от зубов. Мои собаки выступили против моего клана и моей семьи, убили их, разорвали. Некоторые псы погибли, но большинство сбежали. Только эти два выжили и остались, но ненадолго. Посмотри на них: они чувствуют, что наделали, они боятся. Их головы принесут мне облегчение. Я сожгу их в честь Белиноса и попрошу его послать мне видение того, что здесь произошло, и ответ, где искать остальные тела.

– Это сделали не собаки, Урта. Не собачья свора, не волчья стая, не дикие кошки. Отпусти псов.

– Не могу. Когда-то у меня было двенадцать отличных псов. Я отдал бы мою левую руку за любого из них. Они пошли против меня. Эти два даже пытались отогнать нас от берега. Они убийцы, я убежден в этом.

Так мог бы уговаривать себя человек, пытающийся поверить в невозможное. Ему необходимо было нанести смертельный удар, чтобы смягчить свой гнев, но ничто не могло облегчить его горе.

Тут Урте пришла в голову какая-то мысль. Он пристально посмотрел мне в глаза, его глаза все еще были злыми. Потом, как я и предполагал, он попросил меня об одолжении:

– Мерлин… ты водил Ясона в святилище Скогена и показал ему прошлое, правду про прошлое. Можешь показать мне, что здесь произошло? Может, это тоже колдовство? Это трудно? Я знаю, что такое нелегко дается. Но я заплачу всем, чем смогу.

– Я показал Ясону правду о том, что он сам пережил, хотя его и обманули. Магия была обращена к его памяти. С тобой не получится, ты не видел, как убивали твоих сыновей.

Он сразу сник, но поверил мне. Я мог бы, конечно, заглянуть в прошлое, но совсем не хотел этого делать, чтобы не позволять годам подступать к моим костям. Подобное колдовство требует большой осторожности.

– Что ж, извини. Мы попробуем узнать правду по-другому.

Есть еще одна возможность узнать судьбу семьи Урты: во сне. Я сообщил ему об этом и добавил:

– А пока отпусти псов. И выбрось из головы мысли о мести. Надеюсь, мы будем вместе на Арго еще долго. Мы многое сможем сделать друг для друга.

Ночь была светлой, даже река вдали была видна, серебряный свет луны разлился по лесу и холму. Я люблю погружаться в сновидения у реки, особенно под старым вязом или шелестящим листвой буком. Поэтому я взял факел, вышел из крепости и отправился туда, где стоял на якоре Арго, по тропе, которая, по словам Урты, вела в Рощу Герна. Она вилась вдоль ручья, впадающего в реку. Найти ее оказалось несложно, по краям рощи стояли достаточно грубо сработанные статуи, в середине ее лежали серые камни. Среди деревьев мелькали земляные холмики – могилы родственников Урты.

Я воткнул факел в землю, свернулся под деревом и погрузился в сон.

«Крики… злые крики, женский плач…»

Занимается рассвет, подул легкий утренний ветерок…

Вскоре все меняется, теперь это зима. Река течет мощным потоком, ветер стал резче, восточный ветер, скоро выпадет снег…

Вдруг из главных ворот крепости вырвались всадники, их около тридцати, с ними кожаные тюки и оружие. Плач и причитания продолжаются. Дети бегут за всадниками, швыряют им вслед камни. Группа направляется в сторону реки к лесу, оставляя за собой смятение и тревогу, старики совещаются, женщины оживленно обсуждают что-то, молодые собирают оружие и складывают его у ворот.

Это утэны. Они покидают крепость. Военный отряд Урты, защитники его дома, семьи в его отсутствие оставляют свой пост. Владения Урты остаются беззащитными, лишившись охраны.

Почему они так поступили? Почему предали своего предводителя?

Я пробудился, почувствовав чье-то присутствие. Это была Ниив, она дышала прямо мне в лицо и с любопытством разглядывала. В свете факелов Ниив была прекрасна, но она так напугала меня, что я чуть не ударил ее.