Предатели (СИ) - Уранов Степан. Страница 16

В эти секунды орион рвал когти из столярки, уходя от волны ядовитых сколопендр. На улице уже шастали зомбаки и разномастные монстры. Вырвавшиеся за орионом из столярного цеха многоножки переключились на мутантов, зачищая свою локацию от всех непрошеных гостей. Одна увязалась за сталкером.

Ворвавшись в склад, обойдя кран и штабеля, парень мчался к проломанной жруном стене. Резко остановившись, он расстрелял преследующую его тварь. Истекая желто-зеленой жижей, сколопендра завалилась на спину и собралась кольцом. Скинув ОЗК, сталкер выудил из рюкзака плотный мешок и надрезав сколопендре голову, выломал её и закинув в мешок, перезарядил калаш. На глаза попался сверток, торчащий из щели между брусьев. Вытащив замотанный в промасленную бумагу старый советский диск для циркулярки, орион не придумал ничего лучше, как запихать находку с гостом СССР во внешний карман рюкзака. Оставив позади разлом в стене и обходя ржавеющие пильные рамы и горы сгнившего горбыля, охотник углубился в кусты шиповника. Выйдя к облесью, он преодолел опушку и ступил на боровую почву уходя за крепкие стволы лиственницы, елей и пихты.

Расстегнув ворот парки, орион жадно вдохнул маслянистый воздух. В открытую, распаренную шею сразу ужалила гнусная летающая нечисть. Приняв противоядие от «черных комаров», сталкер тяжело вздохнул и не обращая внимания на воспаление и зуд, продолжил путь до лагеря братства.

Глава 8

Заговор

Второй день Артём балдел в артели. Ему всё не верилось, что он снова в своей стае и на родной земле. Здесь он чувствовал себя обычным пацаном, вернувшимся домой из долгой и утомительной поездки. Артём откинул к черту свой автомат, о котором вообще старался не вспоминать. Всё барахло перебрал, половину выкинул. Голову сколопендры заморозил, не зная что придумать и с кем передать её Гофринову. Пильный диск на 315, найденный на лесопилке, оставил в кармане рюкзака. На удивление твердосплавное изделие для циркулярной пилы сохранило блеск, прочность и не имело ни одной коррозийной болячки. На удачу, в качестве оберега, в этой же задеревенелой бумаге, пусть будет в рюкзаке.

Артем не хотел вообще ничем забивать свою башку. Целыми днями он решил залипать на последних сериалах и зарубиться в «резик».

Шея не болела, не зудела и о том укусе, он уже забыл. Приняв вовремя противоядие от всего «квадратного гнуса», он даже не стал об этой мелочи говорить медикам.

Всё бы ничего, но в голове поселилась лохматая, навязчивая злоба. В каких тайниках бессознательного вся эта гадость находилась и как он умудрился накопить столько желчи и жестокости, он не догонял. Короткие психоделические вспышки рисовали ядовитым цветом мерзкую жуть. Какая-то тёмная сила брала над ним вверх. Что с ним происходило и куда он шёл в своих больных фантазиях, въехать парень не мог, списывая всё на переутомление и постреабилитационный период. Артём верил в силу отдыха, крепкого сна и спокойствия.

Когда на третью ночь он вырвался из поганых снов, его покрыл холодный пот и пробило дрожью. Он не лежал, он стоял напротив входной двери с ножом в руке! Лунатизмом он никогда не страдал и тем более проявляющимся в таком виде. Сев на кровать и положив нож на пол, Артём схватился за голову, моля все силы не забирать у него разум. Вот о чем говорил Гофринов, вот к чему он его готовил. Теперь всё встало на свои места… Он сходил с ума, терял связь с реальностью и не отдавал себе отчет в своих действиях. Артём вообще не мог вспомнить как оказался напротив двери с этим проклятым ножом. Захотелось замуроваться в комнате, никого не видеть и ни с кем не разговаривать. Но к Матвею Клементьевичу, доктору братства, он всё же запланировал топать с самого утра. Артём решил поступить так, как поступали многие старики северных народов: чувствуя скорую смерть, тяжелую заразную болезнь, или просто в голодный год, когда каждая крошка на счету, они просто уходили навстречу смерти. Артём не хотел никого подвергать опасности…сегодня он взял нож, завтра в руках может оказаться автомат. И в каких чащах будет топтаться его разум в этот момент?

