Химера (СИ) - Бо Вова. Страница 46

Но боль не собиралась уходить. Наоборот, она взвыла, взревела и воззвала меня к себе. Обратно в сточную яму восьмого сектора. К реальности.

Я с трудом разлепил глаза. «Шинигами» больше не было. Лишь горящий пустырь и обломки руин на его месте. Недалеко от меня лежало неподвижное тело Элис. Я видел, как из ее носа и ушей течет кровь. Как тлеют края того, что было ее курткой.

А следом гора камней в дальней части осыпалась. Разбрасывая завал, откидывая стальные балки, из руин выбирался черный зверь. Его глаза пылали огнем, а багровый узор напоминал мне кошмары из снов.

Химера выбралась из-под завалов, следом вытащила огромную армейскую сумку и медленно пошла в мою сторону. Тварь была ранена, это видно по тому, как она шатается. Но жива.

А я лежал и не мог пошевелить даже пальцем. Хотел, пытался, но не мог. Тело перестало слушаться, а звон в ушах заглушал даже рев бушующего эфирного пламени. Я чувствовал боль. Чувствовал, как раскаленный асфальт обжигает мне грудь и щеку.

А еще я чувствовал обиду. И мысленно проклинал всех, а в особенности эту черную тварь. Но я даже языком пошевелить не смог. И только один звук прорезался сквозь бесконечный писк в ушах. Потому что этот голос был не извне. Он всегда находился у меня в голове.

— Ты опять не смог ее спасти, — рычал Черный самодовольным голосом. Я посмотрел на тело Элис, лежащее между мной и приближающейся химерой. — Ты никого не можешь спасти. Ни жену, ни дочь, ни даже эту девчонку. Даже писклявая барменша сейчас пылает в адских муках. Ее ты тоже не смог спасти. Никого. Никого не спас. Даже себя. Ты лишь жалкая восьмерка. А восьмерка не может быть героем. Восьмерки должны страдать. Это их судьба.

Глава 23. Герой, которого все заслужили

— Кто же всех нас спасет? Кто же, кто же? Ведь всем известно, что восьмерки не могут быть героями. Но в этом секторе есть один герой. Настоящий, мощный, неповторимый. Он может, да. Он может всех спасти. А ты не можешь. Ты лишь жалкая сраная восьмерка. Ты никого не сможешь спасти.

Черный кривлялся и скакал перед глазами. Все плыло, а противник двигался, словно в замедленной съемке. Я то ли подыхал, то ли наоборот приходил в себя. Но казалось, что просто завис на грани.

Стимуляторы и энергетическая повязка высосали из тела слишком много резерва. И сейчас я никак не мог заставить себя сдвинуться с места. Это было как во сне. Я вроде бы шевелю рукой, выхватываю пистолет, целюсь в приближающуюся тварь.

А затем понимаю, что даже пальцем не пошевелиться. Как лежал, так и лежу. Кожу жгло и щипало. Это эфирная бомбардировка. Как радиация, только облучение эфиром. Скоро весь покроюсь волдырями и еще неделю буду чесаться.

Хотя я как-то оптимистично настроен. Как будто мне не сломают хребет в течение следующей минуты. Извини Йулл, я честно пытался.

— Встречайте! — верещал Черный. — Герой, которого заслужил этот сектор. Великий! Несравненный! Непобедимый! Черный!

Он встал в позу бодибилдера, надул свою броню так, что она взбугрилась мышцами, а прожилки на теле засияли еще раньше.

— Ты же хочешь, чтобы Черный всех спас, да? Хочешь? — Его морда приблизилась прямо к моему лицу. Кажется я почувствовал запах гнили вперемешку с машинным маслом. — Тебе надо лишь попросить, восьмерка. Попроси Черного всех спасти. И настоящий герой все сделает. Надо будет лишь произнести волшебное заклинание. Как в сказке. И вуаля. Проси, восьмерка!

Последнюю фразу он рявкнул мне в лицо, обдавая все вокруг тягучей слюной. В этот момент я не воспринимал его как взбунтовавшую часть подсознания. Это что-то другое. Я не знаю, что оно придумало, но какая разница?

— Помоги, — прошептал я.

— Помоги, пожа-алу-уйста-а, — протянул он. — Помоги, пожалуйста.

— Помоги, — изо рта потекла кровь. Голос сорвался на тихий хрип. — Пожалуйста.

— Помоги, пожалуйста, Черный! Будь вежлив с настоящим героем, восьмерка.

Придушил бы тварь, если бы мог. Бесит. А химера все приближалась. Ближе и ближе. От меня до тела Элис было метров пять. А от нее до Черного Дьявола оставалось всего несколько шагов.

— Помоги, пожалуйста, — прохрипел я, сплевывая кровь. — Черный.

— Так-то лучше, — захохотал он. — А теперь волшебное заклинание. Я подскажу, я помогу, восьмерка. Повторяй за мной, слово в слово. Наизнанку.

Голову прорезала острая боль, которая не имела никакого отношения к полученным ранам. Я зажмурился, пытаясь стерпеть нарастающий гул, волной прокатившийся по мозгам.

— Повторяй заклинание, восьмерка, — рявкнул Черный. — Наизнанку.

— Наизнанку, — прошептал я.

Головная боль стала невыносимой. Реальность поплыла, перед глазами лишь белая пелена. Это и есть мой финальный трип? Но голос Черного разрезал пространство.

— Сиреневый. Повторяй.

— Си… Сиреневый, — прокряхтел я.

— Единороги.

Каждое произнесенное им слово причиняло физическую боль. И с каждым разом та становилась все сильнее и сильнее. Я уже не понимал где я нахожусь и что происходит. Было только белое пространство вокруг, звон, боль и голос Черного.

— Единороги, — кажется произнес я. Своего голоса я тоже больше не слышал.

— Нулевой.

— Нулевой.

— Связаны. Нежность. Акварельными.

Я повторял слово в слово. Я не знал, зачем это делаю. Все походило на безумный бред. Может я все-таки принял тот розовый порошок, а это все просто бэдтрип? Но тогда в конце меня должен ждать покой.

Я не чувствовал тела. Не чувствовал боли или прохлады. Я словно парил в белой невесомости, напоминавшей бесконечное ничто. И только слова Черного эхом отдавались в моей голове. Хотя головы своей я тоже не чувствовал.

— Яблоко.

— Яблоко, — покорно произнес я.

Боли больше не было. Ничего больше не было. Я почувствовал, как белое пространство вокруг завертелось, хотя как может вертеться пустота? Ко мне подошел человек. Крупный, здоровый, плечистый. В черном поношенном плаще из-под которого торчала знакомая рукоять револьвера.

Это был я сам, будто в зеркало смотрю. Если бы в восьмом секторе были такие чистые и прямые зеркала. Я посмотрел восьмерке в глаза. А тот открыл рот и заговорил скрипучим, механическим голосом. Ни интонаций, ни эмоций. Словно робот, который читает инструкцию.

— Пароль принят. Доступ разрешен. Ограничения сняты. Режим энергосбережения — отключен. Режим мимикрии — отключен. Режим пассивного взаимодействия — отключен. Наномашины активированы. Энергоемкость — двадцать четыре процента. Амортизация генома прототипа — сорок семь процентов. Запущено реконструирование организма-носителя.

Я открыл глаза. Боль ушла. Полностью. Пошевелил пальцами и почувствовал, как они скребут по мягкому теплому асфальту. Химера стоит возле тела Элис. В одной руке старая армейская сумка, набитая под завязку. В другой эфирный револьвер.

Пылающие глаза смотрят на меня, словно тварь пытается испепелить взглядом мою душу. Я медленно поднимаюсь на ноги. Тело слушается, но будто бы оно не мое. Я не чувствую боли, не чувствую, как одежда прилегает к коже. Не чувствую раздражения.

Остатки плаща сползают с плеч и падают на землю. Я поднимаю голову и смотрю химере в глаза. Инстинктивное желание разгорается где-то в груди. Убить, свернуть шею, почувствовать, как хрустят в моих руках его позвонки, вырвать сердце, оторвать пальцы, медленно по одному.

— Нейроинтерфейс заблокирован. Доступ ограничен, — раздался машинный голос в моей голове. — Воспользуйтесь вербальным интрефейсом.

— Черный — герой. — раздался шепот прямо над ухом. — Черный знает нужные заклинания. Черный поможет и всех спасет.

И я повторил произнесенные слова заклинания. И волшебство сработало. В этот раз не было больно. Лишь приятное покалывание разлилось по всей коже.

Элис очнулась. Увидела нависшую над ней химеру, испуганно дернулась в сторону и посмотрела на меня. Я видел, как ее зеленые глаза вспыхнули изнутри. И видел ее лицо, на котором отпечатался ужас происходящего.