Песня Обманщика (ЛП) - Маклеод Саманта. Страница 15

Один появился, когда я заканчивал настилать крышу. Я не был уверен, как долго он стоял и смотрел на меня, его широкополая шляпа скрывала лицо в тени, вороны Хугин и Мунин маячили на его плечах. Когда я потянулся за свежим пучком соломы и заметил, что он стоит там, молча, как часовой, мое сердце подпрыгнуло, а рот наполнился горьким медным привкусом.

Я спрыгнул вниз и поприветствовал его с радушием, как это принято в Мидгарде. Мои мысли лихорадочно метались. Конечно, Один должен был знать о моих смертных любовниках, его вороны летают над Девятью мирами каждый день, сообщая ему все подробности, какими бы личными или драгоценными они ни были. Но он не знал, как много значат для меня эти смертные любовники.

— Милое местечко, — сказал Один.

Я кивнул. Это было прекрасное место. Особенно я гордился большим окном, выходящим на море, тем самым, которое я защищал от холода. Как только крыша будет закончена и кровать установлена, хижина станет просто уютной.

— Немного странное место, — продолжал он, глядя на меня из-под широких полей своей шляпы.

— Ну, я действительно ценю свое уединение.

Один фыркнул.

— И это прямо за углом от тех смертных, с которыми ты трахался.

Я пожал плечами.

— Почему нет.

— Послушай, парабатай. Люди смертны. Не привязывайся слишком сильно.

Иллюзия, которую я наложил на свое лицо, сохранилась, и выражение моего лица не изменилось.

— Ты что, угрожаешь мне? — спросил я, крепко сжимая в кулаке нити магии. Я мог бы в одно мгновение обрушить эту груду камней на Одина. Они, конечно, не повредят ему, но будет чертовски хороший способ показать мою точку зрения.

— Локи, если я буду угрожать тебе, ты это сразу поймешь.

Он встретился со мной взглядом своего единственного бледно-голубого глаза, и холодная дрожь пробежала по моей спине. Я всегда боялся Одина. Да, его уважали и боялись, но страх всегда был на первом месте. Он пристально посмотрел на меня, и все мои годы улетучились. Я снова был не более чем незаконнорожденным сыном Лаувейи, отчаянно пытавшимся произвести впечатление на Всеотца и получить билет в лучшую жизнь. Затем его плечи поникли, и момент был упущен.

— Меда? — спросил я.

— Пожалуйста.

Я налил два кувшина меда, украденного из Вал-Холла, и мы вместе вышли наружу, вытянув ноги на деревянной скамье, которую я соорудил, попивая асгардский мед под бледным зимним солнцем. Мы молчали, пока оба не осушили свои кувшины.

— Я пытаюсь помочь тебе, — наконец сказал Один. — Люди смертны. Они живут такими короткими маленькими жизнями. Они как… милые маленькие насекомые. Не стоит слишком привязываться к ним.

Я фыркнул.

— Твое предостережение возможно сделано из лучших у побуждений, Всеотец, но оно излишне. Я к ним не привязываюсь. Не к чему.

Один поднял бровь над своей пустой глазницей. Выражение его лица было немного расстроенным.

— Еще меду? — предложил я.

— Знаешь, что тебе следует сделать? Обрати внимание на кого-нибудь из воинов Вал-Холла, мой друг. Со смертными можно недолго позабавиться, но с воином у тебя будут столетия.

Я подумал о грязных, идиотских воинах, заполнивших Вал-Холл. Мои губы скривились.

— Я поступаю именно так, — сказал Один.

— Возможно, — сказал я, забирая у него пустую бутыль. — А теперь позволь мне снова наполнить его.

— И никогда не мечтай о том, чтобы пить эль, если только нам обоим не предложат этот напиток, — сказал Один, повторяя клятву, которую мы дали, когда клялись стать кровными братьями. Клятву, которая сделала меня одним из Асов Асгарда. Бледный глаз Одина сверкнул. Какого хрена он тут делает? — подумал я. Я никогда толком не мог его понять.

Один пробыл там несколько часов, достаточно долго, чтобы помешать мне закончить крышу, и к тому времени, когда он ушел, я все еще не был близок к разгадке причины его визита.

Надоедливый старый засранец, подумал я, лежа на спине на промерзшей полу хижины и глядя, как мерцают холодные звезды сквозь дыру в крыше. 

