Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт. Страница 96

   Полина слушала его молча, постепенно двигая правую руку все ближе к подбородку, и к концу его короткого рассказа уже сидела скрученной, как сидят ддайг. Князь мельком поразился сходству: как будто не кресло под ней, а упавший ствол в джунглях Заморских земель, и вот-вот из волос выглянет острое ухо. И ноги не просто скрещены, а стопа зацеплена за голень. Он бы так и двух минут не высидел, а она замерла, опирая подбородок на правое запястье и заведя левую руку за спину почти к правому подлокотнику кресла, и следит за его рассказом. Дослушав, она сказала:

   - Очень интересно. Вдвойне интересно слышать это от вас. Невероятно интересно.

   - Я должен был бы узнать об этих героях и их подвигах раньше. Много раньше, Полина Юрьевна, как и о многом другом. Но я был занят той рутиной, без которой у вас невозможно быть правителем хоть насколько-то долго. Мне очень жаль.

   - Я не иронизировала, правда. Но, - она наконец приняла более человеческую позу, - вы же не затем меня позвали, чтобы показать вашу новую любовь?

   - Я рад был показать ее вам. Она очень красива, и это подарок достойных людей, - ответил он. - И вы, конечно, правы. Позвал я вас действительно не за этим.

   Полина улыбнулась снова:

   - Некрасивых я рядом с вами не видела. Но с этим знакомством могу только поздравить еще раз. - Вдруг она замерла на секунду. - Извините, я верно услышала? Это подарок?

   - Да, - Димитри ответил улыбкой. - Полина Юрьевна, мне жаль, что культурная разница не позволила мне сразу с вами объясниться. Очень тяжело без подсказки понять, что вещи, естественные для меня, вовсе не будут нормальными для вас. Когда в апреле Алиса пришла и попросила за вас, я уже видел ваше дело и предполагал крупные проблемы. Подписать вам приговор я не мог, это было бы равнозначно стихийному бедствию. Не подписать я не мог тоже, вы бы не приняли помилования. Так что она со своей просьбой сильно выручила нас обоих, избавив от лишних трений. Но будь вы даже тем, что видел в вас достопочтенный, я все равно отдал бы ей вашу жизнь, потому что у человека должен быть кто-то близкий.

   Он посмотрел на нее, увидел все тот же спокойный взгляд, из-под гладкой поверхности которого была видна большая вода, темная и холодная, но решил продолжить. Просто наудачу.

   - И, когда я увидел вас, я должен был сразу объясниться, просто потому что тут очень многое иначе, и вы вправе ждать от меня решений, принятых здесь. Ну, а вы про нас в любом случае думали достаточно плохо, чтобы вам не хотелось приглядываться. - Проиграл, понял он, едва договорив. Приоткрывшаяся дверь захлопнулась.

   - Господин наместник, так или иначе, все уже произошло и все последствия... хотя нет, наверное, еще не все, но не важно. В общем, большая часть последствий уже у нас на руках. На мой взгляд, все произошедшее более чем логично. Для всех участников и действующих лиц. У вас не было выбора, у меня не было выбора - все сделали все, что могли, чтобы сейчас сложилось так, как есть. И да, с вашей точки зрения я и должна была быть крупной проблемой для вас всех. Можете считать, что это было у меня в планах и вы мне сейчас сделали комплимент, - она наклонила голову, как будто благодаря. - Я польщена.

   Ну уж нет, решил он. Если дверь тут есть, а она есть, надо пробовать стучать снова. Не теперь, так потом откроют.

   - Полина Юрьевна, еще раз скажу, что я понял все, едва взяв в руки ваше дело. Не говоря уже о том, что я не раз высказывал своим ближайшим надежду когда-нибудь увидеть Аугментину в своей команде. Убедившись, что два интересных мне и моим людям автора - это один человек, я пришел к выводу, что до того как Алиса стала такой, как сейчас, рядом с ней могли быть очень интересные люди. Да и после возвращения с Кэл-Алар все было довольно очевидно. Вы были исчерпывающе ясны, ваши друзья - достаточно убедительны. Но я же не мог вас оскорбить, предложив помилование. Это же немыслимо, не говоря уже о том, что это повод для дуэли.

