Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт. Страница 74

   - Да. Это другое. Видимо, мне просто не повезло. - Она улыбнулась Алисе тепло и ласково. - Спасибо тебе, котик. Остальное я сама увижу, теперь я знаю, куда смотреть. Но уже почти полночь, тебе бы в подразделение успеть.

   Алиса махнула рукой.

   - Когда идешь к досточтимой, священнику или особисту, можно и задержаться, ничего не будет.

   - Ага, тогда еще последний вопрос: кроме этих разговоров, у тебя какие-то другие занятия в тот год были с поздней осени до середины зимы?

   - Да, в общем, нет, - Алиса поежилась, явно вспомнив что-то.

   - Понятно. Спасибо, зайка. Беги все-таки спать.

   За Алисой закрылась дверь. Полина подождала несколько минут, выключила компьютер и вышла из кабинета. Все было ясно, как божий день. Пытки, потом одиночное заключение, дефицит или дурное качество сна, причиной которого, судя по тому, как барышню передернуло, был или холод, или чрезмерная освещенность камеры... и никакого общения, кроме бесед с этим душкой и фонтаном обаяния. Она усмехнулась, вспомнив его заход в конце мая с предложением себя в качестве пары для практики: это же ничего, что я даже стоять не умею, правда? Вы же меня научите, а куда вам деваться? Ну да, ни разу не выкручивание рук, что вы, что вы. И природа этой алисиной симпатии к нему абсолютно ясна. Никакого насилия, ага. Вот только вопрос "он тебя сильно мучает?" слегка портит идиллическую картинку. А теперь как хочешь, так и работай с этим счастьем. Черт ее дернул принять отсрочку приговора.

   Из интервью узницы совести Полины Бауэр порталу городских новостей "Фонтанка.Ру" от 27.07.2027:

   - Да, и как же упомянутый вами надзор, из-за которого вы даже не можете вернуться в город, совмещается с вашей коммерческой деятельностью?

   - В моем надзорном определении написано, что владеть и распоряжаться имуществом я могу. Вот и распоряжаюсь. Да, тяжело совмещать эту деятельность с работой по специальности, но мой коммерческий проект начинался, и до прошедшей весны продолжался, как социальный, а это предполагает некую ответственность. В первую очередь, перед владельцами витрин и их покупателями. Я благодарна всем сотрудникам службы безопасности наместника, которые помогли мне быстро восстановить все необходимые документы и предоставили возможность выполнять мою часть работы с порталом в прежнем качестве.

   - Работа по специальности - это как раз предложение наместника сотрудничать со школой-интернатом в Приозерске?

   - Да, это и есть работа по специальности, я предложение приняла и не уйду из школы, по крайней мере пока не получу каких-то более интересных предложений по основной специальности.

- О школе, где вы сейчас работаете, по городу ходят не самые хорошие слухи.

   - Как о любой закрытой школе. Это совершенно нормально - думать плохо о том, о чем не имеешь полной или хотя бы понятной информации. Нормально также ждать оправданий и объяснений в ответ на озвученные сомнения и подозрения. Человек, имеющий минимум самоуважения, в таких разговорах не участвует.

   Появление интервью вызвало легкую оторопь и едва заметную панику среди активных участников Сопротивления. Намек "крыса-то среди своих" получился уж больно явным. Как и очень плохо замаскированное хамство в неповторимом стиле Полины Юрьевны в ответ на вопрос о приозерской школе. Вместе это могло значить только одно: она обижена на своих, и сильно. В сочетании с остальными событиями месяца обстановка выглядела окончательно загадочно.

   Уже стало понятно, что в августе будет открытый судебный процесс, и очень похоже, что будет он грязным и скандальным, с большим резонансом в том числе за рубежом. Очевидно было и то, что на процессе прозвучит имя да Шайни и имена нескольких влиятельных досточтимых. Новообращенные из жителей края очень надеялись, что не заденет их покровителя, но уже и они чувствовали, что сильно рассчитывать на это не стоит. Урожай созрел, и пришло время его собирать, как бы к этому ни относились сеятели.

   За рубежом пока что замечали, что наместник империи подошел к задаче удивительно адекватно и распорядился судить местных по законам Земли, а своих соотечественников - по законам империи. А у Димитри все еще чесались царапины на самооценке, полученные во время разбора истории с мистрис Бауэр и целой палитры местных практик скрытого рабства, обнаруженной в мае. Как выполнять рекомендацию дознавателя о примирении с оппозицией, князь себе пока еще не представлял даже в самых общих чертах и надеялся на августовский судебный процесс, который должен был закрыть хотя бы часть вопросов, не имевших ответов с две тысячи восемнадцатого года. Местным по итогам процесса светили очень серьезные сроки, при мысли о которых даже тем саалан, которые были замешаны в этой истории, становилось не по себе. Их-то собственные судьбы были очевидны: в любом случае суд становился предпоследним событием в их жизни. А последним - отправление правосудия, каким-то способом прерывающее эту самую жизнь. И это все равно было лучше, чем годы несвободы, предстоящие их партнерам по торговле живым товаром.

  14 Урожай

   Эгерт следил за новостями из края, находясь в Московии. Когда опубликовали обвинительные заключения, он позвонил папе и сказал, что, как это ни странно, урожай на старой ферме все-таки созрел. Папа приятно удивился и поинтересовался, кто собирает. Эгерт посетовал, что из-за забора плохо видно, но похоже, все-таки новые владельцы. Папа заинтересовался деталями и предложил ему сходить в гости, если это будет уместно, и осведомиться поточнее.

   Все, что касалось инопланетян, вызывало живое любопытство по всему миру. Не стал исключением и большой судебный процесс - главное событие лета две тысячи двадцать седьмого года. Весь июль в край стягивались журналисты, публика в крае и за его пределами обсуждала возможную политическую и экономическую подоплеку, пока не решив, чем считать происходящее - новым витком репрессий или переделом сфер влияния в крае.

   Обещание наместника провести процесс одновременно по двум системам права было реализовано так. Судебную коллегию сформировали из сааланцев, исполнявших обязанности городских судей в крупных городах края, и их земных коллег, входящих в городской суд Санкт-Петербурга. Прецедент объединения правовых систем уже был, в деле да Фалле, том самом, с которого правозащитники вели отсчет начала репрессий, и имперской администрации казалось логичным воспользоваться полученным опытом. Кроме того, Димитри да Гридах, похоже, вспомнил, что Озерный край - колония, и озаботился пригласить несколько человек из метрополии. Как объяснили журналистам в пресс-службе, "очень уважаемых и сведущих в законах и обычаях саалан людей, привыкших разбирать самые запутанные дела". Двое из них за это свое знание уже успели получить титулы от императора, один был аристократом по рождению и происходил из семьи, не связанной с наместником ни дружбой, ни деловыми отношениями, а последний приглашенный принадлежал к простому сословию. Обрадованные журналисты попытались в них было вцепиться, но оказалось, что дружелюбие и открытость и этих, непривычных к земным обычаям, сааланцев заканчиваются ровно в тот момент, когда их начинают расспрашивать о деталях процесса, еще не оглашенных в зале суда. Впрочем, о судебной системе и праве империи саалан они рассказывали весьма охотно. Журналисты пересылали тексты друзьям-юристам и получали в ответ осторожные вопросы: "Слушай, а у них там какой век на дворе?"

   Узнав о решении наместника судить своих соотечественников по привычным им законам, некоторые из подсудимых сааланцев заявили, что полностью доверяют суду, говорить от своего имени будут сами и отказались даже от консультаций земных юристов, другие наоборот, вцепились в адвокатов Эмергова, как в свой последний шанс, и попытались найти дополнительную помощь за свой счет еще и в пределах края. Впрочем, в этом они не особо преуспели. Разумеется, желающие работать на стыке двух систем права имелись и поближе Московии, но дальше первых договоренностей дело почему-то не пошло ни с кем из заинтересовавшихся.