Я закончил строить хижину чуть меньше чем за месяц, хотя мне потребовалось еще несколько дней, чтобы усовершенствовать интерьер. Деревянный помост, который я накрыл пуховыми матрацами из Вал-Холла, занимал целую половину помещения, и я набил его мягкими льняными простынями и теплыми мехами. На самый верх я положил свой драгоценный мех ледяного медведя, задаваясь вопросом, помнит ли Аня, как занималась любовью в то последнее лето. Затем я откинулся назад и критически осмотрелся. Это было похоже на идеальную спальную платформу. Не то чтобы я ожидал, что буду там много спать.

Я соорудил стол и приладил его к изгибу стены. В последнюю минуту я украл три золотые тарелки из Вал-Холла и связал их с Асгардом, чтобы они наполнялись едой каждое утро и вечер. Я поставил свечи из пчелиного воска в альковы, расставленные вокруг кровати, зажег огонь в камине и удовлетворенно отступил назад.

Была уже поздняя ночь, но я устал ждать. Я прошел через замерзшие поля в город и вошел в длинный дом. Пока я шел по всему дому, тихо напевая, в очагах вспыхивали огни. «Шиповник и Роза».

Через несколько мгновений спустя раздался голос Ани, тихо вторя припеву, перекрывая храп и стоны спящих смертных. После того, когда она отодвинула занавеску у своей койки, в длинном доме раздался тихий шорох, и я услышал мягкое эхо ее шагов. Она обняла меня сзади, тугой изгиб ее груди прижался к моему позвоночнику. Мое сердце распухло.

— Приведи Фалура, — прошептал я. — Я хочу кое-что показать вам обоим.

Она нежно поцеловала меня и исчезла во мраке, вернувшись через минуту с мужем. Увидев меня, он стер с глаз остатки сна и ухмыльнулся, как сумасшедший. О, они были великолепны! Я прижал их к груди и боролся с мгновенным желанием трахнуть их обоих прямо посреди длинного дома.

Я никогда не использовал магию, чтобы перемещать кого-то из людей, но ночь была холодна, и я хотел произвести впечатление на своих любовников. Поэтому я потянул за нити магической энергии и провел всех троих внутрь дома, который я построил.

Огонь камина и свечи заливали маленькую круглую комнату теплым золотистым светом. Далекий стук волн заглушил вздохи обоих моих смертных любовников.

— Это что, магия? — наконец произнес Фалур.

— Просто некое теплое местечко, — ответил я. — Если, конечно, вы не предпочитаете лодочный сарай?

Аня очень медленно обошла комнату, проводя руками по камням и мехам, касаясь восковых свечей в нишах.

— Это потрясающе, — прошептала она.

Для тебя, подумал я. Это все для тебя.

— Меда? — спросил я.

Я украл три кувшина из Вал-Холла. Они были связаны с Асгардом, поэтому никогда не пустовали. Аня и Фалур предпочли сесть на кровать, а я снял плащ и расстегнул рубашку, прежде чем взять себе кувшин. Взгляд Фалура задержался на моей груди.

— Мне кажется, — медленно произнес я, пробегая глазами по их телам, — что я совершил ошибку.

Фалур с трудом сглотнул, и у Ани перехватило дыхание. Я сделал большой глоток из своего кувшина, оттягивая момент, когда мед распространял тепло по моему телу. Затем я поставил бутыль на пол и заполз на кровать, в пространство между ними.

— Я обещал научить Фалура, — сказал я, и мой голос уже был полон желания, — как доставить удовольствие его прекрасной жене. Но, похоже, мы только начали эти уроки.

Я поцеловал их обоих, сначала Аню, а потом Фалура. Поцелуй Ани был глубоким и жадным, а Фалура казался почти ошеломленным. Затем я стянул с головы Ани ее спальный платок и прижал ее к матрасу, покрывая поцелуями шею и грудь. Изгиб ее беременности эхом отражался от полных грудей. Черт возьми, но она была великолепна!

Когда Аня лежала перед нами, обнаженная, купаясь в мягком свете свечей, ее ноги были раздвинуты, а щеки раскраснелись, я отступил назад. Фалур уже стянул с себя рубашку. Он наблюдал за женой, слегка приоткрыв губы, а его член напрягся под мягким льном брюк.