Прислушиваясь к натужно молотящему кондиционеру, Майор недовольно щёлкнул языком, скривив кислую гримасу. Торговец понимал, что аппарат требовал чистки. Если бы не гости, он и не обратил бы внимания на этот странный свистящий звук, на облупившуюся краску в дальнем углу потолка и на засаленные подлокотники дивана. Торговец встречал друзей с распростертыми объятиями и заботился больше о забитом пивом холодильнике, чем о состоянии гостиной. В основном к нему заглядывал лидер орионов Брогов и сами охотники — а они больше чем друзья, эти парни для него стали братьями, а некоторые в силу своих молодых соплей, сыновьями. Такие дорогие гости, как Витя Тихонов и его племянник Ванька, появлялись у него не часто и как он сейчас понимал, именно такие товарищи, заезжавшие раз в месяц, преодолевая опасный путь по квадрату до его дома, заслуживали того, чтобы его дом блестел и сверкал. Чтобы ему, как хозяину, бывшему вояке, не становилось так хреново от осознания того, что всё скоро осыпется, сломается и протрется. Хмуро посмотрев в пол, Майор мотнул недовольно головой.

Тихонов с племянником приехали полчаса назад. Обычно, Ванька заскакивал или чего-нибудь перекусить или попить воды, всё время их разговоров, он бродил около «уазика» и базарил с мужиками. Сейчас, Виктор привел его с собой. Брогову и Майору стало ясно, что слово найдется и у этого паренька. Становилось интересно. Торговец понимал, что разговор будет далек от дикоросов, артефактов и мяса мутантов.

Позвонив ещё с утра Тихонов предупредил об их визите и о том, что Брогов тоже должен присутствовать. Этот момент, стал для Майора началом вереницы из вопросов и недоумения. Понять и даже представить что стряслось у Тихонова и в чем дело, он никак не мог. Это чувство осталось и после того, когда Виктор рассказал первый блок своей истории, случившейся с ними три месяца назад…

В комнате зависло гробовое молчание, лишь свистел кондиционер и трескался табак, в зажженной Иваном сигарете.

— Так я не понял Вить, — задумался скупщик. — Этот «кронкс» в тебя порошок кинул? Накачали?

— Нет, — утвердительно ответил геоботаник. — Я успел увернуться от этого дерьма! Вот Ивана они накачали основательно. Я сразу, к берегу рванул. Ну точнее отполз, быстро. Ко мне у ящера интерес пропал. Подойдя к своим, он и не посмотрел больше в нашу сторону. Всё. Через десять минут, эти говнюки свалили в соседнюю пещеру. Ванька в себя пришел. Я в другом конце, прямо за плитой у которой мы сидели, рассмотрел проход. Перед побегом успел сорвать с их кувшинки лист. Образец удалось сохранить. В итоге выползли мы аж у самой «лесопилки» из глыбовых осопей. Чуть западнее от «пилорамы» большой вал есть из гранитных валунов и глыб. Некоторые кстати с петроглифами. Такие же на той плите в подземелье ящеров видел. Оттуда на северо-восток пошли к «Белым катакомбам».

— От «Лесопилки» прилично шагать, — заметил Брогов. — Как без оружия дотянули.

— Ну, знаешь не только ведь у «Ориона» схроны по всему квадрату, — усмехнулся Тихонов. — У «Беогинокса» схронов и ящиков закопанных с НЗ, хватает.

— Это точно, — улыбнулся глава артели. — Пару раз находили и без карты вашей.

— Хорошо, — вмешался скупщик. — Место ты запомнил, потом возвращался ведь туда. Отыскал?

— Конечно возвращался и не один раз, — потерянно ответил Тихонов. — Ничего не нашли. Ни петроглифов, ни хера.

— Ночевать даже оставались на этих глыбах, засады устраивали, ничего, — дополнил Иван.

— Образец от их Нимфеи изучал индивидуально, — продолжил ученый, почернев от досады. Забыв обо всём, он углубился в какие-то научные дебри: — Вывел из «Черной гнили» органические соединения и внутриклеточных паразитов класса «альфа-бактерий». Патоген способен входить при повреждении ДНК в репарацию, встраивая в геном свой собственный. Химия «Черной гнили» в купе с ресурсом кувшинки, нарушает ДНК, после чего начинается репарация — ремонт цепи своим же материалом. В этом момент «альфа-бактерии» встраиваются в геном. На этом этапе, зарождаются все будущие изменения, которые контролирует мутаген. Начинается деление клеток. Процесс мутации начинается через 10–15 минут после приема патогена. Через 2 часа бактерии и органика доходят до пиковой точки, но деление в минимальном режиме все еще будет продолжаться.