Придворный. Отставник - Дронт Николай. Страница 5
– Ваша милость, указ пришел про гарнизон…
– Ставь печать. Я распорядился – тебе из полка еще одну конную батарею метателей передадут. В башню свезут казенные припасы, которые на случай войны хранятся. Их мы закладывали, а не герцогство. Если сразу не прибрать, Эдмунд своим полкам моментом утащит.
– Ваша милость, по причине молодости и глупости не могу решить – новые мундиры гарнизону строить?
– Молодец! Ловко придумал! Строй. Цвет – зеленый. Выпушки, в честь озера, синие.
– Понял, ваша милость.
– Погоди! Понял он! Мундир дело серьезное, тут все детали обдумать надо. Басон, галун, шеврон – черные, для офицеров можно часть заменить желтым цветом. Золото или серебро баронскому воинству не пристало. Что еще? Впрочем… Да, так будет лучше. Перепоручу этот вопрос военному министерству, у них есть прописанный мундирный регламент. И с постройкой тебе помогут.
– Премного благодарен, ваша милость.
– Но смотри мне! Будет нападение, обязан продержаться до подхода моих полков.
– Так точно, ваша милость.
– И с Лауркой… Береги ее. Она молодая, глупая, но не злая. Привыкла от тебя подарки получать, думает, что любит.
– Ваша милость…
– Молчи. Просто береги ее и моего внука. Я вот прямо чувствую, что внук первым родится. А ты, поросенок, тогда графом станешь. Обещаю. Молчи. Иди к себе. С тобой военные свяжутся.
Архив
– Ваше преосвященство, никогда бы не обеспокоил вас, но появилось дело малое, однако хочется правильно его разрешить.
– Барон Тихий может в любое время просить у любого церковного иерарха любой поддержки. Я вас слушаю, Стах.
– Ваше преосвященство, наверное, вы в курсе, что мне дом судейского отписали. Так вот, случайно я малый чулан нашел. А там папки, папки, папки… По молодости любопытно стало, прочитал бумаги. Знаете, про разные мерзости и непотребства в них написано. Ладно бы про воров и взяточников, так есть про шулеров, развратников всех мастей, знаете, даже, стыдно сказать… про мужеложцев.
– Что вы говорите! Ах! Есть же грешники на свете!
– По мелкости пакостников его величеству неудобно докладывать. Не пристало ему на мелочи распыляться, да и все едино государь кому другому разобраться прикажет.
– Верно замечено!
– А вот если в полицию отдать, так толку не будет, разве разразится скандал. Доказательств нет, только что на бумаге написано. Правда ли, нет – кто знает? Да и… Про некоторых полицейских там тоже есть.
– Соблазны! Соблазны людей караулят! Слаб человек, достойных мало.
– Охранителей просить? Они люди занятые, некогда им про мелкую сошку думать.
– Да! Там государственные дела делают, не до развратников им.
– Самому мне разбираться не по чину, не судья я. Да и других дел по службе избыток. Вдруг что-то подумалось, церковь грехами людскими занимается, кому отпускает, кого наказывает. Возможно ли ей передать такое бремя? Примет ли она на себя сию обузу? Найдется ли время ей заняться делами равно мелкими, противными и грязными? Посоветуйте, ваше преосвященство, в какой храм с таким вопросом стоит обратиться!
– Сколь приятно слышать столь правильные размышления от вьюноша ваших лет! Церковь несет на себе тяжкое бремя окормления паствы и никак не сможет отказаться от любой нагрузки, связанной с грехами людскими. Скажите, куда приехать, и сегодня же брат-дознаватель навестит вас.
– Ваше преосвященство, я как знал, что церковь согласится помочь с грешниками. Все сложил в сундук, а он стоит у меня в карете. Прикажите, куда его отнести?
– Братья сами подойдут. Ждите час, не долее. Барон, только для понимания… Хочу спросить – кто еще о столь мерзостном собрании бумаг знает? Кто-то из слуг? Или по службе?
– Ваше преосвященство, по службе не знал, кому сказать, а вводить слуг в сомнения тоже не захотел. Нашел лично, осмотрел лично, даже в сундук папки сам сложил. Никто другой не в курсе.
– Осиротел я. В трауре хожу и печали. Жена моя покинула сей грешный мир. Грибков у подруги поела. Та клистиром да рвотным обошлась, а моя скоропостижно…
– Сочувствую, Эльрик. Дорого похороны встали?
– Не дороже денег. Спасибо. Вот тут обещанное.
– Благодарю. Ее любовника надо как-нибудь изысканно? Или…
– Думаю, в данном случае стоит обойтись простой дуэлью.
– Даже не вопрос! Молодой человек, когда в картишки сражается, бывает, карточку передернуть норовит. Тут его кто-то за руку поймать может. Чем не повод?
– Лучшего и придумать нельзя. Причем такой случай с моей покойной женой никак не свяжут.
– Только об одном, Эльрик, прошу – сжечь бумаги, которые получены от Тихого.
– Меня можно принять за идиота? Бумаги уничтожены сразу после похорон жены.
– Барон не…
– Нет, конечно! Мы днями случайно виделись, он лишь соболезнование высказал.
– Папа, как ты велел, я уволил приказчика без всякого разъяснения причин.
– А я сделал так, что его в мелочную лавку полы мести не возьмут. Пусть знает, как продавать секреты почетного гражданина, коммерции советника, высокочтимого Федула Латера!
– Все же надо бы нанять людей, чтоб ему бока намяли.
– Нет, не надо. Тогда его, может, кто и пожалеет. А так пусть помыкается, работу поищет. Ты остальным нашим конторским скажи, за что поганца прогнали. Пусть посмотрят на его примере, как у нас предателей и доносчиков люди ценят.
– Его высокоблагородие когда благодарить будем?
– Твой братишка Феофил изрядно поднял доходы баронства. Но есть, сказывает, и кое-какие сложности, которые деньгами не решить. При встрече поговорю с его высокоблагородием, предложу способ решения его затруднений. Это будет ему значительно полезней наличных или векселей.
– Ничего уж совсем особенного, но все же судейский накопал кое-что интересное. Есть над чем поработать братьям-дознавателям. Из остального много просто грязных историй, много уголовных делишек. Там краешек скандальчика виден, здесь тема для серьезного разговора духовника с грешником появилась. Очень, очень полезная коллекция.
– Только судейский собирал материалы?
– Во всех папках один и тот же почерк. По самой информации вычислили нескольких доносчиков. Пару из них отечески опросили. Ториан Зенн. Повешен вместе с Тогастом Венкранцем за подготовку побега с каторги сына Венкранца. Сын с сообщниками напал на барона Тихого, но его остановили проходящие мимо солдаты. Осужден на два года каторжных работ. Дом присудили барону в компенсацию.
– Барон не злоупотреблял знаниями?
– Барон? Точно нет. Слухи о шантаже всегда до нас доходят. Да и дела мелковаты для придворного.
– А для разработки у него нет ни структуры, ни людей. Предпочел не связываться с охранкой, а отдать папки нам. Хороший юноша и прекрасный прихожанин.
– Прекрасный! Я его досье полистал. Он приказал управляющим своих поместий десятину с доходов отдавать на нужды церкви.
– Один храм сам организовал. От себя платит священнику жалованье. Свои доходы от браконьерства и потравы тоже велел направлять на украшение церкви.
– Боевые братья ежедневно упоминают о нем в молитвах. За яд против нежити, а особенно за свитки с защитой. Достойный человек!
– Я тут подумал… граф дю Гоуи одинок, бездетен и весьма стар. А графство Гоуи слишком хорошо, чтобы достаться какому-нибудь расточительному прощелыге.
– А тем более недостойному грешнику! Барон вполне может выделить десятину от доходов графства на поддержание веры.
– Свяжитесь с духовником графа.
Государь
Следующая ночь с Лаурой получилась самой сладкой. Великая герцогиня прощалась надолго, требовала нежности, ласки и проявления чувств. Впрочем, от подаренного золотого браслетика с яркими камешками не отказалась. Ее очень обижало, что не может отдариться, но распоряжаться землями герцогства, доходами и даже приданым она теперь может только уведомив мужа.