   Кажется, кто-то из старых богов дунул ему в руку во время второй попытки. Произошло невероятное: она задала вопрос.

   - Почему же, с вашей точки зрения, это было бы так?

   - Но это же оскорбление. - Он мимовольно сделал короткий жест рукой. - Я бы этим сказал вам и всему миру, что ваши действия не имеют никакого значения, что их все равно что и не было. Что вы не поднимали мертвых, не делали те амулеты, не практиковали то, что практиковали. Разве у вас иначе?

   Мистрис Бауэр приподняла бровь:

   - Ну, для начала, если бы их надо было поднимать...Впрочем, об этом вам лучше спросить вашу новую возлюбленную, она охотно ответит.

   - Какую возлюбленную? - не понял Димитри, решив, что это опять тот странный интерес местных, который они умудряются запихать в любую внешне подходящую дырку.

   И увидел, как Полина уверенно кивнула на стену, рядом с которой стояла Красава.

   - Вы не сказали, как вы назвали ее. Но это, несомненно, любовь. Извините мне мою бесцеремонность, если я была бестактна. Если те, кто вам отдал ее, недостаточно внятно рассказали все то, что я услышала в вашем пересказе, - спросите ее саму.

   Это была шокирующая откровенность, намекающая на опыт, полученный им вместе с оружием, но ему было важнее другое, и он не упустил тему:

   - Полина Юрьевна, но ведь само предположение верно? Я угадал, предложение помилования было бы плохой идеей?

   В ответ он получил очень выразительный взгляд. Будь он дома, после этого взгляда можно было бы ждать фразы "выбирай оружие и место", но она просто сказала:

   - Да, пожалуй, еще и это было бы уже чересчур. Вы совершенно правы.

   Дверь открывалась. Медленно, по волоску, но открывалась. Заставить себя остаться на выбранной дистанции, сделать вид, что он ничего не видит, было, пожалуй, самым сложным, но он сумел. И задал вопрос так, как если бы не увидел ее эмоции.

   - А какой выбор был бы у меня в рамках вашей культуры и представлений о должном?

   Она засмеялась:

   - В том-то и дело, что никакого. Мотивы были бы иными, но факты и сюжет сохранились бы полностью.

   - Да? - поднял брови Димитри и подлил ей чаю.

   Она приняла чашку:

   - Да, в этой истории ничего не меняется от смены культурных контекстов. Помилование остается оскорблением, пусть и по другим причинам. Действия, которые мне были инкриминированы, не существуют в нашем культурном поле, но поскольку заявлены администрацией империи как существующие, могли быть точно так же использованы, чтобы вывести меня из игры надежно и окончательно. И даже если бы я их не делала, этот трюк удался бы все равно. В конце концов, улики можно и подбросить, если знать, какие и как. Разве что я не имела бы возможности сказать вам, что вас, кажется, сыграли втемную по очень мелкой ставке. А теперь вот говорю. - И сделала глоток.

   - Да, - кивнул он, удерживая азарт. - И было бы очень горько узнать об этом постфактум.

   - Ну, постфактум вы бы и не узнали, - пожала она плечами. - Впрочем, неважно, путаница и так получилась отменная. Что вы намерены сделать с новым знанием, доставшимся вам сегодня?

   - Пока не знаю. Тем более что это только часть головоломки, и я пока не понимаю, как ее собирать. Хотите подумать вместе со мной?

   - Хммм... - Полина посмотрела куда-то в угол. - Задача с неизвестными вводными, да в чертов час ночи... Как же я откажусь. Хочу, конечно.

   - Ну, вводные-то не проблема. Из того, что я знаю, но не знаете вы, есть только один небольшой набор данных. - Димитри протянул руку, и с рабочего стола к нему не спеша поплыла по воздуху увесистая папка. Он взял ее и протянул Полине.

   Получив в руки дело Алисы, мистрис психолог сначала приподняла брови, но открыла папку и начала ее изучать, стремительно пролистывая копии уже известных ей документов. И почти в самом конце добралась наконец до протокола допроса, которого не видела раньше. Начинался он со слов: "Расскажи, что ты делала рядом с ЛАЭС в день аварии", а сразу за ним шла биография, имевшая очень малого общего с известной Полине. На знакомство с этими листами у Полины ушло целых пять минут. Закрыв папку, она поморщилась: