Мой порочный маркиз - Холл Констанс. Страница 8

С улицы послышался звук подъехавшего экипажа. Шум заставил Меган посмотреть в окно. Вряд ли это был Гарольд. Когда он играл, то редко возвращался рано утром.

Соскочив с кровати, она набросила халат и подбежала к окну. Снаружи сквозь морозный воздух доносились мужские голоса. Она открыла ставни.

Два человека расплатились с извозчиком и махали Фенвику. Гарольд шагал по улице, безвольно опустив плечи, с точно таким выражением на бледном лице, как в тот день, когда проиграл городской дом. Чтобы унять дрожь в руках, Меган стиснула пальцы и прижала кулаки к бедрам. Взгляд ее был прикован к брату, который тем временем остановился, ожидая, пока мужчины подойдут к нему. Судя по его виду, встреча с этими джентльменами его совсем не радовала.

Меган их знала. Они часто наведывались к Гарольду. У мистера Уолтера Коберна, того, что помоложе, было худое лицо с полуопущенными веками. Второй, мистер Филдс, шатен, выглядевший лет на тридцать, носил зачесанные назад волосы. Он всегда густо мазал их бриолином, и они прилегали к голове, словно вторая кожа. Меган помнила их глаза — холодные глаза людей, четко сознающих свою цель и ничуть не заботящихся о том, каким образом она будет достигнута.

Мужчины сопроводили Гарольда по дорожке до парадной двери. Девушка выскочила из комнаты на лестницу и, перескакивая через несколько ступенек, побежала вниз. Щелкнул открывшийся замок входной двери. Через секунду они войдут.

Глава 4

Меган юркнула под лестницу и притаилась в нише. Дверь со скрипом открылась и тут же захлопнулась. По мраморной плитке вестибюля зацокали каблуки.

— Давайте пройдем в гостиную, — сказал Гарольд, — а то в любую минуту может спуститься моя сестра.

Она нахмурилась, прислушиваясь к мужским шагам, и выглянула в холл. Пусто. Меган немного расслабилась и прокралась в коридор, чувствуя, как сильно колотится сердце. Пол скрипнул у нее под ногами. Шаг. Два. Наконец она замерла возле двери гостиной, надеясь, что никто ничего не услышал.

Мужчины продолжили разговор.

— Не желаете чего-нибудь выпить? — предложил Гарольд.

— Нет, спасибо. Мы только что из «Брукса» [3]. Подумали, что вы будете возвращаться в это время, и решили вас перехватить. — Низкий голос мистера Коберна звучал глухо и бесстрастно.

— Какое совпадение! Я как раз собирался заглянуть к вам сегодня чуть позже.

— В самом деле? — с ехидцей сказал мистер Филдс.

— Да, джентльмены. Мне нужно две тысячи взаймы.

— Боюсь, что мы не можем больше ссужать вас, Фенвик. Вы и так задолжали нам двадцать тысяч. — В голосе мистера Коберна звучало нескрываемое удовольствие.

Меган зажала рот рукой, заглушив непроизвольно вырвавшийся вздох.

— А как насчет сотни? — спросил Гарольд с отчаянием.

Во время последовавшей длинной паузы Меган представила, как мистер Коберн и мистер Филдс обмениваются коварными взглядами.

— Посмотрим, — ответил наконец мистер Филдс. — Может, дадим, но сейчас нам нужна ваша помощь. Мы получили приказ от нашего руководства, — продолжил он. — Наша следующая цель — убрать некоего государственного деятеля. Одно задание на троих, — добавил он угрожающим тоном, явно адресованным Гарольду.

— Но…

— Никаких «но», Фенвик! — отрезал мистер Филдс. — Кто берется снимать овечью шкуру, должен знать, что станется с самой овечкой.

— Я не представлял, что вы занимаетесь подобными вещами! — вскричал Гарольд.

— Помилуйте, дружище! Неужто вы думали, что вас приняли в дамский кружок рукоделия? Не зря ж мы именуемся «Адвокатами дьявола».

— Я знаю, но…

— Встретимся в Гайд-парке через две недели. К тому времени мы получим инструкции, как вам действовать.

Гости собрались уходить. Кресла скрипнули, когда они поднялись.

Меган повернулась и с бешено бьющимся сердцем незаметно выскочила обратно в вестибюль. Стараясь не шуметь, она снова нырнула в нишу и затаилась.

— Всего доброго, джентльмены, — сказал Гарольд и прикрыл дверь.

Прежде чем щелкнул замок, Меган стрелой вылетела в коридор и встала у брата за спиной. Он повернулся и вздрогнул.

— Господи! Это ты, Меган? Что ты здесь делаешь? Подкрадываешься тайком, точно змея.

— Я не считаю, что это я здесь змея. — Меган косо смотрела на брата, скрестив на груди руки.

Гарольд понял ее намек.

— Ты по поводу денег? Я тебе все объясню.

— Объяснения здесь не требуются. Мы оба знаем, что это сделал ты. — Меган не выдержала и вышла из себя. — Как ты мог? — затараторила она. — Те деньги принадлежали мне. Обществу. Они предназначались для благотворительной цели. Ты не имел права их брать!

— Я думал, что сумею их удвоить. — Гарольд не мог смотреть сестре в глаза и поэтому уставился в пол.

— Ты всегда так думаешь.

— Я верну.

— Но не при помощи тех ужасных людей, которые только что ушли отсюда, — сказала Меган. — Ты и так должен им двадцать тысяч. — Кровь отхлынула от ее лица при мысли о том, какое огромное богатство растрачено понапрасну.

— Ты подслушала наш разговор? — изумился Гарольд. В его расширившихся глазах застыло недоверие.

— И рада, что это сделала. Как ты мог позволить этим страшным людям так тебя закабалить? В них обоих есть что-то порочное. Оказывается, они хотят кого-то убить. И думать не смей, чтобы им помогать!

— Ты все неправильно поняла. — Гарольд заставил себя поднять голову, чтобы встретиться взглядом с сестрой. — Просто у них такой ритуал посвящения новичков, но это только для видимости. На самом деле никто не собирается никого убивать. Ведь ты и сама так не думаешь. Ты понимаешь, это шутка, Мэгги.

— Мне так не показалось. — Она пронзила брата своим острым взглядом.

— И тем не менее это правда.

— Мне нет до них никакого дела. В любом случае я им не верю. Ты должен выплатить долг и, пока не поздно, выйти из этого клуба.

— Я не могу. Мы… — Слова словно повисли в воздухе, и лицо Гарольда приняло страдальческое выражение.

— В чем дело? Говори.

— Мы в капкане, и в данный момент выхода из него нет.

— У нас еще остается Фенвик-Холл, — сказала Меган. — Ты можешь получить заем под залог собственности.

Гарольд вздрогнул от ее слов, будто его ударили. Его темно-золотые брови вытянулись в прямую линию. Он откинулся назад и в изнеможении привалился к двери, не говоря ни слова.

— О нет! — вскричала Меган. — Не может быть! Ведь мы не потеряли мой дом? Скажи мне! Он мой. Папа знал, что я никогда не выйду замуж. Он передал его тебе в доверительную собственность для меня. О Боже! Гарольд, ты проиграл то, что тебе не принадлежит!

Гарольд поднял на нее глаза. Ему не понадобилось произносить ни слова — ответ был написан у него на лице.

Меган почувствовала, как у нее подкашиваются ноги, и была вынуждена схватиться за перила, чтобы не упасть.

— Я тебе все объясню. — Гарольд посмотрел на нее с мольбой.

— Не надо, — сказала Меган. Она смотрела на него в упор, неспособная отыскать в сердце даже крупицу сочувствия. — Этому нет и не может быть объяснения. Ты болен. И твоей нездоровой страсти мы обязаны всеми нашими потерями. Какой же ты эгоист! Как ты посмел проиграть мой дом? Он давал нам средства к существованию. Ты обо мне нисколечко не думаешь. Где я теперь буду жить? — Она тяжко вздохнула, затем вспомнила про сторожку. — Хотя, наверное, можно жить и в охотничьем домике.

— Нельзя, — сказал Гарольд.

Чаша терпения переполнилась. Меган бросилась на него с кулаками.

— Как ты мог? Мы всегда встречали там Рождество! Это такое памятное место! Я хотела поехать туда в этом году! — Она захлебывалась словами, задыхаясь от спазма, сдавившего ей горло. Пока она колотила Гарольда в грудь, его лицо становилось все более расплывчатым и вскоре вовсе исчезло за слезами. В конце концов она сложила оружие.

С охотничьим домиком были связаны самые дорогие ее воспоминания. После смерти матери — она умерла пять лет назад от чахотки — Меган вместе с отцом на время поселилась там. Отец прожил только на два года дольше, и те два Рождества были для девушки самыми счастливыми в жизни. Мать никогда не могла примириться с тем, что их единственный общий ребенок родился с уязвимой кожей. Впоследствии этот изъян воздвиг между матерью и дочерью невидимую стену отчужденности. Оставшись вдвоем с отцом, Меган сразу почувствовала себя раскрепощенной. Они жили душа в душу и все больше привязывались друг к другу, пока отца не свел в могилу тот же недуг. Теперь не осталось и домика.