Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт. Страница 129

   Горожан интересовали возможные последствия ночной атаки фауны на город, реакция администрации империи на шторм, похоронный обряд саалан, появление наместника на Пискаревском кладбище в канун годовщины начала блокады и публичные извинения, принесенные им городу от имени администрации империи, а также итоги августовских процессов - смертные приговоры как неотменяемый факт и гражданские казни в городе как неизбежное городское событие. А все, что занимало умы горожан летом, ушло на второй план и дальше. Работа Марины Лейшиной никому не была интересна: она продолжала вести дела Медуницы и Бауэр, но значимых для обывателя изменений пока не было ни в одном из этих дел. Персона Алисы Медуницы не обсуждалась, поскольку ни по одной из предлагаемых версий ее судьбы не было достаточных доказательств, а сплетни теряют цену рядом со свежими фактами, которых в этом сентябре было больше обычного. Пожизненное ограничение свободы Полины Бауэр оставалось без изменений, так что и ее судьбу тоже не обсуждали.

   Эгерт знал, что как только события сентября перестанут быть свежими и уйдут в прошлое, эти темы всплывут и интерес к ним обязательно появится. Но пока времени у него было достаточно, чтобы попробовать выручить старую приятельницу добрым дружеским советом. Надо было только придумать, как лучше организовать встречу.

   Не предвидел бедствий и наместник. Именно в то самое время, пока Вейлин наслаждался моментом в столице, а Эгерт строил планы о том, как ему встретиться с Алисой без свидетелей на три необходимых минуты, Димитри обсуждал со своей наставницей программу обучения танцу, который так его увлек, на следующие три месяца. По счету Озерного края было воскресенье, начинался вечер, и князь наслаждался им, зная, что следующая неделя будет очень тяжелой для него. Если повезет - просто очень тяжелой.

   - Знаешь, я давно не получал столько удовольствия, сколько мне досталось в ночь перед штормом, мой друг, - сказал он, задумчиво улыбаясь. - И даже то, что я прочувствовал всю снисходительность, проявленную ко мне, не испортило впечатлений. Но второй раз так же глупо я выглядеть не хотел бы. Давай пойдем дальше.

   - Прекрасный выбор, - улыбнулась Полина. - Дальше будет еще интереснее, но есть несколько сложностей. Пока они еле заметны, но дальше проявятся и когда-то начнут мешать.

   - Какие же? - Князь качнул головой и шевельнул плечом, позволяя косе упасть на спину.

   - Первая - я тебе не по руке. Другую пару тебе надо искать из своих, мне не хватает роста для того, чтобы следовать за тобой в сложных фигурах. У тебя есть еще полгода, чтобы решить этот вопрос, но потом совершенствоваться нужно, - Полина приостановила речь, чтобы собрать слова, и закончила мысль, - может быть, с менее опытной дамой, но повыше ростом.

   - Я подумаю об этом. - Он наклонил голову, спрятав взгляд. Идея ему не очень понравилась. Но для того, чтобы возразить весомо, он пока что чувствовал себя недостаточно умелым и осведомленным. Впрочем, времени было еще достаточно. - А вторая?

   - Вторая - как раз те твои привычки, которые помогли тебе так легко и быстро начать танцевать.

   - Объяснишь? - Не отрываясь от беседы, Димитри поманил пальцем поднос с чайником и чашками, тот послушно поплыл к столу.

   - Да, конечно. Ты фехтуешь и управляешь парусным судном. Это обеспечивает тебе хороший баланс и ведение, но только на начальном уровне. А как только ты захочешь сделать из этого танец, начнутся проблемы. Дистанцирование в объятии у тебя больная тема из-за привычки слишком сильно контролировать. И как только мы начнем учить фигуры и сочетания шагов, твои навыки перестанут быть помощью и станут помехой.

   Димитри улыбнулся, наливая ей чай.

   - И чему же ты будешь меня учить?

   - Чему обычно и учат продолжающих, - легко сказала Полина, принимая у него чашку. - Смена направления на очо. Скрутка. Крусада. Пивот и хиро. Колесита, мулинета, хиро, медиахиро. Планео и энроске. Шестишаговый поворот. Очо американо и очо кортадо. Задний крест. Перекрученное очо. Каминада с перекрученным очо. И сакады, если успеем. Передние и задние, мужские и женские.

