Док и его кот (СИ) - Башибузук Александр. Страница 8

— Два с половиной доллара, мой чернозадый друг.

— Что, два с половиной доллара? — дворецкий вытаращил на меня глаза.

— Я обойдусь вам два с половиной доллара в сутки…

Глава 4

— Да, мистер Вайт, я не люблю чернокожих, — Ромео презрительно поджал губы. — И совершенно убеждён, что их благополучное существование возможно только в белом обществе.

— Это почему?

— Вот представьте, мистер Вайт, что чернокожих собрали в кучу со всей Америки, после чего дали своё государство и отпустили в свободное плавание… — Ромео хитро ухмыльнулся. — Что из этого получится? Ничего! Повторюсь, ничего хорошего! — он важно ткнул пальцем в дупло кривой сосны. — Боюсь, они сразу установят у себя рабовладельческий строй. Да-да, мистер Вайт, не стоит удивляться, рабовладельческий строй.

Я хотел ему рассказать, что получилось из затеи создать чернокожее государство на примере Либерии, но благоразумно смолчал.

— Вы знаете, что творили чёрные, когда получали власть над своими во время рабовладельческого строя? — продолжил разглагольствовать потомственный дворецкий. — О! Хуже белых, гораздо хуже! Они становились отъявленными мерзавцами! Настоящими зверями! Чернокожий бездельник способен на что-то созидательное, только когда над ним стоит надсмотрщик с кнутом — без этого он полный никчёма. А дай ему власть — он сразу превращается в ублюдка. Вы знаете, о чём мечтает большинство чернозадых голодранцев? Нет, не о том, чтобы как-то развиться, выучится и стать на ноги. Они мечтают о временах, когда белые им будут платить за годы угнетения, а они будут бездельничать. Да, я знаю свой народ, мистер Вайт. Есть, конечно, среди нас достойные и умные люди, но их очень мало! — Ромео с важной мордой завершил свой спич.

Я сразу понял, что под самыми умными и достойными он подразумевает в первую очередь себя и с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. Хотя потомственный дворецкий во многом был прав, особенно учитывая, что творится сейчас в Америке. То есть не сейчас, а в двадцать первом веке. Абсолютно нормально отношусь к неграм, но… но некоторые моменты, честно говоря, сильно настораживают.

Да и этот чернокожий расист того… может вызвать когнитивный диссонанс у кого угодно, особенно у либеральной братии. Хотя и в этом нет ничего удивительного, среди русских тоже частенько встречаются уродцы, которые дико ненавидят свой народ. И при этом спокойно живут в России. Грёбаные манкурты…

Свой лимит общения на сегодня я уже исчерпал, поэтому жестом показал Ромео, что ему пора отваливать. К потомственному дворецкому уже привык и без особой раздражительности общался с ним, но строго дозированно, не более получаса в день. И дело не в самом дворецком, а в том, что я вообще очень быстро устаю от людей. От всех: в том числе и от белых.

Тщательно выбил трубку, прошёлся разминая ноги, поглядел на верхушки сосен и с тоской решил, что пора сниматься с места.

С тоской, потому что почти в самом начале путешествия в Вирджиния-Сити выяснилось, что наездник из меня прескверный. Нет, я вполне дружу с верховой ездой, но, одно дело раз в неделю проехаться в манеже, а совсем другое сутками не вылезать из седла. Особенно, когда твоя лошадь, как горный козёл скачет по этим проклятым тропкам. К исходу первого дня, я уже проклинал всё на свете, ибо седалище полностью закаменело, а сам я чувствовал себя так, словно по мне промчалось стадо бизонов. Как не стёр жопу до крови — сам не знаю. В общем, первые пару дней прошли как в тумане, правда потом слегка пообвыкся и даже начал замечать окружающую действительность вокруг себя.

Красиво, ничего не скажешь. Воздух — как на курорте. А ещё морда свирепо чешется от паутины, и мошка до крови заела. Тьфу…

В пути мы уже трое суток. Сначала думал усадить Ромео и Пруденс в сёдла, а оставшихся лошадок использовать под вьюки, но в автопарке организованного криминального сообщества неожиданно нашлась тентованная повозка — её они спрятали в зарослях неподалёку от стоянки. Не переселенческий фургон, гораздо меньше размером, зато маневренная, лёгкая и крепкая. Тактический план сразу поменялся, я и мисс Меллори поехали верхом, повозку загрузили провизией и личными вещами, а «водителем кобылы» стал Ромео. Вход в пещеру завалили камнями — так как большая часть незаконно нажитого разбойниками имущества в фургончик не влезла. Появится возможность — вернусь за трофеями, а нет — пусть лежат. Хотя всё оружие и боеприпасы хозяйственно забрал с собой. Пригодятся, на крайний случай продам. А башка Луи Свиньи поехала в мешке с солью, прицепленная к фаркопу повозки.

В начале дороги, конечно, натерпелись — чёртовы бандиты устроили себе логово высоко в горах и первые пару миль пришлось тащиться едва ли не целый световой день. Как не сверзились куда-нибудь в обрыв — сам не знаю. К счастью, лошадки явно не впервой шастали по кручам, да и фургончик оказался на удивление крепким. А к исходу второго дня, местность слегка выровнялась, и путешествие стало более комфортным. Относительно комфортным, конечно.

Пруденс вполне уверенно гарцевала на своей кобылке, Ромео умело рулил транспортным средством, да и я тоже слегка пообвыкся. Охотиться, как собирался вначале, по пути не получилось. Слезал с седла полностью убитым — не то, что охотиться, до ветру в кусты доходил с трудом. Да и дичи, честно говоря, не попадалось.

Лучше всех устроился Мусичка — котяра с комфортом путешествовал в повозке, где мисс Меллори соорудила ему из одеял гнездо. Правда кошак там постоянно не сидел и частенько сбегал в природу, а часть пути вообще проделал верхом, взбираясь ко мне в седло. Переименовываться он наотрез отказался, так и остался Мусечкой. Но на переиначенное на французский манер свое погоняло, как его наладилась называть Пруденс, всё-таки отзывался.

— Снимаемся… — я жестом продублировал команду дворецкому, потом вспомнил про кота и повертел по сторонам головой. — Мусий, где ты, шерстяная зараза?

Неожиданно неподалёку раздался дикий вибрирующий вопль. Орал кошак, да так, словно собрался сражаться сразу с сотней своих соплеменников.

— Чёрт… — я выхватил из седельной кобуры двустволку, одним движением взвёл курки и ринулся на крики.

Бежать пришлось недалеко, уже через несколько секунд я выскочил на полянку, на которой стояла Пруденс с букетиком полевых цветов в руках. Перед ней, изогнув спину в дугу и вздыбив шерсть, надрывно орал Муся, пристально уставившись на кого-то в кустах.

Я перевёл туда взгляд и с перепугу даванул сразу на оба спусковых крючка.

«Эллис» оглушительно бабахнула, меня неслабо оглушило и даже немного развернуло вокруг своей оси.

Но выметнувшееся из кустов в длинном прыжке мощное палево-рыжее тело всё-таки сшибло в самом начале полёта.

Я немедленно выронил пустую двустволку себе под ноги и выхватил револьвер из кобуры.

Пока взводил курок и целился, стало ясно, что правки уже не требуется — пума судорожно билась на земле, с треском ломая подлесок. Рубленая картечь почти начисто снесла ей часть морды.

— М-мать… — пришлось невольно расставить пошире ноги, чтобы не шлёпнуться задницей на землю. Голова кружилась, словно меня только что прокатили на центрифуге для тренировки космонавтов.

Но на этом ничего не закончилось.

Совершенно неожиданно, позади громыхнул ещё один дуплет, а уже затихающую пуму вообще забросило далеко в кусты.

С перепуга сердце едва не вылетело наружу через грудную клетку. Как я не схлопотал инфаркт, или не нагадил в штаны, один господь знает.

Уже догадываясь, что случилось, я медленно обернулся и обнаружил в паре шагов от себя потомственного дворецкого со своим карамультуком восьмого калибра в руках. Из стволов струйками курился дымок, а сам Ромео с ошалелой серой мордой сидел на земле — видимо не устояв на ногах после отдачи.

— Шею сверну, черножопая с-сука… — первым и самым настоятельным желанием было разбить грёбаному ниггеру башку прикладом.

И даже шагнул к нему.