Отдай мне ребёнка (СИ) - Ковалевская Алиса. Страница 10

Мужчина будто бы и не услышал отказа. Следом за чемоданом, схватил меня за плечо, и поволок прочь от подъезда.

Я не на шутку испугалась, когда увидела чёрный внедорожник. Судя по всему, именно туда, упирающуюся изо всех сил, меня тащил этот человек. Его даже сугроб не смутил! Перекинул вначале меня, потом чемодан, и поволок дальше.

— Отпустите, — прошипела я, отчаянно пытаясь вырваться.

Открыв заднюю дверь автомобиля, он буквально впихнул меня в салон и захлопнул дверь.

— Здравствуйте, Алина.

Резво повернула голову и наткнулась на пристальный взгляд синих глаз. Сглотнула. Да, если тот, что сейчас грузил мой чемодан в багажник, по первой показался мне каким-то богачом, то этот…

— Погодите, — всмотревшись в лицо, выдавила я. — Я вас знаю.

— Вадим Юрьевич Козельский, — жесткое лицо его немного смягчила полуулыбка. — Нам нужно поговорить, Алина. Прошу прощения, что таким образом.

— О чём нам с вами говорить?

Я прижалась к дверце, не делая попыток её открыть, знала — бесполезно. Они не выпустят меня из машины, пока я не отвечу на все вопросы отца Макса. В голове вдруг всплыли слова Максима о том, что его отец уехал из страны…

— Мне известно, что вы дружите с моим сыном.

Я не удержалась от нервного смешка. Дружим… у старшего поколения это так называется, да?

— Уже не дружим.

Он шумно выдохнул. Покачал головой. Я против воли оценивающе его осмотрела. Даже не верится, что у такого человека может быть такой сынуля. Что-то схожее с Громовым было в Вадиме Козельском. Взгляд. Да. Взгляд уверенного в себе мужчины, знающего цену всем и каждому. Громов меня уже оценил в два миллиона, даже интересно, что скажет этот? Скорее всего, он уже знает о моей беременности и решил сам избавить сына от нежелательного ребенка. Раз сынок не в состоянии справится.

— Вы должны быть заграницей, — зачем-то сказала я.

Он смотрел прямо, продолжая улыбаться.

— Уже вернулся. Решил сделать сыну сюрприз.

Я невольно улыбнулась в ответ. Скорее всего, Макс притащит домой одну из своих девиц, а может и Инку. А тут папаша приезжает… Да, неловко получится.

Тепло салона, запах одеколона, приятный, надо сказать, немного меня расслабили. Я удобнее села на сиденье и снова обратилась к Козельскому:

— А теперь давайте серьезно. Что вы от меня хотите?

— Я знаю, что ты беременна от моего сына, — перестав ходить вокруг да около, сказал он.

Что и требовалось доказать.

— Я не буду делать аборт, — так же прямо, глядя ему в глаза, уверенно выговорила я. — Мне не нужен ни ваш сын, ни деньги, ни даже фамилия для ребенка!

— Тогда чего бы ты хотела?

— Чтобы меня оставили в покое! — воскликнула я.

Козельский снова вздохнул, посмотрел перед собой, затем опустил взгляд на руки. Сначала на свои, потом на мои, сжимающие перчатки. Вновь стало не по себе. Стиснув пальцы в кулаки, я опять проговорила, впрочем, не надеясь на положительный ответ:

— Оставьте меня в покое, пожалуйста.

— Ты хорошая девочка, — неожиданно заговорил он. — А мой сын — болван, который не может отличить важное от не стоящего внимания. Но это я виноват. Работа отнимает у меня всё свободное время.

— К чему эти откровения?

— К тому, что я не хочу, чтобы ты делала аборт, Алина, — сказал Козельский.

— Тогда что вы от меня хотите?

— Ну, во-первых, я хотел с тобой познакомиться, — усмехнулся он. — А во-вторых, хотел предложить помощь.

— Мне не нужна помощь, — тут же ощетинилась я.

— Ещё и гордая, — по всей видимости добавил плюсик в список моих положительных качеств Вадим Юрьевич.

Протянул мне визитку.

— Если что-то будет нужно, звони. Я помогу.

— Сегодня день визиток, — ухмыльнулась я, забирая её. Сунула в карман пуховика. — Спасибо, но вряд ли вы сможете мне помочь.

— Поверь, я многое могу.

— Не сомневаюсь.

А про себя добавила: «такие как вы и Громов никогда не предлагаете помощь просто так».

В этот момент я окончательно решила держаться подальше от обеспеченных людей. Они раздавят и не заметят. Сломают, перемелют вместе с костями, выпотрошат душу и выбросят за ненадобностью.

— Моё такси, — увидев подъехавший Солярис с желтыми шашечками, я потянулась к ручке двери. — Выпустите меня, пожалуйста.

Немного подумав, Козельский дал знак сидящему за рулем человеку, и замок щелкнул. Я тут же выбралась на улицу, но прежде, чем захлопнуть дверь, обратилась к отцу Макса:

— Пожалуйста, больше не пытайтесь встретиться со мной. Я справлюсь сама со своими трудностями.

— Уверена? — приподняв темную бровь, переспросил он.

— Уверена, — кивнув в ответ, достала из маленького, отделённого молнией кармана сумочки деньги, что дал мне Макс на аборт и положила на сиденье рядом с Козельским. — Передайте вашему сыну. Мне не нужны его подачки. — Не дав тому и слова сказать, хлопнула дверцей.

И только сейчас вспомнила, что мой чемодан уже погружен в багажник. Благо, мужчина, как теперь я понимала — из службы безопасности Козельского, стоял рядом, глядя на меня в упор.

— Чемодан, — только и выговорила я.

Он без слов достал его и, ухватив за ручку, понес к такси.

— Спасибо, — сказала тихо.

— Пожалуйста, — кивнул и ушел обратно к внедорожнику.

Я же уселась в Солярис и, облегчённо выдохнув, произнесла:

— Поехали скорее, пожалуйста.

Таксист молча завел мотор и тронул автомобиль с места. У меня было полчаса тишины и спокойствия. А после… после меня ожидает «радостная» встреча с отцом и его любовницей, которые будут совсем не рады меня видеть. Что же, хоть это у нас взаимно.

Глава 12

Алина

— Ты что-то забыла? — дверь мне открыла Алла, та самая новая пассия отца.

Осмотрела меня с головы до пят, отдельно остановилась на чемодане, что стоял рядом.

Невысокая, фигуристая, с аккуратной стрижкой и острым подбородком, она не вызывала у меня ничего, кроме чувства отвращения. Даже не потому, что отец, как я догадывалась, изменял с ней маме, ещё когда та была жива. Нет. Потому, что не понимала, как женщина может прийти в дом вот так?! Буквально через две недели после смерти той, чьё место она собиралась занять. Как?!

Я отпихнула её с прохода и зашла в квартиру.

— Насколько я знаю, половина квартиры принадлежит мне, — сдержанно выговорила я. Настроения церемониться с ней у меня не было. — Поэтому я собираюсь использовать своё право и жить в собственном доме, — подняла взгляд на застывшую у двери Аллу и, жестко усмехнувшись, добавила: — Или ты хочешь поспорить? — вскинула брови.

Алла, совершенно ненатуральная блондинка, зло сузила глаза и, захлопнув дверь, процедила:

— Нет.

А после прошла мимо в сторону кухни.

Только когда я осталась одна, отцепила пальцы от ручки чемодана и, устало стянув шапку, кинула её на полку. За ней последовал шарф. Внезапно на меня накатила такая слабость, что я едва не упала. Присела на банкетку и привалилась спиной к стене.

Глубоко вздохнув, кое-как стащила сапоги и нагнулась, чтобы достать из обувницы свои тапочки. Но тапочек моих там не было. И что-то подсказывало, — за то время, что меня не было дома, вещей моих тут поубавилось.

Сняла пуховик, повесила и пошла в свою комнату. Открыла дверь и обомлела — вместо кровати стоял диван, вместо постеров на стенах, — какие-то совершенно безвкусные рамки с абстрактными рисунками. В углу стояли несколько коробок.

Эта сука даже занавески сменила!

— Алла, какого чёрта?! — воскликнула я, врываясь в кухню.

— Что случилось? — приживалка отца оторвалась от помешивания супа на плите и мило мне улыбнулась.

— Кто дал вам право что-то менять в моей комнате?! — зарычала я, теряя самообладание.

Нет уж! Терпение моё и без того не безгранично, а сегодня я именно на грани.

— Не знаю, — пожала плечами. Тупая сука! — Я спросила, вернешься ли ты, Павлик ответил, — нет. Я решила собрать хлам, а то только пылью зарастает.