   - Прекрасно, мой друг, - сказал он, размешивая сахар. - А теперь объясни, что ты сейчас сказала, пользуясь понятными мне русскими словами.

   Разговор только начался, можно было никуда не спешить, и князь был намерен провести вечер за приятной беседой целиком, не отдав наступающей неделе ни одной минуты.

   Дейвин начал тот вечер куда менее приятным разговором, чем князь. К нему зашла Хайшен, поговорить об Алисе Медунице, и ее визит превратился в настоящее внушение. Настоятельница пеняла графу за отношение к девушке, утверждая, что его поведение с ней на грани с недолжным, если не за гранью, и так настойчиво предлагала пересмотреть свои взгляды и отношение к ней, что это, пожалуй, было уже требование. К счастью, визит Хайшен продлился не больше часа. Проводив ее, да Айгит посмотрел на часы и понял, что вечер только начинается, а в далеком теплом городе, ставшем домом его другу, и вообще самое время для вечернего чая. Завершив эту несложную мысль, Дейвин сказал вслух: "А, ящеру в глотку это все!" - и открыл почтовый клиент в ноутбуке.

   Он писал другу с вопросом, свободен ли тот сегодня, рассчитывая в лучшем случае на разговор по скайпу, но Женька отозвался немедленно и в краткости многократно превзошел самого себя. В ответном письме было всего два слова: "ставлю чайник". И Дейвин, разумеется, пошел в зал Троп, сказав Нодде, что если его кто-то спросит, то он решил проветриться и будет к полуночи. Назад он вернулся ровно в полночь, слегка нетрезвый и почти веселый, с коробкой печенья и корзинкой крупных лиловых медово-сладких слив. Но и Женька сказал ему, что такая неприязнь к человеку, которого видишь каждый день, - совсем не дело, она прежде всего не полезна ему самому и плохо влияет на впечатление о нем. Да, и от своих тоже. Так что, заключил он, что-то делать придется, Дэн, так оставлять нельзя, будет только хуже. Вертясь в кровати и вспоминая вечер, проведенный с другом в ярком Львове, полном смеха и запахов кофе, фруктов и цветов, Дейвин никак не мог решить, что именно он может изменить в своем отношении к этой мрази так, чтобы не осквернить себя ни ложью, ни напрасной жестокостью, и вдруг вспомнил фразу друга, сказанную давно и по совсем другому поводу.

   - Когда я возмущен, - сказал тогда Евгений, - я нахожу способ успокоиться и начинаю думать, что именно я упустил из виду. Возмущение, Дэн, - это флаг непонимания. Пойми, что именно ты видишь перед собой, и эмоции уйдут. После этого решение придет легко, и скорее всего, оно будет если не правильным, то хоть не позорным.

   Хорошо, решил граф. Поискать упущенное из виду никогда не вредно. И уснул.

   Неделя началась с совещания у наместника с участием пресс-службы, обоих заместителей, вице-мэра Санкт-Петербурга и всех герцогов и графов края. Наместник объявил о новой программе вакцинации и о новом, уже готовом лекарстве, которое он разрешил испытывать на зараженных людях, чтобы дать им шанс если не на полное выздоровление, то по крайней мере на избавление от ужасной участи.

   После совещания князь сделал знак остаться обоим замам и сказал:

   - Сайхам и медикам нужны живые фавны, дорогие мои. Хорошо бы до конца месяца. И постарайтесь на этом не угробить людей.

   Но на следующий день Дейвин был не в полях, а рядом с князем на очередной встрече с комиссаром ОБСЕ. И разговор шел опять о Медунице. Функционеров контролирующих организаций интересовал вопрос о гражданстве Алисы. На вопрос Дейвина, почему вопрос звучит только теперь, комиссар очень мягко ответил, что добавлять администрации империи хлопот во время судебного процесса он не планировал, а решать текущие вопросы во время дней траура - запредельная бестактность. Это простой текущий вопрос, и наверняка в спокойном режиме без авралов ответ на него может быть предоставлен до конца месяца, сказал функционер. Дейвин попробовал было возразить против сроков, но комиссар, глянув на него в упор, заявил: