У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт. Страница 23

   - Спасибо, - ответила Полина все так же ровно.

   - А зачем бы могло понадобиться? - уточнила Марина.

   - Вы свободны в передвижениях по городу, ограничение одно: выходить можно только с охраной, это вопрос вашей безопасности. Слушания начнутся послезавтра, и если у вас будет настроение погулять по городу, попробовать наши лакомства, что-то купить или развлечься - самое время потратить на это день. Потом вам будет не до того.

   Мою охранницу звали Мейра. Оглядев ее украдкой, пока мы ехали, я сразу поняла, что она, конечно, формально-то мелкомаг, но некоторых недомагов может поучить и колдовать, и вообще уму-разуму. Она носила два цвета, красно-коричневый и зеленый. Мейра выглядела не красивой, а миленькой, лицо у нее было, на мой вкус, слишком вытянутое, но такое приветливое, что назвать ее несимпатичной язык бы не повернулся ни у кого, кроме, может, самых отъявленных злыдней, которые и на солнце пятно найдут без телескопа.

   День у нас начался с того, что Мейра пришла ко мне и предложила, уж раз начиная с первого дня суда мне нельзя выходить за пределы дворцового парка, с толком потратить оставшееся время, чтобы было что вспомнить. Я и согласилась. И не пожалела. Завтракали мы с ней уже в городе, а вернулись только после ужина, и отлично провели время. Мы позавтракали, потом облазили рыбный рынок, а после забрели в квартал цеха художников и посмотрели, как кто-то из явно наших девчонок рисует портрет заказчика сухой кистью в земной манере прямо при публике. Насколько я поняла, это был вступительный урок какого-то открытого цикла, но ей аплодировали, а ее сайни ходил со шкатулкой и собирал деньги за зрелище. Выбравшись из квартала художников, мы пошли обедать, потом отправились к парфюмерам, и я прикупила себе мыльную соль, которую Мейра нахваливала, а после этого она предложила зайти в швейный цех, точнее, не в сам цех, а в его лавки, и я долго рассматривала все, что там было выставлено на продажу. Потом я поняла, что малость подустала, и призналась Мейре, а она кивнула: ну конечно, настало время полдника. Полдник у саалан, как выяснилось, существует для того, чтобы есть сладости и выпечку. И половина кондитерских города, оказывается, в эти часы работает как кафе. То есть купить и унести с собой в лавку, цех или домой тоже можно, но можно съесть и прямо там, на скамье за столом. А потом стол и скамьи опять перевернут и прислонят к стене. Под конец трапезы я опасалась, что слипнусь, и на всякий случай прикупила себе флягу в соседней лавочке, сразу наполнив ее водой. После полдника мы зашли в храм Потока послушать проповедь. Было забавно, но ничего нового, так что мы не остались до конца, а пошли к ювелирам. Там я заметила, что блинчики с творогом и фруктами уже как-то забылись, и вода тоже закончилась, и вообще холодно, и мы снова пошли искать трактир. А за ужином Мейра рассказала мне про охранницу маркиза да Шайни, мону Арель. Оказывается, она служила в императорской гвардии, потом вышла замуж и с мужем вместе занималась перевозками из предгорий в столицу. А потом его убили ящеры, и она от горя начала потихоньку сходить с ума. Обратилась с этим к достопочтенному в столичном храме, тот присмотрелся - и увидел, что у нее открылся Дар в позднем возрасте. Она ужасно тяжело перенесла инициацию, год не вставала, еще два года еле ходила, потом поправилась - и вот, она мелкомаг, сопровождающий целитель в службе Старого дворца. Эта служба обеспечивает безопасность и комфорт всех гостей государя и в Старом дворце, и в его загородной резиденции, где мы пробыли три дня. Арель так и осталась немного печальной и неразговорчивой после смерти мужа, а может, после инициации, но молодому маркизу да Шайни сейчас, наверное, и не до бесед, в таком-то состоянии. Я, пока слушала про Арель, подумала много разного, но ничего не сказала.

