Бегство Квиллера - Холл Адам. Страница 11

Водитель перегнулся с переднего сиденья, намереваясь дотянуться до меня, и изо всех оставшихся сил я нанес ему удар открытой ладонью по основанию носа, от чего хрящи переносицы должны были войти в мозг, после чего я вывалился на левую; сторону, свалившись в глубокую лужу, на дне которой были камни; откатившись подальше от машины, я было бросился бежать, но две фигуры преградили мне путь; их сухие лица четко вырисовывались в отсветах фонаря, когда их черные комбинезоны приближались ко мне: в руках у них поблескивал металл, и я слышал их хриплое свистящее дыхание, наполнявшее окружающий воздух солоноватым запахом крови, а поодаль стоял человек, что-то кричавший по-английски, перекрывая шарканье ног убегавших прохожих и отдаленное хлопанье закрывающихся дверей.

Мои руки были залиты кровью. Моей и их, — их, ибо я знал, что убил кого-то, и моей, потому что рану невыносимо жгло, когда воздух касался ее. Я заметил нож, направленный мне прямо в лицо, и успел перехватить руку женщины, после чего нанес короткий жесткий удар ребром ладони по горлу, увидел, как раскрылся ее изящный ротик и вывалился блеснувший влагой в свете фонаря язык; широко раскрытыми глазами она еще успела взглянуть в лицо смерти перед тем, как, обмякнув, опуститься на землю, подобно марионетке с порванными нитями.

Другая женщина повернулась и бросилась бежать, а я кинулся за ней, оскальзываясь и преодолевая слабость, которая мягко обволакивала меня, словно поднимающаяся вода: перед глазами все расплывалось, и я, с трудом восстановив четкость зрения, увидел, как тень женщины скользнула по стене за фонарем, миновала освещенное пространство и канула в темноте. Я двигался вперед, еле волоча ноги и с трудом преодолевая подступающую слабость, и в ушах все громче звенела высокая нота одиночной скрипичной струны, но я все двигался, потому что хотел узнать, кто она и кто они, а если мне удастся поймать ее, она-то уж у меня заговорит, хотя бесконечная нота предупреждала меня, что я теряю кровь, но я забыл об этом, когда тьма поглотила меня.

— Вам звонят, — позвала меня Лили.

— Я спущусь.

Нельзя представить себе ничего более фантастического, чем телефон в гостинице “Красная Орхидея”. Я взял трубку и представился.

— В каком ты состоянии? — Я оцепенел. Пепперидж. Помолчав, я спросил его:

— Откуда ты знаешь?

Кто-то вошел в холл, и Ал своей неторопливой походкой направился навстречу посетителям. Я хорошо видел их сквозь проем арки: два европейца средних лет, невысокого роста, в мятых костюмах; на багаже — яркие ярлычки авиакомпании “Эр Франс”.

Теперь-то я наблюдал за всеми вся. Все вокруг меня изменилось.

— Говорил же я тебе, — сказал Пепперидж, — что буду следить за тобой и отсюда. Так как ты…

— Что у тебя за источник?

Может быть, у меня начинается, паранойя. Они приближаются, чтобы расправиться со мной.

— Верховный Комиссариат, конечно. — В голосе звучала обида.

— Верховный Комиссариат ровно ничего не знает о происшедшем. Сингапур тут же опустил дымовую завесу — ни слова в прессе и вообще никаких сообщений.

Короткое молчание, а потом:

— Боюсь, ты не все продумал.

Он совершенно прав. Сингапурские власти сразу же снеслись с посольством Таиланда, обратив внимание на ливрею мертвого водителя, а так как на этом месте оказался британский подданный, которого пришлось срочно госпитализировать. Верховный Комиссариат автоматически получил информацию о происшедшем.

— И дело в том, — донеслись до меня слова Пеппериджа, — в каком ты сейчас состоянии? Пахнуло йодом и больницей.

— Мне потребуется несколько дней.

“Вам здорово повезло. — Доктор Роберт Лео, хирург. — Понимаете ли, вам здорово повезло”.

Хорошо это или плохо? Я так и не понял его.

“У вас была задета лучевая артерия. И хорошо, что вас успели найти и вовремя доставить в больницу”.

В противном случае, она сняла бы трубку телефона, когда он звякнул, и с другого конца ей доложили бы: “Дело сделано”.

Шода.

Хуже всего, что я сам во всем виноват. Черт побери, меня доставили в больницу еще до того, как я приступил к делу, и чуть ли не половину крови успел оставить в грязной луже. И все из-за того, что позволил втянуть себя в отнюдь не тщательно планируемую операцию пятизвездочного уровня — как в Бюро, когда все аккуратно расписано по деталям и разложено по полочкам: подходы, связь, курьеры и оперативник, подобный Феррису, что ведет меня. У меня все шло бы без сучка и задоринки, возьмись Лондон за это Дело, меня бы очень аккуратно подвели к заключительной фазе задания, и нервы у меня были бы в порядке — да нет, это я просто пытаюсь найти оправдание тому, что не могу себе простить.

Я постепенно успокоился, и злость прошла.

“Эта организация в высшей степени умеет защищать себя. Первый из наших агентов, нашпигованный пулями, был выброшен из машины перед президентским дворцом. Второго, со следами жутких пыток, выловили из реки рядом со штаб-квартирой полиции. Тело третьего агента так и не было найдено, но мне доставили картонную коробку с его головой”, — генерал-майор Васуратна.

Надо признать, что на этот раз нам сопутствовала удача, ибо в противном случае тело четвертого было бы найдено в грязи, в луже собственной крови, и машине скорой помощи не потребовалось бы с воем сирены мчаться к больнице.

Шода.

Нет сомнения, достойный противник того, кто, по словам Китьякары, обладает “самым высшим уровнем подготовки”, который в один прекрасный день сядет ей на хвост — и у него, черт побери, хватит сообразительности выйти на нее или, по крайней мере, на окружение Шоды, хотя для этого придется покрутиться… как, например, вращается этот потолок, к которому я поднял взгляд.

— Надо признать, — услышал я, — что пока ты никуда не годишься, — и я понял, что его беспокоит. Я привалился к стойке.

— Итак, несколько дней?

— Что?

— Несколько дней, чтобы оправиться или чтобы принять решение? — переспросил Пепперидж.

— Я уже принял решение, и надо мной основательно поработали хирурги.

— Что они с тобой делали?

— Зашили артерию.

— Значит, тебе потребуется больше чем несколько дней? — в голосе слышалась обеспокоенность.

— Это уже мои проблемы.

В трубке на том конце замолчали. Я наблюдал, как двое европейцев вручили свой багаж посыльному и двинулись вслед за ним по лестнице.

— Ты сказал, что принял решение. — Он явно обеспокоился. — То есть, ты берешься?

— Если они не откажутся мне помогать.

— Почему они должны отказаться?

— Я чертовски успешно начал.

— Из того, что мне рассказали, справился ты неплохо. На поле боя осталось четыре трупа, не так ли?

“Да неужели ты не повял, что я клюнул на самую примитивную приманку?”

Через минуту я услышал его спокойный голос:

— Держись на том же курсе.

Я получил недвусмысленное предупреждение. И не стоит дергаться, а то разойдутся швы.

Я помолчал несколько секунд, пытаясь сконцентрироваться на своих мыслях.

— Мне нужна кое-какая информация. В настоящий момент мне известна лишь цель задания. — Меня осенило. — А ты хоть знаешь, в чем оно заключается?

Короткая пауза.

— Во всем объеме — нет. В общем-то, цель известна. Да, ее я знаю.

— Можешь ли ты мне что-нибудь сообщить о ней?

— Как говорят, редкостная сука.

— Думаю, у нее есть свой информатор в таиландском посольстве.

Я услышал, как он весело хмыкнул.

— Старина, да у нее есть свои люди во всех посольствах в Юго-Восточной Азии.

— Но этот явно имеет какое-то отношение к тайской секретной службе. — Тот человек в салоне самолета, от которого мне удалось улизнуть. Теперь я понял, что вечером в посольстве на приеме он отнюдь не смутился при нашей встрече: просто он не хотел встречаться глазами с человеком, которого обрекал на смерть. I

— Ты хочешь сообщить им? — спросил Пепперидж.

— Нет. Предпочитаю оставить его в покое. Если я спугну этого типа, он просто заляжет на дно, где мне его уже невозможно будет достать, а противная сторона введет в дело другого, кого я не знаю.