   Утром в холле, дожидаясь энца Гайяма, объяснявшегося с охранницей да Шайни, Марина Лейшина присмотрелась к женщине повнимательнее: что-то было неправильным в ее облике. Мона Арель была одета в темно-синий и розовый. Два цвета, насколько она помнила статьи Ревского, значили дворянское достоинство, приобретенное в браке, но и вторая мона, опекавшая Алису, Мейра, тоже носила два цвета, а эта выглядела как-то не так. Разглядев наряд Арель, Лейшина сказала вслух: "О как". На женщине было розовое платье вполне земного покроя, отлично посаженное по фигуре. А поверх него мона надела традиционный сааланский синий эннар. По возрасту розовый ей был уже в самый раз, седины у нее хватало, и кожа начинала выцветать, но мона все равно была ошеломительно красива. Наконец, Гайям, закончив с ней объясняться, весело махнул Марине рукой:

   - Я свободен, пойдем! - и спрыгнул с галереи вниз, не тратя времени на пересчет ступенек ногами. Марина с трудом удержала лицо.

   В городе было шумно и полно землян и разговоров о них: прибыли журналисты освещать предстоящий процесс. Все таверны предлагали зимнюю еду - похлебки и пироги. Попробовав тесто, Марина поняла, что проблем с религиозными ограничениями у нее тут не возникнет: эти ребята делили выпечку не только на сладкую и сытную, но и на пышную, то есть на закваске, и тонкую, то есть пресную. На рынке торговали соленым, вяленым, сушеным, моченым, копченым провесным и копченым дымным, засахаренным и всем подряд. Это не считая тканей, шерсти, разнообразной утвари и украшений. Энц Гайям оказался прекрасным гидом и рассказывал истории районов города, улиц, домов и площадей, не умолкая. По-русски. Выглядел он еле-еле на тридцать, но Марина уже успела понять, что судя по всему, глазам верить не стоит, и большую половину своего возраста этот парень куда-то спрятал. Цветной каймы на его одежде не было, зато в волосах он носил желтую ленту.

   В таверне, куда они зашли пообедать, его, кажется, знали все, от подавальщицы до последнего посетителя. С ними он трещал на сааланике так же бойко, как с Мариной на ее родном языке. Она не утерпела и спросила его, откуда такие познания.

   - Купил по случаю, - подмигнул он ей, не отрываясь от тарелки с похлебкой. - Вы тут не первые из Нового мира и вряд ли последние. До вас я водил хаатских купцов, аристократов с южного побережья, капитанов с Островов... да кого только не сопровождал. Появились вы, теперь можно будет работать и с вами. Вам, как и всем, надо будет ходить и ездить по столице, выяснять, где поесть, как переночевать, как купить необходимое. Вы будете искать помощь и найдете меня и таких, как я.

   - Это твоя работа? - спросила Марина, допивая травяной чай.

   - Сопровождать приезжих? - улыбнулся он, отодвигая тарелку. - Да, и это тоже.

   - А еще что ты делаешь?

   Он подмигнул еще раз, все с той же яркой улыбкой, и не стал отвечать.

   До вечера Марина успела побывать с ним и на набережной, пустой и ветреной, и на пестром и шумном рынке, и на площади, где выступали жонглеры, и в еще одной таверне, где маг показывал иллюзии. Правда, из таверны они довольно быстро ушли, потому что смотреть дурную копию приключений Тома и Джерри ей было скучно. В храм Потока она не пошла, и энц Гайям предложил возвращаться домой, чтобы ей завтра не выглядеть усталой.

   Полина за это же время обошла парк в компании энца Жехара. Он выглядел немолодым и был очень спокойным и молчаливым. Соотечественницы, похоже, не находили его красивым, судя по поведению двух его коллег. И мона Мейра, и мона Арель смотрели на него, как на сайни - дружественное существо, не имеющее пола и гендера. У него были правильные черты лица, хорошая осанка и ровный благозвучный голос. С Полиной он вел себя равнодушно-вежливо, она отвечала тем же, и ее это вполне устраивало. На темно-коричневом эннаре энца Жехара единственной яркой деталью оказалась бирюзовая кайма. Смотрелось, на взгляд Полины, довольно идиотски, но она постаралась не обращать внимания на эту мелочь.

   В парке листья успели не только облететь, их уже смели и убрали, так что представить себе, как выглядели эти кроны, Полина не смогла. Обратив внимание на перевернутые плоские плетеные корзины под деревьями, лежащие то там, то тут, она спросила провожатого: